Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Корман Яков Ильич
А вышеприведенный анекдот объясняет поведение лирического героя в «Песенке про метателя молота»: «Эх, жаль, что я мечу его в Италии! / Я б дома кинул молот без труда. / Ужасно далеко, куда подалее, / И лучше — если б враз и навсегда!».
В этом и заключается секрет успеха героя, о чем его спрашивают корреспонденты: «Так в чем успеху моего секрет?! <…> Сейчас кругом корреспонденты бесятся». В таком контексте логично предположить, что у Высоцкого серп и молот символизируют советскую власть, которую он хочет «забросить куда подалее», а в «Штангисте» (1971) герой собирается «с размаху штангу бросить на помост»/37.
Он вверх ползет — чем дальше, тем безвольней, -
Мне напоследок мышцы рвет по швам…
Кто «он», если герой поднимает штангу? А дело в том, что эта штанга персонифицирована в образе противника лирического героя, который говорит о ней как о другом человеке. К тому же не только герой называет штангу «он»: «И со своей высокой колокольни / Мне зритель крикнул: “Брось его к чертям!”». Но любопытно, что призыв «Брось его к чертям!» (что герой и сделает, но лишь после того, как поднимет штангу) совпадает с его собственными советами тем, кто начинает такую борьбу в стихотворении «Два пижона из “Креста и полумесяца”…»: «И сказал я им: “Товарищи, внимание! / Взявши в руки копья, диски всех систем, / При метаньи культивируйте желание / Позакидывать их к черту насовсем!”». [853] [854]
Отметим также, что строка «Мне напоследок мышцы рвет по швам» и особенно ее черновой вариант «Но рвет мне сухожилия по швам» /3; 334/ восходят к началу «Охоты на волков»: «Рвусь из сил и из всех сухожилий». Но если здесь лирический герой рвется, чтобы уйти от смерти, то в «Штангисте» — чтобы одолеть врага в единоборстве: «Еще одно последнее мгновенье — / И брошен наземь мой железный бог. / Я выполнял обычное движенье / С коротким злым названием “рывок”».
Обратимся к черновикам «Штангиста».
У строки «А смысл победы до смешного прост» имеется вариант: «Но мой секрет на удивленье пр<ост>» (АР-8-99), — который представляет собой ответ на вопрос из «Песенки про метателя молота»: «Так в чем успеху моего секрет?».
В обоих случаях секрет героя заключается в том, чтобы «с размаха штангу бросить на помост» и зашвырнуть молот «куда подалее».
Другой черновой вариант «Штангиста»: «Лежит противник — ты над ним: красиво!» /3; 335/, - получит развитие в стихотворении «Не однажды встречал на пути подлецов…»(1975), где герой также разделается со своим врагом: «Но теперь я доволен: ах, как он лежал, / Не дыша, среди дров!». А основная редакция «Штангиста» предвосхищает еще одно стихотворение 1975 года — «В забавах ратных целый век…»: «Повержен враг на землю — как красиво!» = «И счастье понимал он так: / Турнир, триумф, повержен враг». Кстати, в «Штангисте» речь тоже шла о турнире и триумфе: «Такой триумф подобен пораженью», «Штанга, перегруженная штанга — / Мой партнер на первенстве страны» (АР-8-100, 102), как и в песне «Про любовь в Средние века»: «Но сам король — лукавый сир — / Затеял рыцарский турнир».
Что же касается строки «Мне напоследок мышцы рвет по швам», то у нее есть и такой вариант: «Сдыхает, неподверженный смертям!» /3; 334/. По отношению к штанге это звучит более чем странно, но если вспомнить «Сказку про несчастных лесных жителях», где в форме отношений Ивана-дурака и Кащея бессмертного реализован конфликт поэта и власти, то все встанет на свои места: «“Так умри ты, сгинь, Кашей!..”. А тот в ответ ему: / “Я бы рад, но я — бессмертный, не могу!”» [855] [856].
Бессмертный — то есть «неподверженный смертям». Но кончилось всё тем, что «от этих-то неслыханных речей / Умер сам Кащей, без всякого вмешательства…». А в черновиках «Штангиста»: «Сдыхает, неподверженный смертям!». Здесь вечная штанга фактически приравнивается к бессмертному Кащею.
Угадывается также мотив из стихотворения «Мне в душу ступит кто-то посторонний…» (1970): «Ах, если бы он был потусторонний, / Тогда б я был спокойнее стократ» (СЗТ-3-309).
Во всех этих произведениях герой стремится сделать своего противника «потусторонним»: зашвырнуть его «куда подалее» и избавиться от него «враз и навсегда».
Незадолго до «Штангиста» была написана песня «Вратарь» (1971), где лирический герой оказывался к похожей ситуации: «Весь взят — еще один момент мученья», «Так для чего же мучаться?», («Штангист»; АР-13-44, 48) = «Мучаюсь в теченье всей игры» («Вратарь»; АР-17-66639). В последней песне репортер просит героя пропустить гол: «Всё б ловить тебе, хватать — не дал снять!». И в «Штангисте» один из зрителей тоже кричит герою, чтобы он прекратил борьбу: «Какой-то зритель слишком сердобольный / Советует: “Да брось его к чертям!”» (АР-8-98). Не напоминает ли этот «сердобольный зритель» милиционеров из песни «Вот главный вход…», где лирическому герою после его избиения «сердобольные мальчики / Дали спать на диванчике»?! Соответственно, между «сердобольным зрителем» и «чуть не плачущим» репортером (который тоже является зрителем) возникает еще одно сходство: «Кричит: “Не надо! Брось его к чертям!”» (АР-8-96) = «А ну, не шевелись, потяни!» /3; 62/.
Кроме того, в черновиках «Штангиста» герой мечтает об игре в футбол: «Побегать бы мне на поле футбольном, / Но я над этой штангой победитель» (АР-13-47), — а во «Вратаре» он и в самом деле окажется на футбольном поле.
Завершая разговор о «Штангисте», сопоставим его с «Горизонтом» (1971).
В обоих случаях лирический герой вынужденно вступает в борьбу со своим противником: «И, как силком навязанную ношу, / Тащу снаряд наверх, минуя грудь» (АР-8-98) = «Кто вынудил меня на жесткие пари, / Нечистоплотны в споре и расчетах». Причем «спор» упоминался и в первой песне: «Три движенья — и закончен спор» (АР-8-103) = «Был спор — не помню, с кем» (АР-3-115).
Также герой упоминает потенциальные награды, которые могут ему достаться: «Не только за медать и за награду / Я штангу над собою подниму» /3; 333/ = «Вот мой последний шанс, все сотни и рубли» (АР-3-115); одинаково говорит о своих усилиях: «Как шею жертвы, круглый гриф сжимаю» = «И я сжимаю руль до судорог в кистях»; и демонстрирует уверенность в победе: «Смотрите на меня: я — победитель» (АР-1347) = «Глядите на меня: я — на краю Земли, / Вы видите меня на горизонте» (АР-11120). Кстати, в основной редакции «Горизонта» он тоже называет себя победителем: «Кто за меня — мы выиграем с вами!».
Разумеется, враги героя не дремлют и пытаются его остановить: «Брось его к чертям!» («Штангист»), — но несмотря на это: «Я газа не бросал на поворотах» («Горизонт»; АР-3-113); «Я ношу прежде времени не брошу <…> Я выполнял обычное движенье…» /3; 336 — 337/ = «Но не удастся им прервать мое движенье» (АР-3-115).
В обеих песнях герой спешит, чтобы победить своих врагов, действуя при этом «поперек»: «Тороплюсь ему наперекор» (АР-8-100) = «Наматываю мили на кардан / И еду вертикально к проводам. / Завинчивают гайки. Побыстрее'. — / Не то поднимут трос, как раз где шея», — и побеждает «рывком»: «Я выполнял обычное движенье / С коротким, злым названием “рывок”» [857] [858] [859] [860] = «Я голой грудью рву натянутый канат».
Но даже если герой одерживает победу, то все равно эта победа — временная: «Штанга, перетруженная штанга — / Вечный мой соперник и партнер» = «Я снова трачу всё на приближенье! / Должно быть, это — вечное движенье!» /3; 360/.
