Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Корман Яков Ильич
***
В продолжение спортивной тематики рассмотрим песенную дилогию «Честь шахматной короны» (1972).
Как известно, Высоцкий неоднократно подчеркивал наличие подтекста в своих сатирических песнях: «…в каждой шуточной песне обязательно есть какая-то серьезная подкладка, иначе нету смысла писать»641; «Во всех авторских вещах моих, которые я написал, всегда есть какое-то “второе дно”, всегда есть серьез, несмотря на шуточную форму»642.
А про шахматную дилогию он говорил, что написал ее до матча на первенство мира между Борисом Спасским и Робертом Фишером: «Все мы сейчас ожидаем исхода поединка, если он состоится, конечно. У всех у нас есть мысли по этому поводу. Некоторые люди даже видят сны. Вот один мне человек рассказал, как он играл с Фишером. Это меня натолкнуло на мысль написать песню шуточную двухсерийную»^3.
В этой песне герой-рассказчик, описывающий свою подготовку к матчу с Фишером и первую сыгранную с ним партию, совершенно не умеет играть в шахматы и даже путает имя своего противника. При этом Фишер ничуть не удивляется эксцентричному и отнюдь не шахматному поведению соперника.
Самое любопытное в первой серии («Подготовка») — это рассказ героя о тех, кто его готовил к матчу. Это и футболист («Друг мой, футболист, учил: “Не бойся! / Он к таким партнерам не привык. / За тылы и центр не беспокойся, / А играй по краю напрямик!”»), и боксер («Не спеши и, главное, не горбись, — / Так боксер беседовал со мной, — / В ближний бой не лезь, работай в корпус, / Помни, что коронный твой — прямой»). Он занимался также бегом («Я налег на бег, на стометровки»), хоккеем («Были по хоккею тренировки»), играл в карты и в бильярд, причем с экс-чемпионом мира по шахматам («Мы сыграли с Талем десять партий / В преферанс, в очко и на бильярде»). Нетрудно заметить здесь связь со всеми (за исключением бильярда) спортивными сюжетами, уже разобранных выше в свете конфликта поэта и власти.
Примечательно, что о дружбе с известными футболистами или легкоатлетами лирический герой говорит и в других произведениях: «С Мюллером я на короткой ноге» («Жертва телевиденья»; АР-4-107), «А зато со мной Брумель на ты» («Прыгун в высоту»; АР-2-121), — что также является автобиографической деталью: «Однажды к нам пришел в театр Брумель. И он почему-то решил, что эта песня ему посвящена. Но я его, правда, не стал разубеждать. Говорю: “Ну если тебе так хочется, то пожалуйста. Я даже могу в концертах объявлять, что эта песня посвящена Брумелю”. Потому что он однажды себе сильно повредил ногу..»644.
Теперь обратимся к разбору шахматной дилогии.
На целом ряде фонограмм первой серии звучала следующая строфа: «Не скажу, чтоб было без задорин, — / Были анонимки и звонки. / Я всем этим только раззадорен — / Только зачесались кулаки»645.
Здесь отражена реальная ситуация, в которой находился сам поэт в начале 70-х годов. Его друг Олег Халимонов вспоминал: «Театр… В первые годы он просто вдохновенно рассказывал о Таганке. В 72–73 уже был немного разочарован… И средой актерской, и актерской завистью…
Чего только не было в театре… Володя рассказывал, что были анонимки — самые глупые: “…Что я подпольный производитель абортов… Что я продаю государственные секреты!”»646. Об этом же говорили Вероника Халимонова и Анатолий Утев-ский: «Через год мы получили квартиру на ул. Волгина, и там Володя тоже часто бывал. Очень смешно обыгрывал, какие анонимки приходили на него в театр и лично Любимову»647; «Володя рассказывал, как он с Мариной жил некоторое время у одного из своих друзей. Шикарный “мерседес”, красотка жена, да и необычность облика Высоцкого вызывали “напряг” у пенсионеров, “дежуривших” на лавочке у подъезда. Они состряпали письмо о “моральном” облике Высоцкого, и, конечно же, Володя узнал об авторстве, хотя сигнал был анонимным»^.
Между тем в песне анонимки только подстегнули азарт героя: «Я всем этим только раззадорен — / Ох, как зачесались кулаки!» (АР-9-169), — так же как в «Утренней гимнастике» (1968): «Не страшны дурные вести — / Мы в ответ бежим на месте».
644 София, кафе «Лотос», сентябрь 1975. Съемка ТВ Болгарии.
645 Мотив зачесались кулаки напоминает песню «Спасите наши души»: «Задраены люки, соскучились руки» /2; 349/, а также ряд других произведений: «Я раззудил плечо — трибуны замерли» /2; 142/, «Раззудись плечо, если наших бьют!» /4; 179/, «Раззуди-ка ты плечи, звонарь!» /4; 414/.
646 Олег Халимонов: «Из воспоминаний…» (1987) / Записал В. Перевозчиков // В поисках Высоцкого. Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2013. № 8 (апр.). С. 7.
647 «Мы были так молоды…» / С Вероникой Халимоновой беседует Лариса Симакова // Высоцкий: время, наследие, судьба. Киев, 1994. № 14. С. 7. Перепечатано с незначительными отличиями: Перевозчиков В.К. Возвращение к Высоцкому. М.: Вагриус, 2008. С. 107.
648 УтевскийА.Б. «На Большом Каретном». М.: Имидж, 1992. С. 55.
То, что лирическому герою «не страшны дурные вести», видно и из черновиков шахматной дилогии: «Он меня не испугает шахом» (АР-9-169). Да и «бег на месте» также имеет соответствие в этой песне: «Я налег на бег, на стометровки».
Поэтому, готовясь к шахматному матчу, герой следует своему же совету из «Утренней гимнастики»: «Применяйте, люди, об- / Тирания. <…> Водными займитесь проце- / Дурами» (АР-8-16) = «Я поднялся бодрый спозаранка, / Облил тело ледяной водой» (АР-9-169). Как вспоминала Алла Демидова: «…Любимов, который тоже был могучего здоровья, рассказывал, как однажды они с Высоцким купались в ледяной воде и как даже он, Любимов, не выдержал и выскочил на берег, а Володя продолжал плавать»64^ Об этой же «закаленности» говорится во многих произведениях Высоцкого — как в прямом смысле, так и в качестве эвфемизма испытаний тюрьмами и лагерями: «Мы — каленые орешки!» («Честь шахматной короны» /3; 396/), «Мы закалены на самых мощных центрифугах — / Нас вертела жизнь, таща ко дну» («Марш космических негодяев»; черновик — АР-17-112), «Мы закалялись в климате морозном» («Летела жизнь» /5; 492/)650, «У нас на Колыме пока еще морозно — / Ну, минус пятьдесят — работать не резон» («Сколько книг у вас? — отвечайте!»; АР-4-75), «Но нас мороз бодрит-с и сауна-с» («Лекция о международном положении»; АР-3-135).
Во второй серии («Игра») герой рассказывает о ходе партии: «Выпало ходить ему, задире, — / Говорят, он белыми мастак!». Аналогичный мотив встречался в «.Дворянской песне» (1968), в которой, когда выпал такой же жребий, герой сказал своему противнику: «Итак, ваш выстрел первый!». А еще раньше — в песне «У нас вчера с позавчера…» — явившиеся без приглашения шулера тоже сделали ход первыми: «Они давай хватать тузы и короли!».
С самого начала герой был уверен: «Он меня в нокаут не положит» /3; 386/. И действительно: в отличие от «Сентиментального боксера», в котором противник то и дело валил его с ног («Вот он опять послал в нокдаун, / А я опять встаю»651 /1; 471/), герой, уже хорошо натренированный, чувствует себя более уверенно.
Чуть раньше «Сентиментального боксера», в начале 1966 года, была написана «Песня про конькобежца на короткие дистанции», в которой также предвосхищена ситуация шахматной дилогии: «Вот наш тренер мне тогда и предложил: / беги, мол» = «Вот, — говорят, — прекрасно, ты и защитишь»; «Но сурово эдак тренер мне: мол, надо, Федя! / Главно дело, чтобы воля, — грит, — была к победе!» /1; 187/ = «Ход за мной — что делать?! Надо, Сева» /3; 175/, «Мне сказал товарищ в спортотделе: / “Прилетишь с победой — как хотишь!”. / Мол, его волнует в этом деле / Лишь спортивношахматный престиж» /3; 385/ («мол… к победе» = «с победой… мол»; «надо, Федя» = «Надо, Сева»). Кроме того, в обеих песнях герой занимается силовыми видами спорта: «Я ведь нынче занимаюсь и борьбой, и боксом» = «Так боксер беседовал со мной», «Я его — через бедро с захватом». И говорит о своем самочувствии в начале соревнования: «Начинаю всё прекрасно, а к концу издохну» /1; 459/ = «Я в прекрасной форме и на стар<т>е» (АР-13-66).
