Глобальная культура коммуникаций - Макаревич Эдуард Федорович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
К Витте и побежали московские промышленники после встречи с Зубатовым. В полиции появился смутьян, который натравливает рабочих на деловых людей, – таков был пафос их обвинений. Министр был возмущен, но сделать ничего не мог. Министерство внутренних дел и московский генерал-губернатор были на стороне Зубатова.
Но ситуация менялась. На Зубатова наступали не только промышленные тузы, за него активно взялись социал-демократы. «Полицейским социализмом» назвал Ленин зубатовское движение. Как никто, он чувствовал его смертельную опасность для будущей революции. Большевистская «Искра» в каждом номере печатает антизубатовские статьи. Ленин посылает для борьбы с зубатовщиной лучших людей партии: Н. Э. Баумана и И. В. Бабушкина. Большевистские агенты проникали в зубатовские кружки и клубы, разваливали их (чаще всего постановкой вопроса: «Как материальные интересы рабочих зависят от политических?»). Интересы недовольных русских капиталистов и болыиевиков-«искровцев» совпали.
Зубатов понимал: победит тот, кто овладеет массой. Первый сигнал о надвигающейся катастрофе пришел из Одессы. Зубатовский агент, доктор философии Шаевич, за несколько месяцев создал сеть «независимых» организаций. И когда на чугунолитейном заводе незаконно уволили рабочего, он поднял «своих» на забастовку. Бастующих поддержал весь город. Этим немедленно воспользовались социал-демократы. Радикальные лозунги «искровцев» больше понравились рабочим. Одесса осталась без хлеба, воды и света. Губернатор призвал казаков: рабочих избили, со служащими «разобрались». А власть и заводчики, напуганные силой пролетариев, обрушились на Зубатова. Все, и чиновники, и буржуа, обвинили его в том, что он сам устроил забастовку, что он сам революционер. Николаю II так и доложили: беспорядки в Одессе учинил Зубатов. Это был удар и по миротворческим новациям начальника Особого отдела, и по нему самому. К тому же министр внутренних дел, взвесив все обстоятельства и желая произвести впечатление на государя, принял решение: Зубатова уволить, и немедленно.
Теперь две противоборствующие силы – социал-демократию и российскую буржуазию – никто не сдерживал. А российская тайная полиция потеряла одного из самых необычных и, может быть, самых дальновидных своих руководителей.
…Когда Зубатов уже достиг вершин агентурной работы, то понял, что страну, в которой революционное движение становилось массовым, одним политическим сыском не успокоишь. Исподволь крепло убеждение: с революцией нужно бороться методами политическими, а не полицейскими. Он уже, как никто, знал настроения рабочих и идеи «работавших» с ними интеллигентов. И тогда у него родился план действий: если поддержать рабочих в их конфликтах с предпринимателями, в их экономических требованиях, подружить с либеральной интеллигенцией, то это отдалит их от интеллигенции революционной. Соединить рабочее движение с либеральными идеями – это план не полицейского чина, а социального новатора, государственного мужа. Но Зубатов проиграл, борец-одиночка был обречен изначально.
Его верный ученик жандармский генерал А. И. Спиридович спустя годы понял причины неудачного эксперимента своего наставника [358] :
...
«Идея Зубатова была верна… но проведение ее в жизнь было уродливо и неправильно. Оно явилось казенным, полицейско-кустарническим и шло, как говорится, не по принадлежности. Для профессионального русского рабочего движения не нашлось в нужный момент национального, свободного, общественного вождя. Не выделило такого реформатора из своих рядов и правительство. У Витте как министра финансов не оказалось ни глубокого знания и понимания рабочего вопроса, ни государственного чутья к нему, ни интереса».
Освобожденный от службы, Зубатов получил возможность подолгу размышлять о государственности России, уже многие годы испытываемой на устойчивость армией революционеров. И что-то ведь неустанно питало этот процесс? Реформы 60-х годов XIX в. раскрепостили человека, породили ощущение свободы, манящих перспектив, но главное – создали «нового» человека, интеллигента-разночинца. Эти «новые» люди хотели что-то делать для народа, для России и в этом найти свое призвание. Хотели надеяться на благодарную оценку потомков. А что им сказала власть?! Сидеть! Во всех конторах и департаментах, даже «прогрессивных», последнее слово оставалось за «стариками», консерваторами, коих было большинство. Идеи интеллигентов встречали у них лишь недоброжелательство, иронию. Он это почувствовал на своей шкуре. Он – о новом, об «управляемом социализме», а ему – уволить, немедленно. И такое же «уволить» получали сотни, а то и тысячи мыслящих людей в России. И куда они пошли после этого «уволить»? В революцию, конечно! Народовольцы, эсэры, социал-демократы – все это жертвы государственного режима, выучившего этих людей, давшего им некоторую свободу и не давшего им должностей и постов, где бы они могли трудиться на благо России. И многие, чей энтузиазм и планы оказались не востребованы, пойдут в революцию. Поэтому Россия обречена на революцию.
ПОЛКОВНИК ГЕРАСИМОВ, ОСТАНОВИВШИЙ ТРОЦКОГО И ПЕРВУЮ РУССКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ
Зачем Петербургу стал нужен жандармский полковник?
В России 1905 год начался с январской крови петербургских рабочих, что шли за справедливостью к императору, а закончился большой кровью Декабрьского вооруженного восстания в Москве. Русские революционеры от разных партий – большевики, эсеры, меньшевики – подняли рабочих и крестьян, страдающих от всеобщего экономического кризиса. Митинги, стачки, забастовки, демонстрации в Петербурге, Москве, Варшаве, Риге, Баку, Иваново-Вознесенске. Экономические претензии к власти переходят в политические требования и бунты. В Москве убивают великого князя Сергея Александровича; на броненосце Черноморского флота «Потемкин» – восстание матросов; по всей Центральной России крестьяне громят и жгут хозяйские усадьбы, требуют землю.
К осени обстановка в стране накалилась до предела. Ясно, что в большом государстве властные распоряжения должны исходить из центра… А в Петербурге испуганная власть не знала, как положить конец этой революционной вакханалии. И тогда директор Департамента полиции заявил: в этой обстановке навести порядок может только полковник Герасимов, начальник Харьковского охранного отделения.
Уже с 1903 г., после смещения Зубатова с должности начальника Особого отдела Департамента полиции, охранные службы империи пребывали в состоянии смятения и разброда. Полицейская система России теряла стратегические цели, не могла определиться в методах борьбы. Александр Васильевич Герасимов был ярым противником идей Зубатова, противодействовал их воплощению, как мог. Столкнулись два мировоззрения. С одной стороны – политические интриги, комбинации, игра с революционерами за обладание рабочим классом, с другой – выявление руководящих центров политических партий и контроль за их деятельностью, при необходимости – аресты. В определенный момент власть испугалась зубатовских нововведений, испугалась необычности методов. И она избавилась от Зубатова. Аппарат сыска, ориентированный на его идеи, укрепленный его людьми, не знал, что делать. А «зубатовские» рабочие общества начали искать себя в революционной стихии. При бездействии полиции страна шла к катастрофе. И тогда вспомнили о Герасимове.
Герасимов и Рачковский: два взгляда на борьбу с революцией
Император Николай II очень надеялся на петербургского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова, считая, что только тот способен остановить революционную смуту Ему и отдали на откуп всю внутреннюю политику в империи. В прошлом боевой генерал, во внутренних политических делах он чувствовал себя некомфортно. И Трепов сделал своим политическим советником Петра Ивановича Рачковского.
Это была весьма заметная фигура в полицейских кругах. Из дворян, но образование получил только домашнее. Первая должность – сортировщик почтовой конторы, а потом служба в канцеляриях губернаторов – киевского, одесского, варшавского. Пробовал себя в литературном деле, даже заведовал редакцией в журнале «Русский еврей». Попал в историю с неким Мирским, что покушался на жизнь генерал-адъютанта Дрентельна. Полицейский следователь доходчиво объяснил Рачковскому, что грозит ему за укрывательство террориста. И он сделал тогда ловкий ход – предложил себя в полицейские агенты.
