Краткая история всего - Уилбер Кен (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
эгоцентризм, потому что каждый высший уровень более глубок, чем его более мелкие
предшественники.
Но, забывая об этом и сосредотачивая свое внимание просто на относительности
перспектив, вы впадаете в безумие отсутствия перспективы, ваша воля и способность
суждения разбиты параличом неопределенности. «Все относительно, так что нет чего-то
лучшего или худшего, и никакая позиция не лучше, чем другая». Упуская из внимания тот
факт, что сама эта позиция утверждает, будто она все-таки лучше, чем ее альтернативы, —
стандартное противоречие представлений. Мультикультуралисты иногда достигают этого
уровня визуальной логики, и обычно немедленно впадают в безумие отсутствия
перспективы, невозможности принять определенное мировоззрение, определить смысл
жизни. Потом они передают это отсутствие перспективы прилежным, ничего не
подозревающим студентам.
Лишенное перспективы пространство визуальной логики просто означает, что Дух
смотрит на мир с бесконечно необъяснимой точки зрения; это не говорит о том, что со
временем он становится слепым. Перед нашими глазами развертывается просто еще один
этап децентрирования, преодоление продолжается, формируется новая спираль эволюции, уводящая еще дальше от эгоцентризма.
135
На краю трансперсонального
В: Значит, есть и хорошие новости относительно этой экзистенциальной стадии или
стадии кентавра?
КУ: Да. Одна из особенностей подлинного «я» на стадии кентавра состоит в том, что
оно больше не покупается на обычные и конвенциональные утешения, или, как говорил
Кьеркегор, «я» больше не может успокоить себя тривиальным. Появление этого более
подлинного или экзистенциального «я» — основная задача точки опоры 6.
Ограниченное «я» должно умереть — магия его не спасет, мифические боги тоже
оказываются бессильными, рациональная наука не в состоянии сохранить его прежним, и
столкновение с этим неприятным фактом является частью его подлинного становления.
Эта тема была одним из постоянных поводов для размышления М. Хайдеггера. Осознание
своей смертности и ограниченности является одним из этапов поиска собственного
подлинного «бытия-в-мире».
Экзистенциалисты прекрасно проанализировали это подлинное «я», «я» уровня
кентавра, его особенности, его способ бытия, его позицию по отношению к миру, и самое
важное, они проанализировали общепринятую ложь и упрощенную веру, которые мешают
проявлению этой подлинности. Мы лжем себе по поводу своей смертности и
ограниченности, создавая символы бессмертия, — тщетные попытки победить время и
сделать свое существование вечным на каких-то мифических небесах, в некотором
рациональном проекте, в великих художественных произведениях, через которые мы
выражаем свою неспособность встретиться лицом к лицу со смертью. Мы лжем себе по
поводу ответственности за свой собственный выбор, предпочитая видеть себя пассивной
жертвой внешних обстоятельств. Мы обманываем себя, говоря о богатстве настоящего
времени, в то время как на самом деле просто проецируем свое внимание на прошлую
вину или несбывшиеся желания. Мы лжем себе по поводу своей фундаментальной
ответственности, скрываясь в стадном мировоззрении, теряясь в другом. Вместо
подлинного или действительного «я» мы живем в нашем ложном «я», создавая все новые
проекты обманов, чтобы скрыться от отвратительной правды существования.
Этот тип подлинно экзистенциального сознания важен не только сам по себе, он
важен и как предпосылка для вхождения в трансперсональное пространство, не
обремененное мифами, магическими ожиданиями, эгоцентрическими и
этноцентрическими маниями величия.
В: Но в работах экзистенциальных авторов — Сартра, Камю — присутствует
настолько мрачная атмосфера!
КУ: Да, это классическое состояние экзистенциального страха, отчаяния, тоски, опасения чувства заброшенности, дрожи, страха перед смертельной болезнью — ведь вы
потеряли все свои утешительные мифы и иллюзии! Страх в экзистенциальном смысле —
это не физический страх, это метафизический ужас, потрясение человеческого прозрения.
Так как экзистенциалисты не осознают, что существует еще более высокий уровень
сознания, они застревают на экзистенциальном мировоззрении, которое ограничивает их
восприятие в пределах данного горизонта.
Поэтому для них становится своего рода делом чести встретить эти серые
экзистенциальные кошмары с ужасной серьезностью. А если вы будете утверждать, что
есть какие-то способы понимания, которые выходят за пределы экзистенциальной тоски, тогда, по мнению экзистенциалистов, вы начинаете впадать в безумное и неискреннее
опровержение своей смертности, строите новые проекты бессмертия, отходите от
подлинности, впадаете в упрощенную веру. Любая попытка пробиться к более высокому
136
горизонту встречается ледяным взглядом и ужасными обвинениями в «неподлинности», которые повисают у вас над головой. Если вы начинаете улыбаться, то вы, вероятно, неискренни, потому что вы нарушили священный круг бесконечного отчаяния.
В: Сплавленность с кентавром, отождествление с кентавром и его экзистенциальным
мировоззрением — это первая фаза точки опоры 6.
КУ: Да, я думаю, это так. И это экзистенциальное мировоззрение становится вашей
позицией по отношению ко всей действительности. Чем больше тоски вы можете
выразить, чем сильнее вы будете скрежетать зубами, демонстрируя космическое безумие, тем вы более подлинны. Но в любом случае вы никогда, никогда, никогда не должны
позволять им видеть улыбку на вашем лице, иначе это сразу же обнаружит вашу
неподлинность.
Вся суть экзистенциального кризиса в том, что вы еще не находитесь на
трансперсональном уровне, но вы уже больше не связаны с личностным. Вся личная
область начала терять свой привлекательный аромат, начала становиться совершенно
бессмысленной. И поэтому, конечно, больше нет причин улыбаться. Что же есть хорошего
для человека, ведь он все равно обречен умереть? Зачем вообще жить на личном уровне?
Это озабоченность значением, растущей нехваткой смысла жизни является главной
особенностью патологии точки опоры 6, а также экзистенциальной терапии.
Но интересно, что кентавр, по всем ортодоксальным стандартам, должен быть
счастлив, полон жизни и радостен. В конце концов это целостное и самостоятельное «я», как вы можете видеть на рисунке 9—3. Да ведь по всем стандартам это «я» должно все
время улыбаться! Но почему-то гораздо чаще оно не улыбается. Оно глубоко несчастно.
Оно целостно, самостоятельно и, несмотря на это, несчастно.
«Я» испытало все, что может предложить личное пространство, и этого оказалось
недостаточно. Мир начал становиться плоским и лишенным смысла. Никакой опыт
больше не прельщает. Ничто больше не удовлетворяет сознание. Ни к чему больше не
стоит стремиться. Не потому, что кто-то не в состоянии получить эти награды, но как раз
потому, что каждый смог насладиться ими по-царски, испытал все и нашел все это
недостаточным.
И поэтому, естественно, эта душа не очень часто улыбается. Для нее все утешения
теперь кажутся кислыми. Мир стал плоским и бессмысленным как раз тогда, когда душа
достигла своего самого большого триумфа. Великолепный банкет состоялся и прошел; и
над всем этим тихо усмехается смерть. Праздник является эфемерным, даже в его самой
великой красоте. Вещи, которым мы когда-то могли предавать так много значения, так
сильно желали их и связывали с ними большие надежды, растаяли в воздухе, испарились в
какой-то странный момент после долгой и одинокой ночи. Что я могу восхвалять и чем я
