Самая шикарная свадьба - Богданова Анна Владимировна (полные книги txt) 📗
К последующему повороту событий я была не готова. Оказалось, что Влас купил билеты не как я думала – на самолет, нет – нам предстояло тридцать шесть часов трястись на поезде, причем в плацкартном вагоне.
– Все должно быть как тогда – двадцать лет назад, – трогательно проговорил он, когда я вопросительно посмотрела на него, с усилием проталкивая сумку-кишку между многочисленными боковыми полками вагона.
Однако худшее ждало меня впереди: две узкие верхние полки и попутчики – визгливая девочка лет пяти с мамашей, напомнившей мне щуку, вероятно, из-за сплющенной сверху головы (такое впечатление, будто ее однажды неудачно подстригли, отхватив вместе с челкой пол-лба – он был как-то срезан), а когда она открыла рот, мне показалось, у нее там двойной ряд зубов, причем нижние клыки были похожи на острые кинжалы.
Мужчина – наш с Власом ровесник – щуплый, маленького роста, который, сидя у окна, рассказывал спутникам, что занимали боковые места, как ему довелось однажды, будучи во Франции, есть лягушек. Напротив (на походных местах) расположились бабка в платке и зимнем пальто с воротником из облезлой чернобурки и мужчина лет шестидесяти, лысый, с вытянутым лицом, длинным носом, глазами навыкате и торчащим подбородком – одним словом, все в этом человеке выдавалось вперед – даже живот был выпячен продолговатым арбузом.
Бабка в зимнем пальто, слушая захватывающий рассказ о поедании французами лягушек, поминутно крестилась, называя их басурманами, «выпученный» смотрел на рассказчика не мигая, но без особого интереса, будто самому не раз случалось обжираться лягушками.
– Здравствуйте, – поприветствовал Влас всех присутствующих.
– Здравствуйте, – тихо поддакнула я.
– Вы, значит, оба наверху будете?! – радостно спросил пожиратель лягушек. – Вас как звать-то? Меня Серегой, это моя жена Натаха, дочь Юлька – вот решили вывезти ее на юг, а то у нее такой дерматит! Страшно смотреть! Врачи сказали, море поможет. Эту вот бабушку в пальто зовут Галина Ивановна Голобородько. Я ее спрашиваю: «Мать, ты чо в такую жару пальто-то напялила?» И знаете почему?
– Даже не догадываемся, – буркнула я.
– Сноха, говорит, сначала подарила, а потом сказала: «У вас мама и так багаж большой, пальто уж некуда класть!», так наша баушка, не будь дурой, нацепила его на себя! – Бабка продолжала сидеть в пальто, видимо, боясь, как бы сноха неожиданно не появилась в вагоне и не утащила его обратно не обращая ни малейшего внимания на Серегины слова. Она вдруг достала из цветастой матерчатой сумки вареные яйца, за ними на раскладном столике появился маринованный чеснок, хлеб, вареная картошка, помидоры с огурцами, пирожки; последней из сумки вылетела жареная курица в фольге. Надо заметить, поезд еще не тронулся – до его отправления оставалось двадцать минут.
– Этого гражданина, – и Серега указал на «выпуклого», – зовут Михал Васильч, он химик. А вас-то как звать-величать?
– Влас, а мою невесту Маша. Очень приятно.
– Вы садитесь пока рядом, а когда спать соберетесь, так полезете к себе на верхотуру. – Серега проявил небывалое великодушие, в то время как «щука» одарила его убийственным взглядом, за коим скрывалось очень много фраз – она с удовольствием бы высказала их супругу, будь они сейчас одни. Фразы были примерно такими: что Серега настоящий и непроходимый дурак, что скоро начнут разносить белье и эти двое усядутся на него своими замусоленными задницами! – а это недопустимо, негигиенично, антисанитарно! И после такого безобразия ей – да что там ей! – Юлечке придется спать на этом белье! А вдруг задницы этих двоих какие-нибудь инфекционные! И тогда весь отпуск насмарку – Юлечку нужно будет лечить от инфекции, которую она непременно подцепит!
– Уж скорее бы поехали, – нетерпеливо и раздражительно проговорил «выпуклый».
– Куда торопиться… Поедем! За все уплочено! Никто нас отседова не выгонит, – рассудительно сказала бабка в пальто и принялась терзать жирную курицу грязными руками. Наконец она отодрала у несчастной птицы ногу.
– Куда торопиться?! – Михаил Васильевич еще больше раздражился. – Туалет-то ведь закрыт! Я больше не могу терпеть!
– А ты выйди, милок, встань между вагонами да пожурчи! Делов-то! – посоветовала бабка в пальто, держа в руке куриную ногу, как эскимо на палочке.
– Я не так воспитан, чтоб между вагонами журчать, как вы выразились! – резко отозвался «выпуклый».
– Хозяин – барин. Терпи тогда.
– А я говорю, достань мне куклу! – пронзительно крикнула Юлечка.
– Прекрати, она в чемодане! – строго сказала мать.
– Достань!
– Ус-спокойся!
– Достань! Хочу куклу! Хочу куклу! Достань! – орала Юлечка до тех пор, пока «щука» не отвесила ей крепкий подзатыльник. Теперь дочь орала по другому поводу.
– А вот еще ел я как-то тараканов, – не обращая внимания на Юлечкин вой, Серега начал новую захватывающую историю. – Знаете, то ли они сушеные были, то ли поджаренные, но ничего, есть можно. Огромные такие – их специально раскармливают перед тем, как на стол подать. Это считается деликатес. Вкус очень даже пикантный.
История о тараканах никоем образом не повлияла на неукротимый аппетит Галины Ивановны – она лишила курицу второй ноги и только проговорила:
– Басурмане! Какую только дрянь в рот не суют!
Наконец поезд качнулся и медленно поплыл вдоль платформы.
– Слава богу! – облегченно воскликнул химик и рванул в конец вагона.
Минут через двадцать полная проводница с сальными волосами цвета вороньего крыла проверила билеты, а еще спустя полчаса принесла серое, непростиранное влажное белье с печатями.
Дальше началось нечто невообразимое – все разом принялись стелить белье и при этом пытались вдобавок переодеться. Пыль стояла столбом, из подушек летели перья…
– Пошли в тамбур, – сказала я, дернув Власа за рукав.
– Ты чем-то недовольна? – спросил он, когда я дрожащими руками попыталась зажечь сигарету. – По-моему, очень милая компания собралась, ну, может, за исключением химика. Он какой-то странный. Ты не заметила?
– Просто он в туалет хотел, – заступилась я за «выпученного».
– Кажется, ты нервничаешь, – пристал Влас.
– Да с чего ты взял? Глупости какие!
– Ну я же вижу! – настаивал он, и я подумала, что лучше, наверное, было остаться с коллективом и вместе с ними потрясти пыльными одеялами.
– Ничего подобного.
– Ты, наверное, предпочла бы самолет или, на худой конец, двухместное купе, – он читал мои мысли, – но я хотел, чтобы все было как в детстве, тогда, двадцать лет назад.
«Поразительная зацикленность!» – подумала я и сказала:
– Какая разница?! Проедусь в плацкарте, жалко, что ли? К тому же попутчики попались – просто чудо!
– Ты правда так думаешь? – простодушно спросил он.
– Конечно, – подтвердила я таким тоном, не поверить в который было невозможно.
– Я так тебя люблю, Маш! – умилился Влас и нежно поцеловал меня. – Пойдем? Там, наверное, уже все разместились.
Действительно, все уже постелили непросушенное белье, «щука» улеглась, боясь, видимо, что кто-нибудь из нас посягнет на ее нижнюю полку. Юлечка никак не могла уняться и все просила достать ей из чемодана куклу. Галина Ивановна сняла наконец-то пальто, спрятала его под подушку, чтобы не сперли, и накрылась грязным, видавшим виды розовым одеялом с синими полосками – за белье она платить наотрез отказалась, сказав, что это грабеж среди бела дня. Серега сидел у окна и, закинув ногу на ногу, рассказывал об очередном «басурманском» лакомстве.
– Ложись, я сказала! – злобно зашипела «щука» на мужа, и ее хищный рот показался мне еще страшнее.
– Отстань! – отмахнулся он и продолжал как ни в чем не бывало: – Так вот, у немцев есть такой специальный ресторан. Там подают к столу личинок, беленьких таких, ну вроде наших опарышей. Мы-то на них рыбу ловим, а для них это лакомство. Деликатес, так сказать!
– Ложись! – не выдержала Натаха.
– Что немцу хорошо, то русскому смерть, – отрезала бабка, укладываясь на узкую полку.
