Самая шикарная свадьба - Богданова Анна Владимировна (полные книги txt) 📗
Влас каждые десять минут справлялся, не болит ли у меня голова, а ближе к вечеру мы с ним решили перекусить в вагоне-ресторане. Бабка как услышала о нашей идее, чуть в обморок не упала.
– С ума сошли! В ресторан идти! Да там, наверное, один соленый огурец стоит как коралька колбасы! – воскликнула она и, посмотрев на нас как на безумных, откинулась на подушку.
На следующее утро я проснулась от ощущения того, что на меня кто-то пристально смотрит. Оказывается, Влас не спал почти всю ночь, опасаясь, как бы я снова не грохнулась с верхней полки.
– Через час наша станция, – взволнованно сказал он, когда я открыла глаза.
Я посмотрела в окно и обомлела. Передо мной, совсем близко, раскинулось бескрайнее море небесного, лазурного цвета. От неожиданности, с непривычки, от неописуемой красоты водной стихии я вдруг закричала:
– Море! Смотрите, море!
Попутчики посмотрели на меня как на ненормальную, а бабка, вытаскивая из-под подушки пальто, недовольно проворчала:
– Тоже мне, невидаль какая – море! Ох, уж эти москали! Черти, сколько денег на билет тратят, чтоб вот на ейную лужу посмотреть! И сноха у меня такая же вот чумичка – как приедет, так все дни на берегу торчит! Я ей: «Лучше б на базаре помидорами поторговала – и то дело!», а она мне: «Я, мама, сюда не вашими помидорами торговать ехала, а отдыхать!» А где, как не на базаре, отдохнешь?! И поболтаешь с торговками, и поругаешься – душу отведешь, да еще и тити-мити наплывут! Чем не отдых?! И чудные же вы – москали! – воскликнула она и бережно погладила воротник из чернобурки.
Влас очень боялся прозевать нашу трехминутную станцию, поэтому за полчаса до остановки пожелал всем счастливого пути и потащил вещи в тамбур. Я стояла рядом и курила.
– Зря ты все-таки куришь по утрам, – заботливо сказал он.
– А что еще можно делать в тамбуре?
– Готовиться.
– К чему?
– К тому, что через каких-то двадцать минут ты снова окажешься в детстве, будто не было тех двадцати лет, будто ты и не уезжала тогда отсюда, будто это продолжение того самого месяца у моря.
Задевая всех баулами, Галина Ивановна рассекала по узенькому проходу, приближаясь к нам. Она высаживалась на той же станции, что и мы. Оказывается, она тут жила.
Минут через десять в тамбуре появилась полная проводница с иссиня-черными волосами и попросила нас посторониться. Кажется, я слышу, как от волнения бьется сердце Власа – только теперь я поняла, насколько важно ему было приехать именно сюда двадцать лет спустя. Однако истинную причину я разгадать так и не смогла – то ли он хотел вернуться в детство, то ли снова побывать там, где мы с ним познакомились – не знаю.
Наконец состав остановился, я ступила на твердую землю, но мне показалось, что она покачивается под ногами из стороны в сторону. Бабка выкатилась из поезда, выгрузила вещи и стала искать глазами встречающих.
– Дусик! Дусик! Ариадна! Вы что, ослепли? Вот она я! – закричала Галина Ивановна, и к ней подскочил Дусик – толстенький, маленький, кругленький человечек лет тридцати пяти и принялся подпрыгивать вокруг нее, как резиновый мяч. За ним не торопясь выступала двухметровая Ариадна с длинным-предлинным носом.
– Мама! Давайте сюда ваши сумки! Ну, как съездили? – спрашивал Дусик.
Поезд тронулся и медленно поплыл дальше.
– А я ей говорил! Дешево продаешь! Сейчас абрикосы хорошо идут! – истошно доказывал матери Дусик.
– Дура твоя Ариадка. Я еще тебе перед свадьбой это говорила!
Ариадка стояла рядом, мурлыкала себе под нос какую-то песенку, будто этих двоих не было вовсе на свете.
Галина Ивановна обвешала Дусика сумками, словно елку, сверху накинула пальто; троица пересекла железнодорожные пути и направилась к высокой, поросшей зеленью горе. Бабка что-то вдалбливала сыну и невестке – теперь приехала она – полновластная хозяйка «зеленой горы», и их свободной, независимой жизни пришел конец.
– Надо же, платформу сделали, – разочарованно проговорил Влас.
Мы стояли одни – никто нас не встречал и не предлагал наперебой снять комнатку у моря, как двадцать лет назад.
Влас подошел к старушке с торчащим вверх, будто смазанным салом, крысиным хвостиком – она торговала то ли сметаной, то ли творогом – и спросил:
– А вы случайно не сдаете комнату?
– Я продаю козье молоко! Надо?
– Нет, спасибо. Может, вы знаете кого-нибудь, кто бы сдавал…
– Не знаю, – отрезала она, обидевшись, что мы не желаем купить у нее козьего молока.
– Стой тут, сторожи сумки, а я поспрашиваю, – сказал мне Влас.
– Может, тут есть гостиница?
– Нет, я хочу снять комнату на берегу моря, как тогда, – упрямо сказал он и заметался по платформе.
Влас подходил ко всем – даже к тому, к кому явно подходить не стоило: к торговкам, к компании местных выпивох, которые собрались утром на станции, потому что, как они сами говорили, у них «трубы горят» и, наверное, потому что «вокзал» в этом местечке был самым популярным и разбитным местом.
Вдруг меня окликнула женщина в ярко-желтом платье, солнцезащитных очках и соломенной шляпе:
– Девушка, вам нужна комната?
– Да.
– Мы сегодня уезжаем в Москву. Если хотите, я отведу вас к хозяйке. Оставите вещи, а вечером можете въехать.
– Что? Что вы говорите? – подскочил Влас. – Комната? А где? Далеко от моря?
– Нет, минут двадцать ходьбы и недорого, – ответила она.
– Двадцать минут ходьбы! И это вы считаете недалеко?! – Он был возмущен, поражен и даже обижен.
– Ну, как хотите. – Она пожала плечами и ушла.
– Почему ты не согласился? Она ведь хотела нам помочь!
– Я не намерен каждый раз, когда мне захочется искупаться, пилить двадцать минут к морю! Пошли! – скомандовал он, и мы побрели вниз по тропинке.
Шли мы недолго, и вдруг перед нами раскрылось море – именно раскрылось, подобно заветной, непознанной, но пленительной тайне. Оно манило своим загадочным, сокрытым ото всех совсем иным – подводным беззвучным миром, где царит сонное спокойствие, где не существует времени, где водоросли лениво покачиваются по течению, словно на замедленной киноленте, рыбы медленно проплывают мимо затонувших кораблей с канувшими навеки драгоценностями и своими привидениями, огибая коралловые рифы; даже акулы здесь терпеливо, не спеша выслеживают добычу, а потом, так же не спеша и равнодушно, проглатывают ее. И никогда этот подводный мир не раскроется до конца, он всегда будет для человека загадкой, неизвестностью, как любая стихия – оттого, наверное, никогда не устаешь смотреть на стихии.
Я поставила свою сумку-кишку на каменистый берег и завороженно глядела вдаль, гадая, что еще, кроме живности, водорослей и затонувших кораблей с привидениями, может скрывать море.
– Маш! Если ты через каждые пять минут будешь останавливаться, то ночевать нам придется под открытым небом, – с укором проговорил Влас, и я, словно очнувшись от чудесного сна, побрела за ним.
Боюсь, что Влас, оказавшись здесь вновь спустя двадцать лет, почувствовал глубокое разочарование. На берегу вместо незатейливых одноэтажных домиков выросли гостиницы, дома отдыха, казино, бары, рестораны и т.п. центры развлечений.
Заветная мечта Власа, которую он пытался воплотить в жизнь двадцать лет, дала трещину, а когда он увидел шашлычную «У лысого ежика» на том самом месте, где когда-то в цветущих кустах шиповника утопал наш чудесный домик, трещина мгновенно расширилась и… воздушный замок Власа рухнул подобно дому Ашеров.
– Что же теперь делать? – Он выглядел таким расстроенным, беспомощным, что у меня, глядя на него, сердце сжалось.
– Может, нам поселиться в гостинице? – предложила я.
– Нет! Я ехал сюда в плацкартном вагоне не для того, чтобы жить в гостинице! Я хочу снять комнату недалеко от моря! Как ты не поймешь?! – кричал Влас из-под обломков своей мечты.
Целый день мы шатались по курортному игрушечному городишку в поисках комнаты. Сначала мы крутились недалеко от пляжа, но там все было забито отдыхающими, а на дверях и калитках висели унылые таблички «МЕСТ НЕТ» или «НЕ СДАЕМ!». К трем часам мы уже порядком удалились от моря – виднелась лишь узенькая его полоса. Я изнемогала от жары, свою сумку я возненавидела и всю дорогу порывалась ее бросить (камеры хранения в городишке не было до сих пор). К шести часам мы настолько удалились от моря, что о его существовании напоминал лишь особый запах водорослей, но Влас с упорством фаната все шел и шел, то закидывая чемодан на голову, то засунув его под мышку. Казалось, теперь ему было совершенно наплевать, будет ли «комнатка» рядом с морем или нет, теперь главное для него было снять хоть что-нибудь и все равно где. На мое повторное предложение остановиться в гостинице он категорически отказался. По-моему, сейчас им овладел спортивный интерес – удастся ли нам тут что-нибудь снять или нет. У меня, как и двадцать лет назад, возникло желание придушить его, но я терпеливо молчала и, сбив ноги в кровь, героически плелась вслед за ним. В восемь вечера, когда мы уже окончательно потеряли ориентацию и не знали, в какой стороне находится море (не слышно было ни характерных звуков прибоя, не чувствовалось запаха водорослей), наткнулись на объявление «СДАМ». Мы кинулись к калитке, как к живительному источнику, и принялись изо всех сил по ней колотить. Минут через пять вышел худой старик в шортах, шерстяной женской кофте на пуговицах и в кепке.
