Моногамист (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Фу, какой ты!
— Да, такой, и всегда таким был.
— Ты и сейчас думаешь о слюне?
— Это что провокация?
— Поиск истины. Просто, если для тебя это сложно, я отнесусь с пониманием — долой стереотипы.
— Ты издеваешься, да? Дразнишь лишением самого сладкого?
— Странный ты! То думаешь о гигиене, то говоришь «самое сладкое!»
— Ну так, всё ж просто: есть только одни губы и самый соблазнительный для меня рот, да ты за все годы и сама всё это прекрасно знаешь, стебёшься тут надо мной!
— Правда, стебусь! Раскусил… Ты с ума сходишь, когда меня целуешь!
— Это правда, теряю рассудок…
— И о слюне наверняка не думаешь.
— Не думаю. Я вообще ни о чём не думаю, если мой рот занят твоим! А всё, что связано с тобой неизменно вызывает только это, — беру её руку и кладу на свой пах. Она тут же резко поднимает голову, в её глазах возмущённое веселье:
— Ты что? С ума сошёл? В больнице!? Возбудился?
— Я не виноват. Этот разговор ты завела, про свой рот… слюну свою и вообще…
Я не хочу больше скрывать от неё такие вещи, сколько можно? Игры с моим воображением имеют свой логический результат. Если она ещё не до конца знает меня, то почему не ликвидировать это недоразумение прямо сейчас? Да, меня возбуждает всё, что с ней связано, все её запахи, интимные детали и даже то, что принято считать постыдным. Меня заводит всё, и это нормально. Так и должно быть. Любить — значит воспринимать любимого как часть себя. Сами у себя мы ведь не вызываем брезгливости и отвращения? Ладно, признаю, мой случай — странноватый. Я тащусь… от многих необычных вещей. То, что вызывает во мне тошнотворную брезгливость в отношении всех прочих людей, способно довести до экстаза, если дело касается любимой женщины. И да, у меня есть фантазии, и я признаюсь ей хотя бы в части из них. Со временем…
— Это Кристен?
— Кто?
— Это ведь была Кристен? Та девочка с первым поцелуем?
Rachael Yamagata Over and Over
Вот же ж! Ну вот что? Что у этого человека за мозг? Там что, компьютерный процессор Шерлок Холмс?
— Да, это была она. Слушай, хочу попросить кое о чём…
— Забавно, однажды я уже слышала именно эту фразу и твоя просьба тогда мне понравилась!
— Серьёзно? — улыбаюсь, довольный, да уже прямо растекаюсь по больничной подушке. — Ну, тогда тебе и эта моя просьба понравится.
— Выкладывай.
— Я хочу любить тебя на своём рабочем столе.
Никакой реакции. Затем спокойное замечание:
— Ты уже однажды просил об этом… пьяненький.
— Ну вот, теперь прошу трезвый, чтобы у тебя не было сомнений.
— Ты что, извращенец?
— Пусть будет так. Этот мой новый статус изменит твоё восприятие меня?
— Конечно, нет! Теперь уже ничто не сможет изменить моё восприятие тебя! Ты же знаешь! Эта наука нам обоим дорого обошлась, слишком дорого.
— Не отвлекайся, ты будешь приезжать или нет?
— Раз мужу хочется, значит нужно приезжать, — улыбается. — Только мне неловко перед твоими подчинёнными. Они всегда так странно смотрят на меня…
— Распоряжусь, чтоб не смотрели вовсе или смотрели с почтением, — шучу.
— Да уж, распорядись. Особенно эта твоя… Хелен! Бесит меня.
— Уволить?
— Нет, ты что! Нет, конечно. Тебе она нравится, это главное. Ты, кстати…. а ладно.
— Её нет. На работе вообще никого.
Зачем я это сказал? Чтобы больше не было недосказанностей. Хватит их уже с нас, этих намёков, додумываний и копаний в собственном больном воображении.
— Слава Богу… Уух.
— Что так?
— Да она такая противная, эта твоя Хелен.
— Она работает со мной уже очень многие годы и как никто знает своё дело. Всегда доступна, во всём безупречна, всегда может выехать со мной в любую командировку. Я привык к ней, к тому, что она упорядочивает мой график, мои встречи, проблемы, предугадывает мои рабочие потребности и почти никогда не ошибается. Так что, спасибо, что разрешила оставить её.
— А что? Правда, уволил бы?
— Конечно, уволил. Ни один сотрудник, насколько безупречным бы он ни был, не стоит спокойствия в моей семье, а главное, душевного покоя моей любимой женщины.
Съёживается, трётся носом о мою шею, целует, и мне так приятно, о блаженство…
— Я люблю тебя! — напоминаю.
— И я тебя, — отвечает.
Снова обнимаю крепче, поправляя укрывающие её простыни.
— Расскажи про тот ваш первый поцелуй с Кристен.
Вот же ж! Не унимается! Но раз спрашивает — значит, болит у неё в том месте, значит, нужно ответить, полечить.
Лечу:
— Это была идея Кристен — научить нас с Марком целоваться. После первого же сеанса она заявила, что он итак умеет, а меня ещё учить и учить…
Смеёмся вместе.
— Алекс, она ведь, наверное, тоже влюбилась в тебя…
— Наверное.
— Ты так сухо говоришь это, так жестоко.
— Лерочка, любимая моя… Если я буду жалеть всех, с кем это произошло — меня не хватит. Итак едва не растащили! Ты спасла меня, ты вовремя встретилась мне на пути, чтобы напомнить о главном, о важном. И потом, знаешь, нельзя заставить человека любить! Работать заставить нелегко, а любить — невозможно. Если тебя не любят, отойди! Если тебя не хотят — иди своей дорогой! Но мало кто понимает это, мало кто отдаёт себе отчёт в том, что своей упёртой настойчивостью разрушает и себя и того, кого любит. Соперничества как явления не должно быть вообще: каждый человек обязан быть только с тем, кого любит, а любить можно только одного.
— Замечательная теория, но что же делать с теми, у кого безответная любовь?
— Значит, она неправильная. Значит это обман, заблуждение. Нужно искать до тех пор, пока не найдёшь настоящее влечение, духовное и физическое — они должны слиться в одно…
— Как у тебя?
— Как у нас!
Смеётся:
— Конечно, как у нас…
Вечер, небо затянуто, но над горизонтом золотой свет прорывается сквозь изящные полосы разрывов в сиреневых облаках. Оранжевые лучи освещают наш бокс, ложатся на белые стены яркими прямоугольниками, делая комнату сюрреалистичной, больше похожей на каюту межгалактического корабля будущего, нежели на палату Сиэтлской больницы.
— От каждого чёрного Porsche, проезжающего мимо, у меня всякий раз случался микроинфаркт. Пару лет это длилось, потом отпустило. Когда купила себе точно такой же.
— Водить понравилось?
— Ещё как. У меня же до этого Peugeot был, 307. Так вот по мягкости похожи, но комфорт в разы выше, но главное — Porsche более резвый.
— Автомат?
— Да, оба автоматы были, но разгоняться на Peugeot проблематично было, нервировала она меня.
Молчим.
— Первая жена не возбуждала меня. Вообще. Чтобы выполнять свой супружеский долг, мне приходилось… представлять на её месте тебя.
Лицо моей супруги искривляется, в глазах осуждение:
— Это ужасно! — не сдерживает комментарий.
— Знаю. Но есть кое-что похуже.
— Похуже?!
— Да. Это вошло в привычку. Навсегда.
Глаза в глаза. Брови моей жены говорят то, чего не скажет её рот: «я осуждаю тебя, ты козёл!».
— И что…со мной ты тоже кого-нибудь себе представляешь?
— Да.
— Кого это?
— Тебя.
— Что за чушь?
— А что за дурацкие вопросы ты задаёшь? Я тут признался, что грезил о сексе с тобой всю свою жизнь, даже когда был женат на других женщинах, а ты какие-то глупости спрашиваешь!
— Ну не злись!
— Я не злюсь! Обидно просто. Это проблема между прочим была! Большая! И… а, не важно.
— Важно! Расскажи!
— Не хочу.
Novo Amor — Carry You
Опят молчим. Мне стыдно, что вспылил. Прошу прощения, губами… немного языком. Лере нравится — прощает, снова улыбается.
— Когда родилась Соня, моя душа почти перестала болеть: детские хлопоты увлекли, поглотили почти все терзания и тоску. Пришло облегчение. Однажды пришла в твою квартиру с Соней, ей тогда было… месяцев шесть, наверное. Мы уснули с ней вместе… у тебя там так спокойно было всегда, так умиротворённо… И мне приснился сон. Необычный, яркий, словно не сон, а видеоклип, и этот клип по моему каналу показывали ещё раз сто, наверное.
