Чёрный лёд, белые лилии (СИ) - "Missandea" (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Потащили к командованию, и кто-то возьми подслушай да расскажи его рассказ. Мол, был в тылу у русских, задание было вытащить майора Пауэлла, того самого, что у нас в медпункте лежит. Шли втроём. У медпункта положили двоих охрану, внутрь зашли, всё тихо, спокойно, темно, никого нет, а тут откуда ни возьмись девчонка — не девчонка, а прямо ведьма. Бледная, волосы длинные, вся в белом да в фате. Нож огромный хвать со стола! Одного положила, второй было её опрокинул, а она вдруг вспыхнула вся пламенем и будто не чувствует ничего. И рука, которой бьёт, пламенем охвачена синим! И первого, и второго ножом убила, закричала нечеловеческим криком, а сама-то вся горит, и ничего ей не делается.

Ну, вы и сами знаете, как слухи в армии ползут, тут уж всё равно, наша армия или нет. Словом, теперь они все только об одном и судачат: мол, есть у русских ведьма, которая кого хочет убьёт, и в огне не сгорит, и в воде не утонет. Говорят, будто в день её свадьбы убили жениха, вот и мстит она теперь за него. Дьявольская Невеста, так называют.

Было в землянке тихо. Только и слышался трест сухих поленьев.

— Да там одна фата и горела, и то чуть-чуть… — растерянно пробормотала Таня.

Тут плотину настороженности будто прорвало, и землянка дрогнула от дружного мужского хохота. Смеялись долго, сами не зная чему. Утирали слёзы, повторяли сказанное Харламовым и Таней.

А Таня сидела тихонько на краешке, думала. Ну, что теперь? Теперь знаменита она подвигом не только своим, но и врагам.

Дьявольская Невеста.

— А звучит-то хорошо, — улыбнулся ей Арамис.

Да уж, звучит неплохо. Был бы ещё от этого прок. Таня отчего-то никак не могла отыскать в себе ни радости, ни гордости. Чувствовала только беспокойство. Вспомнила наконец — да ведь она Антона ищет!.. Встала, засобиралась.

— Ну, теперь про нашу Таню и на той стороне знают! — радостно сказал Черных. — Таким гордиться можно. Как ты сказал? Есть ведьма, которая и в огне не сгорит, и в воде не утонет?

— Гордись-то гордись, только осторожней, — мягко улыбнулся Гузенко, подкручивая седые усы. — Известность — дело хорошее, но теперь ей вдвойне аккуратнее нужно быть. Небось живьем взять захотят.

Ещё пару минут Таня поулыбалась, ощущая нарастающее в груди беспокойство. Даже рассмеялась, заливисто и неестественно звонко, повинуясь негласному закону — громче смеётся тот, кому больнее.

Наконец, она всё-таки выскочила в майские сумерки, хотела было побежать к Колдуну, но вспомнила, что Антон может быть у начальника разведки. Таня отправилась разыскивать его землянку и нашла её, примостившуюся у края оврага в зелени кустов, довольно быстро.

Вот только замерла, не дойдя, потому что услышала за кустами голоса, один из которых сразу же острым лезвием резанул по нервам. Стояли Антон и начальник разведки, видимо, перед землянкой. Переговаривались негромко.

— Я над этим, товарищ майор, уже несколько недель думал. Пройдём здесь и здесь, разведаем дорогу, по которой в случае наступления можно будет наилучшим образом провести батарею…

— Я очень хорошо вас понял, — ответил начальник разведки озабоченно, потом помолчал, добавил устало: — План отличный, я говорил вам. Но риск огромный. Шансы, что вы вернётесь…

— Пятьдесят на пятьдесят, товарищ майор. Как и всегда.

— И всё-таки очень опасно.

— Я готов рисковать. И все, кто идут со мной, тоже.

— Ну, что бы я ни думал, лейтенант, всё уже одобрено выше. Всё, что мог, я уже вам сказал. Будьте осторожны. Признаться, операции опасней я не припомню.

— Мы будем. Спасибо, товарищ майор.

— Ну, так идите, доброй ночи. До завтра.

Раздались шаги, и спустя полминуты перед остолбеневшей Таней выросла фигура Антона. Он побрился, переоделся и смотрел почему-то весело.

— Таня? — удивился он. Засунул руки в карманы, уставился на неё выжидающе, мол, ну, что теперь скажешь, и всё-таки чуть тепло.

А внутри у Тани зрело что-то непоправимое.

— Так завтра? — быстро спросила она.

— С рассветом, — кивнул Антон, видимо не собираясь поддерживать разговор.

Ну, сама виновата. Да только сейчас Тане думалось не о том. Зажмурившись на секунду, чтобы не так бояться, она выпалила то, что ещё и в мысли-то не успело обратиться, просто собралось внутри.

— Ты возьми меня с собой, — и глянула в глаза исподлобья. — А?

— Куда? — нахмурился он.

— На операцию.

— На операцию? — Антоновы чёрные брови взлетели, и в глазах его будто бы появились искорки смеха. Правда, сразу же погасли.

— Там опасно, знаешь ты это? — спросил он. Сквозь камуфляжную ткань брюк отчётливо виднелись костяшки сжатых в кулаки пальцев.

— Я подслушала, — быстро кивнула Таня. — Но ведь вам наверняка нужен снайпер!

— Если подслушала, то знаешь, что это не шутки, Соловьёва. Это не день, не два, а месяцы. Я не знаю, когда мы вернёмся, — качнул головой он. — Вернёмся ли вообще.

А у Тани внутри всё заледенело: месяцы?! Месяцы без него? Месяцы в тревоге и ожидании? Нет уж, спасибо, лучше сразу пулю в лоб!..

— Я всё поняла, — заговорила она как можно более убедительно. — Но я очень хочу. Я, честное слово, буду хорошим снайпером! Я всё буду делать, как ты скажешь, я буду слушаться, только возьми меня, пожалуйста. Я никогда не была на операциях, мне очень хочется!

— Сомневаюсь, что мы вернёмся, — пожал плечами он.

— Возьми меня, — прошептала Таня, словно мантру.

— Значит, ты готова уйти на несколько месяцев?

— Да.

— Шататься по болотам и лесам?

— Да!

— Идти на верную смерть только потому, что туда иду я?

— Да, Антон, — серьёзно прошептала она. — Да. Возьми. Меня.

На несколько секунд он закрыл глаза, потом открыл их, точно просыпаясь, и внимательно, пристально посмотрел на неё: в неровном вечернем свете его лицо показалось страшно измождённым и усталым. Пальцы отчего-то он всё сильнее сжимал.

— Это многое значит, Соловьёва, — выдохнул наконец, покачав головой. — И мне не забыть этого. Но тебя я не возьму.

— Почему?! — вскричала Таня, чувствуя укол обиды.

— Да потому что там смерть, Таня, — прошипел он вдруг, наклонившись к ней. — Потому что ты не вернёшься оттуда. Потому что это не детские игры и не шутки — это разведка, вражеский тыл. Я уже был там. Чем для меня всё обернулось... Я даже рассказать не могу. И сейчас я иду туда и знаю, что, скорее всего, это конец.

— Если это будет концом для тебя, пусть и для меня будет!..

Но Калужный зло сощурился, повёл плечом, будто сбрасывая груз Таниных слов, отвернулся от неё и пошёл прочь. Задыхаясь, Таня пошла следом.

— Почему ты не хочешь меня взять? — выспрашивала она, пытаясь заглянуть ему в лицо.

— Я уже сказал тебе почему.

— Я не понимаю!

— Соловьёва, сгинь, всё, хватит. Наговорились уже, — огрызнулся Антон, ускорив шаг. В конце концов, Тане ничего не осталось, кроме как повиснуть на его локте, что она и сделала. А он вдруг разозлился почему-то не на шутку, локоть вырвал, совсем как она вчера, уставился на неё в упор.

— Я. Тебя. Не возьму. Поняла?

— Почему?

— Потому что ты не нужна мне там! — заревел он, приближая лицо к ней. — Не нужна, поняла?! Есть у меня уже снайпер! — выплюнул, потом, будто подумав о чём-то, добавил обидное, колкое: — Получше, чем ты, ясно? Не пойдёшь никуда, и не думай.

Антон смотрел на неё в упор, будто выжидал. Ну, что сделаешь? Что теперь скажешь?

А Таня ничего сказать не могла. Снова чувствовала, как в носу щиплется и как мутнеет Антоново лицо.

— Ну и… — она всхлипнула, зло вытерла слезу. — Ну и… И пожалуйста! И иди! Не сильно я хотела!

— И пойду!

— И катись!

Но последние слова ударились уже в его спину: Антон Калужный, её свет, её смысл, её спасение, уходил, чтобы больше не возвращаться. Дура-Соловьёва стояла на месте, и ветер сушил её злые детские слёзы.

Весь вечер она просидела в землянке. И ничуть ни о чём не жалела, вот ещё. Ну, поплакала немного с Валерой, пожаловалась ей.