Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Капли падали все чаще и превратились в настоящую цепочку, когда след оборвался — у самого края крыши, ведущей во двор. Шэй взглянул вниз, увидел сугроб — и, не раздумывая, туда спрыгнул. И тотчас услышал голоса — такие знакомые…
— Сидеть! — строго восклицал один из них. — Сиди и не дергайся, иначе я добавлю!
— Отпусти! — не менее яростно взывал второй. — Обойдусь!
— Заткнулись оба!
С этими словами Шэй нырнул за забор, где под навесом на бочке сидел Коннор, а Хэйтем стоял, нависая над ним. И оба выглядели…
Седые волосы мистера Кенуэя, собранные красной лентой, растрепались, и из-под треуголки спадали неаккуратные пряди. Коннор, на одежде которого еще были видны разводы от застиранной крови, сбросил капюшон и размазал по щеке свежую кровь.
— Кто из вас ранен? — властно спросил Шэй, пользуясь тем, что оба от неожиданности замолчали.
— Ну не я же, — зло бросил Хэйтем. — У меня бы хватило ума не оставлять за спиной вооруженного человека.
— Я не хотел убивать, — прошипел Коннор. — Я просто хотел пробежать мимо. И если бы не ты, то он бы вообще не погиб! Зачем ты погнался за мной? Что тебе от меня нужно?!
— Молчать, ассасин! — рявкнул мистер Кенуэй. — Закончу с перевязкой — поговорим!
Шэй вгляделся в ловкие движения возлюбленного и увидел, что тот аккуратно перетягивает левое предплечье сына. Рукав ассасинского плаща Коннора был разрезан от плеча до локтя, а в качестве перевязочного материала Хэйтем явно воспользовался собственной рубахой. Или, что вернее, ее куском. Наверное, оттяпал тем же скрытым клинком — срез был больно ровным, да и в костюме Хэйтема наблюдался некоторый беспорядок.
— Насколько серьезно? — коротко спросил Шэй, заняв оборонительную позицию у забора на тот случай, если крики кого-то привлекли… Или привлекут. В том, что разговор между отцом и сыном пойдет на повышенных тонах, он не сомневался.
— Царапина, — независимо бросил Коннор. — Мне почти не больно.
— Царапина, — передразнил его мистер Кенуэй. — Не больно ему. А когда в снег свалился, что стонал тогда?
Коннор насупился и раздраженно буркнул:
— Ну ведь правда, это даже не рана! Так, вскользь зацепило…
— Тебе бы попало точно в спину, если бы я не вмешался и не прирезал того, кто в тебя стрелял, — высокомерно бросил Хэйтем. — Я за тебя в это влез, ассасин! А ты, Шэй, тоже передо мной ответишь. Это ты его научил! Это ты ему рассказывал, как важно зазря не убивать, а он и уши развесил! Любому, кто вступил в эту борьбу, должно быть понятно, что без жертв в ней не обходится. Разве можно оставлять стрелка за спиной?!
— Но он мне ничего не сделал, — растерянно протянул Коннор. — Я не хотел его убивать. Обычно в Бостоне не очень много караульных на крышах…
— Бестолочь, — в сердцах кинул Хэйтем. — После того, что ты устроил вчера на пристани, в городе, разумеется, количество постов и патрулей увеличили раза в три. Об этом ты не подумал, конечно… Шэй, это все твое воспитание.
— Шэй… — Коннор чуть повернулся и улыбнулся, впрочем, тут же скривившись от боли. — Я… Я очень рад, что ты приехал. Отец, не надо его ругать, он был прав. И я стараюсь не убивать без нужды.
Шэй тяжело вздохнул и оперся на забор плечом.
— Я тоже рад тебя видеть, — искренне произнес он. — А еще я видел тебя вчера. Коннор… Ты хоть понимаешь, как ты подставил нас с Хэйтемом? Ты неплохо покрасовался перед тамплиерами, они тебя видели. И видели они не просто народного мстителя, они видели ассасина Коннора Кенуэя. Тебе это ни о чем не говорит?
— Я и есть ассасин, — Коннор вскинул голову и поглядел прямо. — И мне наконец-то удалось сделать что-то… настоящее. Стоящее!
— И чего оно стоит? — поинтересовался Шэй. — Жизни твоего отца?
— Жизни отца? — Коннор нахмурился. — Почему? Я — не собственность магистра Кенуэя, могу делать то, что считаю нужным.
— Ты до сих пор жив, ассасин, — Шэй поджал губы. — А Хэйтем сейчас тебя перевязывает, хотя должен был бы добить. Неужели ты не понимаешь, что нам до обвинения в предательстве Ордена — один шаг? Да, вряд ли понимаешь. Если ты сейчас вдруг захочешь стать одним из нас и пойти по пути Отца Понимания, что тебе грозит?.. Ахиллес обидится? Уверяю тебя, он даже не обидится, привык. Но это не детская игра, Коннор. Я всерьез опасаюсь, что Орден пошлет убийц, чтобы уничтожить нас. И тебя заодно, не оставлять же.
И в этот момент Шэй вдруг со всей очевидностью понял, насколько Коннор еще юн. Он недоверчиво поглядел в глаза Шэю, перевел взгляд на Хэйтема и неуверенно произнес:
— Я этого не допущу. Я теперь… умею убивать. И я буду вас защищать.
— Ты себя-то защитить не можешь, — раздраженно высказался Хэйтем и затянул последний узелок. — Вставай, Коннор. Идем.
— Куда?!
— К нам, — Шэй вздохнул. — В «Зеленый дракон».
Коннор возражать не стал — очевидно, понимал, что поговорить придется, и лучше бы это делать не на улице. Он поднялся, тяжело переступив с ноги на ногу, а сделав первый шаг, с шипением схватился за предплечье. Хэйтем поджал губы, но ничего не сказал. Дорога вышла нелегкой — количество патрулей и впрямь зашкаливало, а Коннор в окровавленной одежде не только привлекал внимание, но еще и не был способен взобраться куда-то, чтобы незаметно пройти верхами.
Впрочем, переживал Шэй зря. Британские солдаты глядели порой придирчиво и подозрительно, но уверенная походка Хэйтема, его высоко поднятый подбородок и презрительный взгляд не давали усомниться в его праве находиться на улице в каком угодно виде и в какой угодно компании. По крайней мере, не нарушая закона на глазах у стражей сомнительного порядка.
Хэйтем всю дорогу молчал, и Шэю было не по себе. К тому моменту, как гостиница «Зеленый дракон» оказалась в пределах видимости, мистер Кормак по лицу любовника видел, что тот уже составил список претензий и наверняка заготовил соответствующие слова. Назревала буря.
Однако мистер Кенуэй вдруг нарушил молчание и довольно спокойно приказал:
— Коннор, через окно. Незачем кому-то знать, что ты здесь. И хозяину гостиницы — тоже.
Шэй хотел было возразить, что юноша ранен, но увидел упрямый взгляд Коннора — и решил не встревать.
Обойти гостиницу и подняться по лестнице чинным шагом было много дольше, чем добраться до окна, а потому мистер Кормак ни капли не удивился, когда, открыв окно, услышал шуршание в кустах внизу. Шэй успел краем глаза увидеть закушенную до белизны губу Коннора — и подал руку, помогая перевалиться через подоконник.
Хэйтем тем временем запер дверь и едва ли не торжественно зажег свечи — несмотря на то, что наступил день, в комнате было темновато.
Шэй даже поежился — уж больно торжественная обстановка напоминала приготовления к ритуальному суду. И тем более зловеще прозвучали первые слова.
— Присаживайтесь, мистер Коннор Кенуэй, — скрипуче проговорил Хэйтем, указав на кровать. — Нам многое предстоит обсудить.
Шэй перехватил настороженный взгляд сына и только слегка руками развел — мол, сам виноват. Коннор вскинул подбородок не хуже Хэйтема и уселся на кровать гордо, как низложенный король:
— И о чем же мы будем говорить, магистр Кенуэй?
Слова были дерзкими, и Шэй поежился. И только тогда сообразил закрыть окно — дуло немилосердно.
Неожиданно Хэйтем сорвался с места и навис над сыном. Разве что не ударил.
— Коннор!
— Отец, — юноша, находясь в заведомо невыгодном положении, немедленно вскочил на ноги и отступил к стене.
— Предлагаю решить дело миром, — встревоженно встрял Шэй.
Мистер Кенуэй-старший недовольно дернул плечом, отошел и отвернулся. И бросил через плечо, сложив руки за спиной:
— Коннор, я хочу услышать объяснения, зачем ты затеял все это. Можешь не рассказывать, как страдают бостонцы. Я им тоже по-своему сочувствую, но одного сочувствия мало, чтобы устроить внезапную акцию. Я хочу знать, что стало причиной тому, что ты внезапно сорвался в Бостон, где немедленно встал в оппозицию Ордену. Про борьбу с тамплиерами тоже можешь не рассказывать — как-никак, ты верно заметил, я магистр, но никаких угнетательски-эксплуататорских действий не предпринимал.
