Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Наверное, за гостями все-таки приглядывали, потому что стоило только отставить опустевшую бутылку, как рядом немедленно нарисовался безмолвный слуга, который принес хрустальные бокалы, в начищенных боках которых, словно куча маленьких солнышек, рассверкались свечи. Он забрал с собой опустевшее блюдо из-под устриц, а тарелку с сырами оставил, хотя на ней уже мало что оставалось, а какой-то из сыров еще и размазался в неаппетитную дрянь. Наверное, нагрелся…
Хэйтем только успел разлить по чуть-чуть красного по бокалам, когда слуга вернулся — и все вокруг затопил божественный запах отличного мяса. Огромные тарелки с крупными кусками… Шэй громко сглотнул. Несмотря на уничтоженных устриц, такого мяса нельзя было не желать.
Он дождался, пока слуга уберется, и старательно накромсал бифштекс кусочками, хотя прекрасно знал, что положено отрезать по одному, как это делал Хэйтем. Но Шэй запомнил слова о том, что кто платит — тот и решает, как есть.
Хэйтем удовлетворенно кивнул. Он как раз предпочел бифштекс по всем правилам — немного с кровью, хотя дома такого не требовал. Но видимо, здесь предпочитал соблюдение всего ритуала. Возможно, это часть его удовольствия.
Болтать за едой не хотелось. Шэй старательно уничтожил все, что было на тарелке, даже какую-то траву, которая, возможно, лежала для красоты, потому что мистер Кенуэй такую же проигнорировал. Но трава оказалась вкусной, и Шэй нахально стянул листья и из тарелки любовника. Хэйтем и слова не сказал.
Шэй даже на стуле откинулся. Нет, ну ради такого можно и безупречный выговор местных слуг потерпеть…
Мистер Кенуэй взмахнул рукой и вытащил из кармана брегет.
— До встречи десять минут, — заметил он. — Придется поторопиться.
Шэю совершенно не хотелось никуда торопиться. Он бы вообще не отказался подремать, тем более что прошлую ночь, как и предыдущие, провел на корабле.
Однако услужливый слуга принес маленькую кожаную книжечку, в которую был вложен один-единственный листок, на котором таким же каллиграфическим почерком, как в меню, был выведен счет. Хэйтем хмыкнул и полез в кошелек на поясе. Шэй не удержался — сел ровнее, а потом и наклонился вперед. И выдохнул свистящим шепотом:
— Сколько?!
Мистер Кенуэй явно подавил улыбку и со всей невозмутимостью отозвался:
— Это хороший ресторан.
С этими словами он захлопнул книжечку, рассыпал поверх нее несколько новеньких луидоров, полученных нынешним утром в банке, и поднялся:
— Идем?
— Бутылку с собой возьму, — не терпящим возражений тоном заявил Шэй. — На ее стоимость некоторые месяц работают.
С этим Хэйтем тоже спорить не стал, хотя, конечно, тащиться с открытой бутылкой по улице… Но мистер Кормак пошел на принцип, и ни за что бы не отступился.
Десяти — то есть уже восьми — минут вполне хватило на то, чтобы энергичным прогулочным шагом добраться до ворот в старый Лувр. И сына Шэй увидел сразу — тот прогуливался вдоль стены, с интересом оглядывал архитектуру и старался держаться подальше от надутых солдат, караулящих пост у ворот.
Шаги за спиной Коннор услышал заранее и повернулся, а потом и удивленно оглядел Шэя с бутылкой:
— Но ведь употреблять алкоголь до пяти — моветон…
— Почти пять, — заметил Шэй.
— Но употреблял ты до этого, — парировал сын. — Где вы были, что ты пришел с вином?
— Поесть заглянули, — пояснил мистер Кенуэй. — А тебя где носило?
— Меня? — Коннор встряхнулся. — Сначала прогулялся по городу… Здесь мне нравится больше, чем в Лондоне. И люди тут приветливей. В Лондоне многие от меня чуть ли не шарахались, а здесь, когда я спросил дорогу, похвалили мой французский и спрашивали, откуда я приехал. Потом я нашел дом Жильбера… Он меня тут же пригласил пообедать с ними вместе, а на обеде сказал, что если я поселюсь в гостинице, а не у него, то он обидится. Так что я согласился. А когда я сказал, что вы оба приехали тоже, то просил вам передать, что будет рад, если и вы поселитесь у него.
Шэй пожал плечами и вопросительно глянул на Хэйтема. С одной стороны, в гостинице было бы проще — это никого ни к чему не обязывает. С другой… В частном доме порой куда удобнее быт и, конечно, меньше людей. Хэйтем явно заколебался:
— Но… будет ли это удобно?
Коннор поспешно пояснил:
— Дом никак не меньше Кенуэй-холла, так что мы вряд ли сильно кого-то обременим. Мне уже рассказали, что там двенадцать комнат, не считая салона на первом этаже и комнат для слуг на чердаке. Жильбер, Адриенна и дети с кормилицей занимают четыре спальни, кабинет и будуар. А остальные свободны, и там, по его словам, часто гостят друзья.
Шэй поймал взгляд любовника и согласно опустил веки. И еще и к бутылке приложился.
— Это было бы неплохо, — наконец кивнул Хэйтем. — Если мы будем кого-то стеснять или нам не понравится чье-то общество, просто съедем в гостиницу.
— Сейчас, кроме нас, никого не будет, — объяснил Коннор. — Но Жильбер очень… дружелюбный человек, так что это может измениться. Дом находится на рю де Бурбон на той стороне Сены, почти напротив Тюильри.* Мои вещи со станции уже должны были перевезти.
Комментарий к 29 августа 1783, Париж
* Мне посчастливилось раскопать статью о том, как выглядел построенный в 1782-м дом Лафайета. С описаниями и письмами Лафайета, его жены и их гостей. На данный момент дом не сохранился, был снесен в 1920-х, а новый, отстроенный на его месте, похож только внешне.
========== 31 августа 1783, Париж, дом Лафайета ==========
Шэй спустился в «салон», который играл в этом доме роль столовой, гостиной и приемной одновременно, поздно, в одиннадцатом часу утра, когда мадам де Лафайет уже успела позавтракать и выйти с детьми на прогулку в сад. Правила в доме не были строгими, и хозяин дома, мсье Жильбер, обнаружился за столом — в домашнем халате и с газетой в руке. Пахло хорошим кофе, но мистер Лафайет вовсе не выглядел бодрым. Он был сонен, но приветлив:
— Доброе утро, мсье Кормак, — он поприветствовал гостя взмахом газеты. — А мсье Кенуэй-старший?
— В ванной, — ляпнул Шэй. — Скоро придет. И вам доброе утро. А младший где?
— Уже успел сбежать, — развел руками хозяин дома. — Адриенна вернется к полудню на второй завтрак, после которого она обещала Коннору сопроводить его в ателье и парочку магазинов. Если он действительно желает принять участие в переговорах в посольстве Британии, стоит выглядеть… более привычно. Хотя ничего не скажу, мне нравится видеть в своем доме его необычные костюмы.
Шэй усмехнулся. Мог бы и не говорить. Дом мистера Лафайета представлял собой странное, хоть и привлекательное зрелище. В первый же день хозяин с гордостью демонстрировал убранство, сделав особый акцент на своем «большом кабинете». Шэй бывал в Париже в самых разных домах, но такого, разумеется, не могло быть больше ни у одного француза.
Сам дом был настолько типичен для Парижа, насколько вообще мог быть типичен. Желтоватые стены, белые полуколонны, излюбленные французской аристократией балконы и фронтоны. Внутри все было куда экзотичнее. Помимо чисто французской мебели (надо сказать, не уступающей по цене обстановке Версаля), тут во всем чувствовался густой американский налет. Цвета, освещение, даже расположение диванчиков в «салоне» — ни в одном французском доме Шэй такого не видел. Особенно причудливо смотрелись охотничьи трофеи на стенах, выставлять которые в Париже было «не комильфо» из-за их очевидной грубости и непривлекательности, и нити вампума онейда, торжественно намотанные на деревянную рогульку на забавном столике-колонне посреди библиотеки. Столик мсье Лафайет ласково называл «геридон», а более всего гордился висевшей на стене кабинета копией Декларации Независимости, словно в насмешку выполненной золотой гравировкой.
— Если бы я знал, что вы такой увлеченный коллекционер, привез бы вам что-нибудь… вроде штурвала британского судна, — пошутил Шэй.
— Привозите, — энергично согласился Лафайет. — Такого точно ни у кого нет, а для любого француза это бальзам на сердце. Присаживайтесь, мсье, кофе немного остыл, но все еще хорош.
