Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Он не закончил, но Шэй понял любовника и без слов. Большие собаки всегда напоминали Хэйтему об отце, это тот развел кобелей, которые его не спасли.
— Ты подумай, — серьезно посоветовал Чарльз. — С маленькими собаками не всегда нужно гулять, достаточно… э-э-э… газеты. А у меня весной наверняка будут щенки.
— Нет, — решительно воздел руку Хэйтем. — Может быть… Кошку. Когда-нибудь. Не сейчас.
Шэй промолчал, но уже точно знал — кошка будет. Толстая, рыжая… Или, наоборот, серо-полосатая и вертлявая. Или черный кот с белой манишкой и чулочками — нахальный, зеленоглазый…
— Не любит вас магистр, — Чарльз хлопнул ладонью по ляжке, и Генрих с Екатериной немедленно сорвались с места и запрыгнули по обе стороны от него. Оскорбленная Анна не двинулась с места.
— С чего мне их любить, когда они меня в свое время покусали и штаны порвали? — усмехнулся Хэйтем.
— Они нервничали, — сердито откликнулся Чарльз.
Шэй вдруг почувствовал себя очень уютно. Еще бы закурить… Но Джейн не давала отвлечься, сразу трогала лапой и жалостно глядела, и мистер Кормак смирился. Когда-нибудь, когда в Нью-Йорк можно будет приехать свободно — из любого штата, можно будет завести не только кошку, но и качающееся кресло. Достаточно широкое, чтобы и гладить кошку, и курить.
Комментарий к 27 сентября 1780, Пенсильвания Стейт Хаус, Филадельфия
* В Стейт Хаусе располагался Второй Континентальный Конгресс с 21.07.1778 по 1.03.1781 гг. Далее в том же здании располагался Конгресс Конфедерации — до 21 июня 1783. 30-го июня 1783-го Третий Конгресс Конфедерации переехал в Нассау-Холл, Принстон, Нью-Джерси.
* Исторически это не совсем точно, Моррис Хаус Хотел — в том виде, в котором его знает современность — был основан в 1786-м, но я предположил, что, возможно, хозяева начали не с большого отеля, а с небольшой гостиницы, расположенной в другом месте. Я разыскал карту Филадельфии тех лет, но единственная гостиница, которая на ней отмечена, имела прорелигиозную направленность, поскольку была построена при церкви. Удовлетворить нужды всех тех, кого приносило в Конгресс, такая гостиница не могла (ее как минимум бы не хватило), так что мое предположение не лишено логики.
========== 4 ноября 1780, Нью-Йорк, Кенуэй-холл ==========
Шэй зажмурился. От мелкого и корявого почерка Чарльза уставали глаза, а письмо было очень длинным и пространным — добрых восемь листов. Хэйтем в последнее время плотно занимался южными вопросами и активно продвигал своего ставленника, за месяц добившись определенного успеха. Мистера Тарлтона заметили и обсуждали, его имя дважды появлялось в газетах. Мистер Кенуэй внимательно следил за его действиями, но часто повторял, что события должны смотреться естественно, а потому «придерживал» новости до нужного часа или, напротив, активно педалировал их. Оказавшись в своей стихии, вынужденный работать в любое время суток, он словно сбросил десяток лет — и Шэй впервые отметил, что соответствовать любовнику дважды почти подряд становится трудно, хотя должно бы быть наоборот. Впрочем, Шэя все устраивало.
Внезапно Хэйтем приподнял голову и нахмурился, прислушиваясь, но чуть позже расслабился:
— Какие новости?
Но Шэй еще не был готов сообщить выжимки из письма, поэтому покачал головой:
— Пока могу сказать только то, что в армии наблюдается перекос поставок. Мистер Тарлтон и его небольшая армада каперов не имеет возможности выбирать снабжение, как в лавке, а потому сейчас в Вест-Поинте избыток тканей и масла, но недостаток продовольствия и свечей.
— Ткани по зиме очень даже пригодятся, — Хэйтем кивнул. — С продовольствием хуже, а без свечей и перебиться можно.
Шэй перевел взгляд на гораздо менее объемное письмо в руке Хэйтема и кивнул на него:
— А что пишет Рутледж?
Он даже немного завидовал любовнику — Эдвард, в отличие от Чарльза, писал свои послания безукоризненным, каллиграфическим бисерным почерком. Недаром ему регулярно поручали переписывать важные документы…
— Разрывается между фортом Хилл и Филадельфией, — коротко обрисовал Хэйтем.
Шэй понял. Захват форта Хилл, отбитого у гессарианских наемников британской стороны*, стал первым подвигом мистера Тарлтона, освещенном в прессе, после которого о нем заговорили. Форт был небольшим, но стратегически расположенным — на другой стороне залива от Нью-Йорка, а кроме того, там были доки и верфь, что позволяло чинить корабли, неизбежно страдающие в морских стычках с британцами. Шэй и сам рвался на борт «Морриган», но Хэйтем отпустил его только раз — и то только для того, чтобы выслушать оценку действий капитана Тарлтона.
К своей досаде и удовлетворению одновременно, Шэй сделал вывод, что капер из Тарлтона неплохой. Об этом говорило и то, что он в свои сорок пять не только жив, но и неплохо выглядит. Хэйтема более чем устроил отчет, однако прийти на помощь армаде он запретил — во имя естественности.
А в Филадельфии — Конгресс, и там Эдварду Рутледжу тоже необходимо бывать. Не только для виду, но еще и для того, чтобы быть в курсе событий. Нелегко ему приходится… И при этом письма приходили с потрясающей регулярностью — раз в два дня, мистер Рутледж кропотливо и честно исполнял обязанности.
Тут Шэй и сам уловил какой-то тихий нехороший звук, и раздумал задавать вопросы, хотя их было в избытке.
— Коннор, наверное? — предположил Шэй вслух.
— А почему он в Нью-Йорке? — недовольно бросил Хэйтем. — По моим данным, лидера Братства в городе сейчас нет. Так что варианта всего два: либо что-то случилось, либо это не Коннор.
— А если не Коннор, то кто? — мистер Кормак свел брови. — Неужели у местных ассасинов все настолько плохо, что они бы полезли в дом великого магистра Ордена?
— Не знаю, — напряженно откликнулся Хэйтем. — И у меня только одно объяснение. Друзья Коннора полезли бы в этот дом только в том случае… если с Коннором что-то случилось.
Шэй встревожился. Хотя сейчас вроде бы жизнь была достаточно спокойной, сын мог найти неприятности где угодно и как угодно, это семейное.
В уголке окна что-то мелькнуло… Точнее, кто-то мелькнул, и Хэйтем среагировал молниеносно. Выстрел Шэя просто оглушил. Со звоном разлетелось стекло, в кабинете запахло порохом…
— Ты чего? — Шэй почувствовал, что голос осел. Он знал, что в ящике письменного стола у Хэйтема всегда есть заряженный пистолет, но стрелять в доме, без очевидной опасности…
— Это не Коннор, я видел сапог — и это не его мокасины, — буркнул Хэйтем. — Это точно кто-то из ассасинов — я видел, как он двигается. И как бы то ни было, эти ребята должны знать, какой прием их здесь ожидает.
Шэй встал, отложив письмо Чарльза, и собирался было подойти к окну со стороны, чтобы его было не видно, но тут откуда-то сверху опустилась тонкая рука в перчатке и деликатно постучала в остаток стекла. Шэй оглянулся и увидел крайне красноречивое выражение лица Хэйтема.
А в коридоре уже раздались крики, и кто-то из охранников уже саданул в запертую дверь плечом. Дверь, конечно, устояла. Чтобы ее выбить, придется немало попотеть.
— Все в порядке, — громко произнес Хэйтем. — Я случайно задел спусковой крючок при чистке.
— Мистер Кенуэй, вы целы? — шумно поинтересовались из-за двери.
— По-вашему, я бы вел беседы, если бы снес себе челюсть или раздробил колено? — раздраженно отозвался Хэйтем. — Оставьте нас!
Охранники, сбежавшиеся на звук выстрела, явно переговорили между собой в коридоре, а потом шаги начали удаляться. Шэй подошел к окну и, воспользовавшись тем, что стекло разбилось, махнул рукой, приглашая войти. С рамы свесилась фигура в ассасинском капюшоне и опасливо уточнила женским голосом:
— Вы больше не будете стрелять?
— Смотря как будете вести себя, мисс, — недовольно откликнулся Хэйтем.
Шэй открыл окно, чтобы не поранилась, не дай Бог, и даже подал руку, но руку гостья проигнорировала и влезла сама. И настороженно уставилась на обоих, переводя взгляд с одного на другого, хотя ее лица по-прежнему почти не было видно. Шэй мог разглядеть только плотно сжатые губы, маленький сильный подбородок и родинку на левой щеке.
