Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Несмотря на опасения, комнаты, которые предложили для «высоких гостей», съехавшихся для обсуждения дальнейшей стратегии, второй раз поразили Шэя. Он еще совсем недавно сокрушался о том, что у Конгресса нет денег даже на то, чтобы полностью содержать армию, а уже через четверть часа скептически оглядывал роскошные покои. Ни пылинки, свежее шелковое белье, модные гардины… Шэй опять забыл, как это называется по-французски, но выглядело так, как будто их кто-то пожевал. А еще фрукты в серебряном блюде и бутылка вина на столе. Правда, времени насладиться великолепием не было. Хэйтем сразу погнал любовника в уборную, чтобы успел ополоснуться и сменить пропылившиеся одежды на приличный костюм, а когда Шэй выполз из изумительно теплой ванны, времени осталось только на то, чтобы собрать влажные волосы и отправиться на прием.
Вечер, на который прислал приглашение Вашингтон, не был заседанием. Заседание планировалось позже, и на него должно было прибыть куда большее количество делегатов. Как писал главнокомандующий, «это будет неформальная встреча», но мистер Кенуэй потребовал самого строгого костюма и не ошибся — комнаты предоставили раздельные, а на первом этаже торчало огромное количество охраны.
— Вы готовы? — Хэйтем заглянул тогда, когда Шэй едва успел запустить зубы в яблоко. Не дав ответить, мистер Кенуэй продолжил. — Тогда идемте.
Шэй с сожалением отложил яблоко прямо на стол и дожевывал по дороге.
— И перестаньте хрустеть, — немедленно раздалось чуть впереди.
Мистер Кормак торопливо проглотил яблоко (получилось ужасно громко) и, стрельнув глазами по сторонам, попытался увещевать:
— Хэйтем, это просто встреча всех тех людей, которых мы и без того видели. Ну, почти всех. Не заседание и не совет…
— Мистер Кормак, — Хэйтем приостановился на долю мгновения только для того, чтобы убийственно серьезно обернуться, — вы не понимаете, насколько это важно?
Шэй сдался и, пока никто не видит, вытер губы от яблочного сока обшлагом рукава.
— На приеме для этого будут салфетки, — не преминул напомнить Хэйтем.
Он-то, конечно, всё видел.
Но близилась лестница, и Шэй собрался с силой и с мыслями. Он понимал, что стратегически событие важное; осознавал и то, что в полной мере его значимости оценить не сможет. А стало быть, нужно создать любовнику условия, чтобы тот мог не отвлекаться на спутника.
Шагнув с последней ступеньки на мягкий ковер, Шэй не очень уверенно оглянулся. Вашингтон приглашал в «ассамблейный зал», но не соизволил указать, где тот располагается. Из наблюдений Шэй понял только то, что все присутственные помещения располагаются на первом этаже.
Но привычка и логика подсказывали, что самые важные залы всегда располагаются по центру, и мистер Кормак сделал шаг в сторону огромных белых с раззолоченными узорами дверей, напротив входа в холл.
Хэйтем неуловимым движением поймал его за локоть и направил в левое крыло. И даже успел прошипеть:
— Это Зал Независимости! А нас приглашали в ассамблейный.
— А откуда вы знаете? — тихо ляпнул Шэй, перейдя на благочестивое «вы».
— Пока ты отмокал, я успел выяснить не только это, — раздраженно проговорил мистер Кенуэй и первым направился к дверям поскромней.
По бокам от дверей вытянулись двое парней в новенькой колонистской форме, и Шэй даже притормозил, успев во Франции привыкнуть к тому, что в подобных случаях охранники — они же швейцары — сами распахнут двери перед гостями, однако парни даже не пошевелились. Так и стояли, расправив плечи, в полной боевой готовности.
Хэйтем, словно не заметив заминки, потянул на себя тяжелую створу, а когда заходил, слегка наклонился к Шэю и насмешливо шепнул:
— Привыкайте, мистер Кормак. Это и есть независимая Америка.
Эта мысль, этот очередной контраст завладел разумом Шэя, и он почти не замечал, что заученно-приветливо раскланивается со знакомыми, смутно знакомыми и совсем не знакомыми типами.
Что это значит? Какая она — независимая Америка? Та, в которой парни-охранники не бросаются открывать двери перед сильными мира сего? Или та, в которой эти же парни носят новую, с иголочки форму и блестящие сапоги, когда армии не хватает ни того, ни другого? Какая она, Америка, в которой на одном приеме могут собраться люди разных титулов и званий, и в которой хватает денег на шелковое белье, но не хватает на еду? Какая она, Америка? Уж точно не та, в которой Шэй родился.
Но рассуждать об Америке было не время, по крайней мере сейчас, и мистер Кормак встряхнулся и попытался привычно оценить обстановку.
Зал был большим. Или, вернее, казался таким, поскольку приглашенных было не так уж много. Вдоль стен было выставлено невероятное количество стульев. Видимо, в иные времена стулья здесь расставляли рядами, как скамьи в церкви, чтобы каждый мог услышать и, возможно, сказать что-то свое. Из-за того, что стулья заняли почти весь периметр зала, столы с закусками стояли прямо по центру, но их было слишком мало, чтобы заполнить помещение, так что впечатление и здесь складывалось какое-то несуразное.
Хэйтем легко влился в общество и явно чувствовал себя комфортно, как саламандра в огне. Шэй постарался от него не отставать, отмечая гостей.
Мистер Вашингтон, конечно, в центре событий. Ему внимали ровно до тех пор, как мистер Кенуэй почтил прием своим присутствием и явно оборвал какую-то речь — какую, из-за дверей зала было не слышно.
Мистер Рутледж — неизвестно, был приглашен или пролез сам, но трется около Вашингтона, внимает.
Мистер Ли. С самым независимым видом что-то жрет и даже не пытается сделать вид, что слушал.
Мистер Лафайет — в компании незнакомого Шэю мужчины возрастом под стать Хэйтему. Мистер Штойбен — конечно, с бокалом. Мистер Сэмюэль Адамс — надо же, даже отвлекся от каких-то своих невероятно важных дел. Мистер Толмедж — его Шэй знал после того, как Коннора попытались повесить. И еще несколько незнакомцев, но явно военного или околовоенного склада.
Вашингтон шагнул вперед и протянул руку Хэйтему для пожатия. Шэй даже встревожился, но мистер Кенуэй с секундной заминкой протянутую ладонь пожал, что позволило главнокомандующему громко воскликнуть:
— А вот и они, герои Вест-Поинта! Мистер Кенуэй, — он слегка склонил голову, расцепляя руки, — который вовремя уведомил меня об измене. И мистер Кормак, под предводительством которого была отбита атака на Вест-Поинт.
Шэй отметил, что про Коннора Вашингтон не сказал ни слова, но ему тоже протянули руку. Мистер Кормак смутно подумал, что, должно быть, для многих это честь, однако ему самому рукопожатие Вашингтона показалось вялым и слишком слабым. Даже малолетний Коннор протягивал ладошку уверенней.
— О-ла-ла, — повернулся к Шэю собеседник Лафайета, что сразу выдало в нем француза, хотя внешне — обычный мужик, довольно суровый, как казалось со стороны. — Рад знакомству, мсье. Позвольте представиться, Жан-Батист Донасьен де Вимё, граф де Рошамбо.
На это оставалось только вежливо кивнуть, хотя Шэй видел, что у мистера де Рошамбо явно имеется интерес, однако пока он помалкивал. Мсье де Лафайет ограничился приветственным взмахом бокала.
Мистер Рутледж пока не вступал в разговор, а Чарльз — Шэй точно видел! — подмигнул, но даже пошевелиться поленился. Он явно был на приеме едва ли не персоной нон грата, но, видимо, у Вашингтона были причины пригласить его сюда?
На остальных Шэй обратить внимания просто не успел, поскольку Вашингтон потребовал — впрочем, почти «салонно»:
— Я обещал, что вы, мистер Кормак, расскажете, что произошло в Вест-Поинте. Я слышал с десяток версий, но ваша, несомненно, истинная.
Шэй метнул взгляд на Хэйтема, тот ответил вежливой улыбкой, и Шэю ничего не осталось, кроме как выступить.
Хэйтем предполагал, что так будет, и все было условлено заранее, однако слова, как всегда, поначалу давались тяжело, но с каждым мигом становилось проще и легче. Поначалу казалось, что рассказ будет слишком долгим, однако при пересказе — особенно без упоминаний Коннора — удалось уложиться в пару-тройку минут. Повисла многозначительная тишина, и мистер Кенуэй подытожил:
