Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Хэйтем поймал мысль на лету:
— Рутледж писал, что Арнольда должны назначить командующим Вест-Поинтом.
Коннор распрямился и сверкнул глазами:
— А ваш Рутледж не знает, почему? Я был уверен, что туда назначат Натаниэля Грина! А тут мне Жильбер говорит, что Арнольд становится важной фигурой, потому что он командующий Вест-Поинта! Вест-Поинт никак нельзя отдавать британцам. Это не Паулус-Хук, это не… Если британцы захватят Вест-Поинт, о снабжении по Гудзону можно сразу забыть!
Хэйтем взялся за бутылку, обнаружил, что она пуста, и сдержанно-огорченно произнес:
— Это сообщил уже не Рутледж, но… Мистера Грина Вашингтон собирается отправить на юг. Британцы одержали победу, и тем более нельзя пускать это на самотек. Туда нужен более талантливый стратег, чем мистер Гейтс, который слишком вдохновился своей победой над Бургойном. И более надежный, чем Арнольд, который охотно увлечется южным куском американского пирога.
Шэй понял, что за новой бутылкой вставать придется самому. Коннор слишком увлечен обсуждением, да и не имеет привычки распоряжаться в отцовском доме. Хэйтем тем более не пойдет.
Коннор рассеянно поблагодарил за наполненный стакан и выразил мысль, как только Шэй вернулся в кресло:
— Жильбер передал слова Вашингтона, что от Арнольда теперь много зависит и что в Вест-Поинте есть шпионы. Это… беспокоит меня. Среди «Кольца Калпера» шпионы точно есть. Но Вест-Поинт… Про него никаких сведений не всплывало. Откуда же он знает? Если окажется, что в «Кольце Калпера» разные люди работают на меня, на Вашингтона и на еще кого-то неизвестного, я сойду с ума.
Настроение Хэйтема, увидевшего свой наполненный стакан, заметно улучшилось, и он почти насмешливо произнес:
— Сам создал, самому и разбираться придется. Хотя все это мне тоже не нравится.
Коннор немного подумал и обратился к мистеру Кормаку:
— Шэй, вот ты бы согласился на предложение? Я все равно поступлю по-своему, но хочу знать твое мнение.
Шэй кивнул:
— Согласился бы. Но был бы крайне внимателен, потому что дело мутное. Зато есть шанс получить информацию как раз о том, что тебя так интересует — о тех, кто работает на британцев. Или хотя бы на Вашингтона. В «Кольце», в Вест-Поинте… Везде.
— Вот и я так думаю, — сосредоточенно объявил Коннор. — Завтра же напишу Лафайету. В ожидании моего решения он живет в гостинице под Нью-Йорком, и ему там не очень нравится.
— Не подают лафит? — съязвил мистер Кенуэй. — Зато у него есть возможность насладиться настоящим американским кукурузным виски.
— Надеюсь, Вашингтон после моего согласия не возомнит, что мы с ним друзья, — мрачно буркнул Коннор, не поддержав шутки. — Я бы ни за что не согласился работать на него, если бы это не затрагивало интересы Братства и Америки.
— Вряд ли, — Шэй ободряюще улыбнулся. — А если возомнит, то сам дурак.
— Только этого мне не хватало, — Коннор слегка улыбнулся в ответ. — У меня и без того столько всего накрутилось, что я жалею, что нельзя раздвоиться. Братство, «Кольцо Калпера», Толмедж, Вашингтон, теперь еще Арнольд — и тот неизвестный, кому он понадобился. Да еще британцы блокировали флот Рошамбо в заливе. Надеюсь, теперь они уберутся на юг, раз туда отправили какие-то новые силы. Правда, если к ним придет подкрепление из Англии…
— Не придет, — рассеянно бросил Хэйтем. — У короля Георга о другом голова болит. Великий магистр Коуэлл писал, что у них в июне начались бунты лорда Гордона.
— Потому что ирландцам позволили служить в британской армии, — не удержался Шэй. — Какая щедрость.
— Кто про что, а ирландец про Ирландию, — привычно-недовольно глянул на него Хэйтем и продолжил: — Но сейчас подкреплений можно не опасаться, «Акт о папистах» им еще долго расхлебывать.
— А почему они бунтуют? — заинтересовался Коннор, отвлекшись от напряженных размышлений. — Ирландцы не хотят служить в британской армии?
— Кто как, — уклончиво отозвался Шэй. — Служить англичанам — сомнительное удовольствие. Но служба в армии — это возможность неплохо содержать семью и шанс добиться чего-то в жизни. А бунтуют не ирландцы.
— Что странно, — вставил мистер Кенуэй.
— Бунтуют как раз англичане, — Шэй не обратил внимание на ремарку. — Кто недоволен именно тем, что это стало разрешено.
— А им-то что не так? — изумился сын. — Чем это плохо? Ну, будут ирландцы служить в британской армии — и что?
Шэй вздохнул:
— Я католик, твой отец — протестант. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Говорит, — кивнул Коннор. — В твоей церкви, Шэй, гораздо лучше. Поболтали немного — и все. А в отцовской как начнут, так и не закончат никогда. В наших племенах никогда не ссорились из-за богов, хотя не везде одинаково приносят им жертвы.
— М-да, — подвел итог этому высказыванию мистер Кенуэй. — Будет проще, если ты воспримешь это так: основная протестантская церковь Англии считает, что католики неправильно приносят жертвы, а потому их не следует допускать до мест, где можно заработать и получить шанс чего-то добиться.
— Но протестуют не те, кто хочет служить и добиваться, а те, кто хочет запретить, — задумчиво пробормотал Коннор.
— Кстати, Коннор, может, тебе будет это интересно, — заметил мистер Кенуэй. — Интересно как ассасину. Бунт начали не твои английские собратья, поскольку причиной к нему была религиозная нетерпимость, а ассасины в расовых и религиозных вопросах в идеале старались добиться полного равноправия.
— Ну да, так и есть, — нахмурился Коннор. — Ты хочешь сказать, что я что-то делаю не так, отец?
— Да нет, тут ты как ассасин как раз все делаешь так, — со вздохом признал Хэйтем. — Мы же с Шэем говорили тебе когда-то, что твое происхождение имеет не только минусы, но и плюсы… Так вот, ассасины в Лондоне весьма удачно воспользовались бунтом лорда Гордона. Как мне писал магистр Коуэлл, даже сумели освободить из тюрьмы Ньюгейт несколько своих приятелей. И оставили на стене весьма вызывающую надпись с подписью «Король Толпа».
— Красиво, — Коннор кивнул. — Кажется, я даже знаю, кто именно это был. Когда мы были в Лондоне, я от одного из… местных ассасинов слышал это выражение. Меня оно еще тогда восхитило… Значит, отец, теперь магистр Коуэлл делает все, чтобы Британия оставила Америку в покое?
— Можно сказать и так, — снисходительно отозвался Хэйтем.
— Все очень сложно, — поморщился Коннор. — Когда я начинаю думать обо всем этом разом, сразу такая тяжесть наваливается… Я уже жду, когда смогу действовать, а не только думать обо всем этом. А еще я жалею, что не сказал Анэдэхи… Ничего не сказал.
Шэй непонимающе нахмурился:
— А чего ждал? Или в период прощаний не принято?
— Не знаю, принято или нет, — помотал головой Коннор. — Но она, наверное, чего-то ждала. И, кажется, все племя ждало. Ну, или все решили, что я это сделал. А я не сделал. Просто… не мог. Мы ходили охотиться…
— Опять, — простонал мистер Кормак.
— Племя много потеряло, — ощетинился сын. — Охота нужна, без этого им сейчас просто не выжить! И потом, Шэй, что я ей скажу? Если говорить о том, что я… что мне… То надо говорить и о том, кто я. Я… не могу ей рассказать.
— Почему не можешь? — осторожно уточнил Хэйтем. — Если ты хочешь честных отношений с девушкой, она должна знать. И идти на все с открытыми глазами.
— Мы же говорили, что легко не будет, — Шэй ухмыльнулся и уселся удобнее, чтобы пить со вкусом. — Иди и скажи ей, что ты убийца из тайного ордена, что можешь погибнуть или, в лучшем случае, исчезнуть в любой момент, что…
— Шэй! — возмущенно прервал его Коннор. — Вот кто бы говорил!
— Он ведь теперь пойдет и именно так и сделает, — заметил Хэйтем, обращаясь к Шэю. — Еще один замечательный совет от мистера Кормака. Впрочем, Коннор на твоих советах вырос, ему не впервой.
— А что я? — картинно развел одной рукой Шэй, вторая была занята стаканом. — Я вообще близкий и давний друг уважаемого мистера Кенуэя, члена городского совета Нью-Йорка. Даже дома своего не имею, настолько привязан к другу. Ходят слухи, что я был когда-то удачливым пиратом, но ведь это только слухи? Ну, по старой памяти немного помогаю колонистам отбивать британские конвои. И потом, каких только людей в дружбе судьба не сводит. Всякое бывает, Коннор, ты вон с Лафайетом подружился.
