Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Шэй кивнул — и себе, и сыну. Со стороны все звучало более чем логично, так почему тогда у Коннора такое лицо? Почему Хэйтем не смотрит на него, а только глушит виски?
— Ну же! — потребовал Шэй. — Что случилось потом?
— Все те, кто выслушивал меня, говорили с колонистами, — Коннор все глядел и глядел, точно стыдил. — И в конце концов договорились. Главным образом, потому, что Тайенданегеа… — сын горько усмехнулся. — Он хочет быть белым больше, чем сами белые. И ганьягэха могут как угодно относиться к людям Старого Света, но Тайенданегеа — другое. Он отторг традиции, он пытался учить Совет Матерей, как принято у британцев — потому что те женщины, а женщинам следует слушать мужчин… И деревня Канаджохари встала на сторону колонистов.
Шэй поерзал и уточнил:
— Тогда что же не так? Ты добился своего.
— Я? — сын вздохнул. — Еще как добился! И Брант об этом, конечно, узнал. Он ведь не отошел далеко, развернул очередной лагерь в долине Мохок. И когда я ушел, убедившись, что договоренность достигнута… Брант ударил. По своей деревне, Шэй! Я не успел далеко уйти, когда увидел дым. И помчался обратно, даже за коня не заплатил, а отнял, потому что мне не хотели продавать! Помнишь, Шэй, что стало с Канонвалохале? Так вот в Канаджохари Брант действовал не так. Он не просто все сжег. Он не оставил живых. Он убил весь собственный клан — вместе с Советом Матерей и со старейшинами. Он не оставил там ни травинки! И на этот раз он не прятался в лагере. Убивал — сам. И жег — сам. Не хочу даже знать, что было у него в голове, когда он убивал своих родных. За британцев, которые обещали ему что-то, чего, может, никогда не дадут.
Мистер Кормак почувствовал, что земля уплывает из-под ног, хотя он сидел. В голове помутилось, и он разом вспомнил всё, что когда-то мечтал забыть — и забыл. Но сейчас перед глазами мелькнули знакомые лица. Кесеговаасе, Хоуп, Лайам… Все они. Все те, кто когда-то был его «кланом». Для того, чтобы пойти и хладнокровно уничтожить тех, кто был дорог, надо быть чудовищем. Отчасти таким чудовищем был и сам Шэй. Но он хотя бы не убил никого, когда вырвался из поместья Дэвенпорт, а потом с отчаянной надеждой пытался каждому из Братства оставить шанс.
— Коннор, — хрипло произнес Шэй.
— Не говори, — отмахнулся сын, плеснув на халат виски. — Я все знаю и сам. Никто не мог предполагать, до чего дойдет Брант в своем служении британцам, но… Ты ошибся, отец. Даже семья не была способна заставить Бранта… пойти на что-то. И с теми, кто был ему дорог, он еще более жесток. Огонь сожрал все, и это хорошо — там некого было даже хоронить. Когда я туда домчался, Бранта и никого из его людей там уже не было. Возможно, это спасло мне жизнь. Потому что в том состоянии, в котором я был, я бы наверняка вызвал его на честный поединок. А он, судя по его поступкам, отказался бы. Я поискал выживших… Нашел двоих. Помочь им было уже нельзя, и оба попросили меня прервать их страдания.
Поскольку Коннор замолчал, Хэйтем осторожно поинтересовался:
— И ты?..
— Я, по крайней мере, умею делать это быстро, — Коннор залпом влил в себя то, что еще оставалось в стакане. — А люди Бранта даже не удосужились добивать! Потом… потом я не помню. Кажется, я потерял сознание там, на пепелище. Наверное, от дыма. Потому что когда пришел в себя, был уже день, и я плохо помню, как выбирался оттуда. Потом голова болела, я хотел спать, но не мог. Когда добрался до Нью-Йорка, пошел к Джеймсу. Он мне дал что-то такое, после чего я наконец уснул нормально. И только после этого в голове прояснилось, и я… все осознал. И от этого было не легче.
— Осознание того, что ты все сделал правильно, не избавляет от последствий, — покачал головой Шэй. — Разве у тебя не так? Ты несешь ответ за все то, что сделал. Даже если это было правильно. Даже если иначе было нельзя. И то, что с этим легко жить не будет, мы с Хэйтемом говорили тебе еще десять лет назад, когда ты решил стать ассасином.
— Я… убивал, — Коннор закрыл глаза. — И хотя у меня всегда были причины, я могу признать — хотя бы перед собой, что, возможно, были и другие пути. Но когда я увидел это пепелище… Так быть не должно.
— Так быть не должно, — Хэйтем сам перегнулся через подлокотник кресла, чтобы налить сыну еще. — Это было около двух недель назад, сейчас тебе лучше?
Коннор нахмурился, словно пытался облечь в слова что-то сложное. Потом неуверенно проговорил:
— И да, и нет. Я примирился с мыслью, что это произошло. Я даже примирился с мыслью, что это произошло из-за меня. Когда проснулся у Джеймса, я не знал, что делать. Сначала хотел поехать к Анэдэхи, но не поехал. Подумал, что ей хватает других смертей. Потом хотел ехать за Брантом, чтобы… В общем, понятно. Но пока я добирался до города, пока отсыпался… Он уехал в форт Ниагара. И меня не остановил бы форт, но он держит там своих «гостей» — в том числе Скенандоа. Я видел, на что он способен. Он будет держать их в качестве гаранта своей безопасности, а если поймет, что не сможет шантажировать, то уничтожит.
— Мы могли бы попробовать вместе, — предложил было Шэй, но сын покачал головой:
— Только не сейчас.
Мистер Кенуэй распрямился и свел брови:
— Ты уже тоже знаешь?
Коннор с подозрением вскинулся:
— О чем?
Шэй понял, что пора вмешаться. Сам он, похоже, не знал ничего из того, о чем говорили магистр тамплиеров и мастер-ассасин, но уж больно взгляды были нехорошие.
— Лично я ничего не знаю, — произнес он веско. — Может быть, вы меня просветите? Оба.
— Сын? — выжидательно глянул на Коннора Хэйтем.
— Отец? — так же протянул Коннор.
Мистер Кенуэй сдаваться не пожелал:
— Ты первым заговорил о причинах, побуждающих тебя повременить с тем, чтобы остановить «монстра Бранта».
— А ты первым заговорил о том, что тебе известно что-то, чего не знают остальные, — отбил выпад Коннор.
Хэйтем страдальчески поглядел на Шэя и процедил:
— Вероятно, речь о том, что произошло при Камдене?
Коннор нахмурился, заглянул в стакан, отпил и решительно произнес:
— Ни про какой Камден ни разу в жизни не слышал. Но теперь хочу услышать.
Мистер Кенуэй снисходительно на него поглядел:
— Собственно, уже через пару дней об этом станет известно если не широким массам, то всем, кто причастен к войне. Не секрет, что генерал Клинтон отправил свои войска на юг. Грамотный, хоть и растянутый по времени стратегический ход. Южные земли поддержали Конгресс, а в войне поддержали… гм… можно сказать, добрым словом и напутствием. Их ополченцы не подчиняются Вашингтону, а снабжения оттуда не поступало. Мистер Вашингтон отправил туда войска.
— Об этом я знаю, — Коннор даже подался вперед. — И… что?
Хэйтем, полностью владеющий ситуацией, немного расслабился:
— По бумагам, мистер Вашингтон отправил туда больше двух тысяч обученных солдат во главе с героем битвы при Саратоге генералом Гейтсом.
Шэй внимательно слушал. Наконец-то станет понятно, о чем и с кем переписывался Хэйтем все последнее время. Коннор тоже жадно впитывал информацию — и, кажется, даже сумел отвлечься от горечи и тревог, снедающих его. Это Шэй знал по себе: лучшее лекарство — сосредоточенная работа. Ну, и Хэйтем… То есть, у кого кто, конечно, у некоторых — Анэдэхи.
Однако мистер Кенуэй сделал эффектную паузу, и Коннору пришлось проявить интерес вслух:
— И что, отец? — повторил он напористо. — Что случилось при… Камдене?
— Ты не дослушал, — попенял ему Хэйтем, но возмутиться не дал. — Я сказал, «по бумагам». Мистер Ли прислал мне подробное письмо… которым, правда, похоже, «пуговки» поиграли… Письмо было о том, как это выглядело фактически, а не как это выглядело в отчете Конгрессу. Из двух тысяч и ста — солдат только полторы тысячи. Из этих полутора тысяч обученных — около пятисот. Остальные прошли «краткий курс», а то и вовсе ничего не проходили, а получили для изучения краткую брошюру выжимок из «Голубой книги» генерала Штойбена. Также в отчете отсутствует информация о том, что из-за скверного питания, перепада климата и спешки десятки людей заработали дизентерию и лихорадку. Генерал Клинтон же отправил туда больше четырех тысяч солдат, из которых полторы тысячи — отличные бойцы, проявившие себя в победных сражениях за Саванну и за Джорджтаун. В мае они осадили и успешно захватили Чарльстон.
