Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

Мистер Кенуэй тоже поспешно разделся и последовал примеру любовника — нырнул рядом под покрывало. Сразу стало тесно, матрац не был рассчитан на двоих. Но что гораздо хуже — сразу стало не хватать покрывала. Тонкая шерстяная ткань натянулась, и Шэй почувствовал, как сбоку испаряется ценное тепло.

Ночь обещала быть нелегкой, и Шэй, подумав, потянулся к открытой бутылке, которую только что пристроил в ящике Блессингтона. До того думал оставить трофей соратнику — точно пригодится, но сейчас слишком велик был соблазн согреться.

Мистер Кенуэй повернулся удобнее и прошипел в ухо:

— Так…

— Глоток виски? — Шэй в ответ коснулся губами его уха.

— Ты в своем уме?

— А я выпью, — так же тихо ответил мистер Кормак. — Теплее будет и заснуть проще.

Мистер Кенуэй замолчал и явно задумался, после чего устало вздохнул:

— Делись.

— Сейчас, переставлю поближе к нам фонарь и поделюсь, — потянулся Шэй. — Не стоит мешать спать соседям.

Надо сказать, что стена, потрескивающий очаг и завывающий в трубе ветер довольно успешно глушили звуки. Шэй не слышал от «соседей» почти ничего, только пару раз что-то глухо стукнуло и уже через несколько минут раздался храп, но не громкий и раскатистый, как у мистера Фолкнера, а гораздо скромней, привыкнуть будет нетрудно. Правда, как раз это волновало Шэя меньше всего. После работы вместе с отцом на торговом клипере, а потом — матросом на «Кречете», Шэй легко мирился с храпом и другими звуками.

После нескольких глотков жить стало повеселее, да и Хэйтем явно расслабился, удобнее устроившись на локте.

— Роберт выглядит много лучше, — очень тихо заметил мистер Кенуэй, передавая бутылку. — Наверное, это результат того, что у него появилась цель.

— А еще того, что он больше не пьет, как лось, — так же тихо поддержал Шэй.

— Пьем сейчас мы, — скорбно произнес Хэйтем. — Главное — не показать этого Роберту, чтобы у него не появилось соблазна так греться каждую ночь.

— Обычно тут спят по одному, под покрывалом согреться проще, — возразил Шэй. — Главное — чтобы виски не начало искать выход, потому что Блессингтон был прав. Стоит подержать дверь открытой, и будет, как на улице.

— А ты пей столько, чтобы не просилось на выход, — фыркнул Хэйтем. — Соизмеряй силы, так сказать.

Шэй даже отвечать на провокацию не стал. Прислушался к похрапыванию из-за дощатой стенки и вдруг спросил:

— А как ты на самом деле оцениваешь шансы на победу?

— Семьдесят к тридцати в нашу пользу, — подумав, откликнулся мистер Кенуэй. — Если, конечно, не случится чего-то такого, что переломит ход войны в одну или в другую сторону. Плюс-минус десять процентов в зависимости от союзной помощи.

— Лягушатники бы обиделись, если бы услышали, что их оценили в десять процентов, — усмехнулся мистер Кормак.

— Потому я этого и не сказал, — вернул ему усмешку любовник. — Пока они и на пять не тянут.

— Зато Вашингтон добился своего, — Шэй почти размышлял вслух. — Лимонники теперь его опасаются, с тех пор как взяли Паулус-Хук.

— По большей части потому, что отчаялись понять, как работает его голова, — съязвил мистер Кенуэй.

— Это тоже тактическое преимущество, — мистер Кормак пожал одним плечом, потому что лежал на втором.

Помолчали. Шэй не знал, о чем думает Хэйтем, но на лице любовника не было напряженного выражения, когда он всерьез что-то обдумывает. Не было глубокой морщины между бровей и поджатых губ. Напротив, Хэйтем, кажется, думал о чем-то хорошем, потому что почти улыбался. Виски потихоньку убывал, и Шэй уже начал подумывать попытаться уснуть. Холодно больше не было, а цель — все-таки не набраться, а согреться.

Хэйтему он, однако, оставил возможность выбирать самому и аккуратно сполз по матрацу пониже, чтобы покрывало дотягивалось до подбородка. Мистер Кенуэй тихо плеснул бутылкой и, судя по звуку, отставил ее подальше, чтобы во сне не задеть, а потом погасил фонарь и вытянулся рядом. Комнату окутала непроницаемая темнота.

Шэй попытался нащупать щекой плечо Хэйтема — сам Бог велел, когда так тесно! — и вдруг ощутил ладонь любовника между бедер. В первую секунду Шэй только удивленно хлопнул глазами. Не собирается же Хэйтем… сейчас, здесь? Когда в нескольких ярдах спит посторонний мужик, а соратника вообще не слышно?! Оставалась, правда, еще надежда, что Хэйтем просто греется, но Шэй быстро убедился, что это не так. Не обязательно же об яйца греться, хватило бы бедер.

— Ты в своем уме? — прошипел он Хэйтему на ухо, возвращая его же слова.

— Определенно в своем, — откликнулся тот, но руку и не подумал убрать.

Мистер Кормак только тяжело вздохнул.

— В подсумке — масло в бутыльке́, — проговорил он вслух, не особо рассчитывая, что любовник куда-то пойдет сам.

Однако Хэйтем подтянулся, стягивая собой покрывало, приподнялся на коленях и, стараясь не шуршать, закопался в ящике. Через полминуты тихо, но емко выругался.

— Что? — неконкретно уточнил Шэй.

— О твой дротик поцарапался, — едва слышно прошептал Хэйтем.

— Надеюсь, без снотворного, — фыркнул Шэй.

Он совершенно не волновался — готовые дротики уже были заряжены в духовое ружье, а в сумке только чистые заготовки.

— Сейчас проверим на тебе, — парировал Хэйтем и сполз обратно. — Надеюсь, это именно масло, а не отрава какая-нибудь…

— Угу, страшный индейский яд, — пошутил Шэй. — От знакомого шамана.

Ржать он старался потише, поэтому получалось смешное фырканье. Но Хэйтем долго ржать не позволил, склонился, обдавая запахом виски, коснулся губами губ — и смеяться уже не хотелось. Шэй ответил, но на долгие поцелуи размениваться не стал, обстановка не располагала. И почему Хэйтема так привлекают совершенно не подходящие для этого дела места?.. На мягких перинах в Кенуэй-холле, где было куда теплее и удобнее, желание уложить любовника его посещало нечасто, а вот если выбраться куда-нибудь в более суровые условия и лечь вместе — чуть ли не всякий раз.

Впрочем, Шэй к этому уже почти привык, хотя и каждый раз невольно удивлялся. Но масло в одном из его подсумков заняло свое постоянное место — просто на тот случай, если они с Хэйтемом окажутся в каком-нибудь вместе вроде сегодняшнего.

Опустив руку вниз, Шэй убедился, что любовнику обстановка очень даже по вкусу, и бесцеремонно расстегнул на нем штаны. И под штаны сразу влез рукой, чего тянуть-то? Хэйтем явственно вздрогнул, отстранился и движением руки попросил перевернуться. Шэй спорить не стал, хотя стоило стянуть покрывало, как холодным воздухом обдало только так. Раздеваться не хотелось, но тело реагировало на близость, и в штанах — тоже, естественно, «парадных» — стало тесно. Да и Хэйтему, не раздеваясь, неудобно же будет… В общем, Шэй набрался решимости и потянул с себя ткань.

По спине сразу пробежали мурашки, но Хэйтем прижался сзади, накрыл собой — и стало получше. Шэй отчаянно надеялся, что всей этой возни за стенкой не слышно, а Хэйтема это, похоже, волновало куда как меньше. И ведь не пьян вроде… Что такое четыре-пять унций на здорового мужика, да еще по холоду?

Еще Шэй надеялся, что Хэйтем, хоть и прижимается весьма откровенно, пощадит и не станет… сразу. К этому мистер Кормак был не готов, но оставлял и такую возможность.

Мистер Кенуэй как будто услышал мысли. С явным сожалением отстранился и булькнул склянкой. Шэй ожидал ледяного прикосновения, но пальцы Хэйтема оказались почти теплыми, и это сразу заставило изогнуться мягче, чтобы ему было удобнее. Шире раздвинуть ноги Шэй просто не мог, мешали штаны, и он даже успел задаться вопросом, что хуже: мучиться так или раздеться полностью, — когда любовник умело надавил — и думать Шэй просто перестал. Помнил только то, что нельзя шуметь, а потому старался сопеть потише.

А Хэйтем, наоборот, как будто поставил перед собой цель добиться большего — стонов, например. Шэй отзывался на ласки, подавался ему навстречу, а где-то на краю сознания билась мысль, что если уже теперь трудно сдерживаться, то что же будет, когда любовник будет сверху, но… Оставалось только проверить опытным путем.