Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
– Чтобы закопать живьём физрука, – охотно подсказал я и, чтобы сгладить неприятное воспоминание, откусил половину круассана, пытаясь не перемазаться в креме.
– Можно сказать и так. Я имел возможность оглядеться и сделать некоторые выводы. Чтобы в таком месте выдержать достаточно долго, при этом не являясь стандартным представителем тамошней фауны и флоры, нужно иметь за собой сильную поддержку, очень сильную и я стопроцентно уверен, что это точно не кто-то из учителей или сам директор. По словам директора, никто из опрашиваемых ничего не знает и ничего не слышал. Это нормально только в том случае, если есть кто-то, кого они боятся сильнее директора, и даже сильнее милиции. Иерархия в подобных местах обычно строится по принципу зоны, вот только… Вы знаете, Максим Анатольевич, что нравы на «малолетке»… ммм, в местах заключения несовершеннолетних, гораздо более жестоки?
– А я думал, наоборот… – я наконец-то проглотил круассан.
– Но именно так и есть. Сложно сказать, с чем это связано. Я лично полагаю, что взрослые заключенные, особенно рецидивисты, вырабатывают хоть какой-то свод правил, эти «понятия», потому как понимают, что жить без всякого закона, хотя бы внутреннего, не получится. А малолетки… – он отхлебнул чая, – для них это всё впервые. Они уже попробовали кровь, а ошейник на них не надели и командам не выучили. Ладно, это всё лирика. Итак, ваш друг… Кстати, как его зовут?
– Стас Комнин, – я прикусил губу. Почему-то вот так называть имя человека, в которого влюблён, кому-то постороннему – это как нарисовать огромный плакат с надписью «Я ЕГО ЛЮБЛЮ» и держать над головой.
– Это он, полагаю, защищал вас от издевательств и агрессии остальных?
– Да. Потому что… – я никак не мог оформить мысль в предложение, – он сам. Сам был хуже всех. И понятия… Они для него не существовали. Он говорил – понятия для лохов. Понятия, законы и всё такое. Их надо знать, а следовать им не обязательно.
– Интересная позиция, – Виктор Степанович потёр переносицу. – Да, это вполне… Скажите пожалуйста, Максим Анатольевич, если бы тогда ваш отец спокойно принял вашу ориентацию и согласился бы оставить вас в покое, не водя по больницам, не подсылая шлюх, не ограничивая в средствах и прочее, в обмен попросив только быть осторожнее и не афишировать свои склонности – согласились бы вы на это?
Честно говоря, это был один из самых странных вопросов в моей жизни, а ведь я со Спиритом дружу. Я реально растерялся и, прежде чем обдумать, ляпнул:
– Не знаю.
– «Не знаю» – это наполовину «да». Вы умный человек, Максим Анатольевич… Я вполне понимаю вашего отца и его тревогу – что поделать, когда речь идёт о родных и близких, тут уже не до холодной головы. Но… Вряд ли вы знаете, но по образованию я – историк. Вот именно, – видимо выражение лица сказало всё за меня. – Более невыгодное образование, с точки зрения выживания в наше время, надо ещё поискать. Но знаете, хоть я и дня не работал по своей специальности, я знаю одну простую вещь – мир меняется, а вместе с ним меняются нравы и порядки. На моих глазах рухнул Союз, утихла кровавая мешанина девяностых. Мир вступает в новую фазу. Знаете, почему в девяностых так резко всё рухнуло?
Я пожал плечами. Меня это волновало в последнюю очередь.
– Потому что Союз был наполнен людьми, не готовыми к переменам. Просто не представляющими, что это такое. Именно поэтому вверх поднялось так много криминала – для них никакого стабильного мира просто не существовало, для них жизнь никогда не была спокойной рекой. Остались только те, кто либо умел плавать, либо те, кто быстро учится, – он потёр шрам на щеке. – Невозможно сказать, хорошо это или плохо – это уже случилось, и обратно уже ничего не вернуть. Наступает новая эпоха. Вот вы представляете себе мир без изменений? Мир, где не надо беспокоиться о завтрашнем дне, выбирать из двух зол, мир, в котором комфортное существование приходится отвоёвывать кровью? И тот, кто не решается на это, становится питательной средой для более сильных? – он смотрел, прищурившись.
Я вспомнил рассуждения Стаса на эту тему.. Непонятно только, зачем он мне это говорит?
– Честно говоря, слабо. – Я вдруг вспомнил откуда-то из раннего детства книги и на них (с обратной стороны) цена – сколько-то рублей, сколько-то копеек. На мой вопрос отец объяснил, что эта цена была указана, чтобы везде, по всему Союзу, книги стоили одинаково. Меня это только рассмешило – да в ларьке и в рядом стоящем магазине один и тот же чупа-чупс стоит по-разному! А ведь люди и правда так жили, годами… – И, наверное, не хотел бы так жить.
– Насколько я знаю, вы собираетесь уехать на учёбу в Англию. Думаете остаться там?
– Честно говоря… Я ещё не решил. – Я внимательно вглядывался в сидящего напротив мужчину. У меня было чувство, что он хочет донести до меня какую-то мысль.
– Что ж, в любом случае я займусь вашим вопросом. Всего доброго, Максим Анатольевич.
В последнее время меня часто начали называть по имени-отчеству. Честно говоря, мне это нравилось. Я сразу начинал чувствовать себя офигенно крутым.
Обдумывание «праздника жизни» доставляло мне необыкновенное удовольствие. Спирит частенько говорил, что «предвкушение не менее сладостно, чем само событие», и теперь я понял, что он имел в виду. Я покупал разные вещи для Стаса (в том числе и приглянувшуюся мне тогда «косуху», которая, когда я её надел из интереса, чуть не согнула меня), долго выбирал эту гипоаллергенную косметику. Заказывал полотенце с вышивкой. Купил мобильник, дорогие часы. Рядом с бутиком, где я покупал часы, был ювелирный отдел и я на секунду завис около колец. В большинстве всё выглядело несколько пошловато – не так, как цепи и перстни братков из девяностых, но тоже банально. Хотя, вон ничего – платина, похоже, треугольный чёрный бриллиант и рубины. И вообще… Дарить кольцо – это как-то слишком. Потому что…
Это признание. Без всяких слов. Я просто не рискну.
Одно из происшествий ещё крепче уверило меня в том, что я поступаю правильно и что это – мой выбор. За неделю до СОБЫТИЯ мне позвонил Спирит и голосом мрачным, как история Тёмных веков, попросил зайти. Я пришёл и чуть не выпал в осадок. Левая сторона лица Спирита представляла из себя, мягко скажем так, отбивную.
– Твою мать… – всё, что я смог выдавить из себя, и тут же был затащен в дом, сопровождаемым шипением «не сшшштой на пороге, шшшахоти»! Я решил, что ему и зубы выбили, но, как пояснил он чуть поздней, это реакция на обезболивающее.
По скупым объяснениям, перемежающимися проклятьями и угрозами, я восстановил картину. Короче говоря, наш готический прЫнц допрыгался. Он как-то случайно попал в поле зрения какого-то озабоченного мужика, которому, видимо, неправильно объяснили, что мой друг за штука и с чем его едят. Тот подкатил к Спириту с явным предложением (не руки и сердца, а всего лишь бабок и койки) и был послан. Возмутившись тем, что какая-то шлюха его бортанула, он решил пойти в наступление. Короче, Спирита оглушили или что-то ему подсыпали и вывезли за город не с самыми благими намерениями, где, собственно, и провели воспитательную работу, результаты которой я видел у него на лице.
Однако похититель («Он труп! Он у меня до лета не дошшшывёт!»), повторюсь, не знал, что мой друг представляет из себя, потому что развязал его, и это была самая роковая из его ошибок. Спирит ухитрился оглушить его стулом, прихватить мобильник, выбраться из коттеджа, где его держали, и угнать тачку, выбив ей ворота. Когда-то давно Спирит изучал всякие там «Как быть, если вы оказались заложником» и прочие «спасения утопающих – дело рук самих утопающих» и вот поди же ты – пригодилось! Может тоже почитать как-нибудь…
– Стоп. «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» Запомни этот год, этод день, этот миг, – я набрал побольше воздуха в лёгкие и выдохнул, – Я ЖЕ ГОВОРИЛ!
Наконец-то это говорю я, а не он мне!
Спирит выдал мне список вещей и продуктов, которые я ему должен купить.
– Почему я, а не кто-то из твоих?
