Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Хэйтем поглядел ему прямо в глаза, и Шэй едва не поперхнулся, поймав этот взгляд — глубокий и серьезный, но ласковый и утешающий.
— Потому что мистер Томас Хики и не был тамплиером в полном смысле этого слова, — Хэйтем коснулся руки любовника сухими теплыми пальцами и печально улыбнулся. — И врагом мистеру Хики был не ассасин, а тот мальчишка, который доставил ему неприятностей и лишил денег, не больше. Это, — Хэйтем потянулся к тумбе со своей стороны кровати и приподнял с нее два залитых кровью старых листа бумаги, — не больше, чем предлог. А настоящая причина гораздо проще. Ты, наверное, не слышал, что говорил Хики? Ему не нужны были ни справедливость, ни свобода. Только деньги и те блага, на которые бы Томасу хватило фантазии. Даже не могу представить, что бы это было. Наверное, комнаты с сафьяном и позолотой; дорогие женщины, которые на него бы и не посмотрели; возможность играть на крупные суммы и вызывать уважение тех, чья верность не стоит и пенни. Я избавился от дурного союзника, Коннор — от врага, но мистер Хики теперь сможет единственный, пожалуй, раз послужить настоящим целям Ордена. При жизни ему это не удалось, но возможно, удастся после смерти. Я не обещаю, что все будет хорошо, Шэй… Но шансов на это и у Коннора, и у нас гораздо больше, чем было вчера. Хватит пить, ложись лучше, пока зову.
Шэй послушно отставил бутылку и подполз к возлюбленному, по привычке устраиваясь на его плече. И уже почти погрузился в дремоту, вызванную усталостью и успокаивающими словами, как вдруг услышал:
— А теперь скажи мне, зачем ты учил сына в карты играть? Думал, я забуду?
Но мистер Кормак только вяло отмахнулся, запутавшись в покрывале:
— Ему полезно. А то в самом деле… Внук Эдварда Кенуэя — и не умеет играть в карты? Позор.
Тяжелая рука неласково потеребила за хвост, но все-таки последним ощущением перед тем, как Шэй провалился в сон, было не это — а то, что Хэйтем бережно распустил ленту на волосах. И от этого тоже стало много легче.
========== 29 июня 1776, Нью-Йорк, 9.03 p.m. ==========
Когда Шэй проснулся, он долго не мог осознать, который час. Шторы были стянуты, а узкая полоска серого света, просочившаяся в зазор, могла говорить и о позднем вечере, и о раннем утре, и о хмуром дождливом дне.
Хэйтема рядом уже не было, и постель с его стороны была прохладной, но подушка еще хранила запах волос. Шэй полежал с минуту, уткнувшись в нее носом, а потом со стоном начал вставать. Он был уверен, что случись что важное, Хэйтем обязательно бы его разбудил, но все-таки это не дело — свешивать все на любовника.
Часы показывали девять, но это не очень помогло сориентироваться. Девять утра или девять вечера, Шэй все равно не понимал.
В доме было темно и тихо, но с первого этажа разливался запах булочек, из чего мистер Кормак сделал вывод, что все-таки утро. И даже покачал головой, как будто удивляясь сам себе. Выходило, что он бессовестно продрых почти сутки, но зато от усталости и разбитости не осталось и следа. Конечно, утро можно было бы провести и более плодотворно (и интересно, к тому же), но Шэй отдавал себе отчет, что вчера мистер Кенуэй решил только самые животрепещущие вопросы, а ко дню сегодняшнему этих вопросов наверняка накопилось…
Так что мистер Кормак не стал даже пробовать спускаться, а сразу отправился в кабинет. И не ошибся — из-за двери просачивался свет, хотя не доносилось ни звука. Шэй заглянул.
Мистер Кенуэй, собранный и сосредоточенный, вчитывался во что-то, а рука его с зажатым между пальцев острым пером была занесена над бумагой, на которой уже значилось несколько строк.
Шэй старался не шуметь, но Хэйтем все равно услышал, вздрогнул от неожиданности, и с его пера сорвалась жирная черная клякса. Хэйтем поднял взгляд.
Шэй отметил, что выглядит любовник гораздо лучше, чем вчера, сон пошел ему на пользу. Темные полукружья под глазами поблекли, скулы и губы приобрели краски, а на лбу и у рта разгладились тревожно-скорбные морщинки. И все-таки этого было мало для того, чтобы полностью восстановиться после потрясения.
Мистер Кенуэй опустил перо в чернильницу и скомкал испорченный лист. Шэй ждал отповеди, однако Хэйтем только поинтересовался — деловито, но не резко:
— Выспался?
— Столько проспать, а потом сказать, что не выспался, было бы неблагодарностью, — пошутил Шэй. — А ты давно встал?
— Не слишком, — Хэйтем немного нахмурился. — Часа два назад. Успел прочесть большинство донесений, на самые срочные уже ответил.
— А Коннор? — ляпнул Шэй. В комнату к сыну он, помедлив, решил все-таки не заглядывать.
Лицо мистера Кенуэя слегка смягчилось:
— Энни сказала, что он просыпался ближе к полуночи, съел полноценный ужин — и снова заснул. Энни справлялась, не нужно ли доктора, но Коннор отказался. Сейчас еще спит. Я надеюсь, что спит, а не удрал. Правда, я заходил к нему утром… Он даже не проснулся.
На словах об ужине Шэй как-то разом ощутил то, что последний раз ел… Кажется, позавчера. В животе сразу булькнуло, но мистер Кормак подавил в себе прозаические мысли. Надо было сначала со всем разобраться. Ну, может, не со всем, но с самым важным.
Тут Шэй отметил, что стул для посетителей стоит неровно — здесь явно с утра уже кто-то побывал. И не просто посыльный — кто бы пригласил посыльного в святая святых?
А потому мистер Кормак развернул стул сиденьем к себе и оседлал его, как коня, опираясь локтями на спинку:
— Какие новости?
Хэйтем на столь вольное обращение с мебелью поглядел с неудовольствием, однако не стал отвлекаться, а ответил:
— Неплохо. То есть… Кое в чем точно неплохо. Мистер Тёрнер пишет, что вскрылся грандиозный заговор лоялистов, целями которого были убийство Вашингтона и подрыв военных и финансовых сил колонистов. Смерть мистера Хики очень удачно вписалась, а славят за чудесное избавление главнокомандующего от опасности мистера Патнема.
Шэй недоверчиво свел брови:
— Но ведь народ на площади видел, что убил Хики не Патнем. Когда Хики умер, Патнема еще вообще никто не видел.
Мистер Кенуэй досадливо отмахнулся:
— Кто видел? Пара десятков человек? Остальные ничего толком не видели и уж точно ни черта не поняли. Ты дурно на меня влияешь, Шэй, я и сам начинаю поминать дьявола к месту и не к месту. Я к тому, что все эти люди поверят во что угодно, а что не укладывается в картину, сами себе додумают. Например, то, что Патнем настолько искусен, что сумел подстроить все это, исключительно чтобы выманить заговорщиков. Или любую подобную ерунду.
— А не такая плохая мысль, — оценил Шэй. — Пусть Чарльз внесет в умы идею, что все это изначально было подстроено. Никого вешать не собирались, веревка была надрезана…
Хэйтем спрятал улыбку в уголках губ:
— Ты недооцениваешь нашего соратника, капитан Кормак. Мистеру Ли нужно было любыми путями оправдать свое появление в качестве палача, а то, что мыслите вы одинаково, я не удивлен. Впрочем, будет честным признать, что я и сам об этом подумывал. Сегодня Чарльз с гордостью отрапортовался, что настолько грамотно внес эту мысль в умы соратников, что Толмеджу не осталось ничего иного, как признать, что это была тайная операция. Иначе он сам рисковал утратить доверие колонистов… Это были хорошие новости, Шэй.
Мистер Кормак резко подобрался и приготовился встречать плохие новости. В первую очередь, в голову лезли мысли про Коннора и Ахиллеса — про них Хэйтем ничего пока не говорил.
Однако мистер Кенуэй поглядел в бумагу, на которую отвечал — и не смог закончить ответ, и вздохнул:
— Вашингтон уехал на редкость вовремя. Настолько, что я начинаю подозревать, что кто-то ему поставляет сведения об английских войсках. Мне ни о чем подобном не известно, и это неприятно. Однако есть и второй вариант: он просто хронический неудачник. И эта мысль нравится мне не больше, чем первая.
Шэй нетерпеливо мотнул головой. Ему хотелось узнать, чем грозит сегодняшний день, а обсудить можно и позже. Хэйтем понял без слов:
