Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
Таракан пообещал, что я могу с первого мая и до самых экзаменов шляться, где хочу, если двадцать третьего, когда припрётся очередная комиссия, всё будет тихо-спокойно. У меня были кое-какие идеи, но я отложил их – свобода в мае мне дороже.
О своих планах я никому особо не говорил. Впрочем, Игорю всё было похуй, у него уже началась весна. Скажи я ему, что вот на днях собираюсь истребить всё человечество, он бы только головой покивал. Вовчик жаловался, что Рэй чуть ли не в обнимку с гитарой спит. Вернувшись с похорон, Рэй заявил, что знает, чем займётся в жизни. Он станет рок-музыкантом. Ну, охуеть, какие все вокруг богемные! Один – писатель, другой – музыкант, третий – спортсмен, теперь ещё Банни остаётся стать балериной или собраться на какую-нибудь тухлую «Фабрику звёзд». Один я, как дебил.
В связи со своим решением Рэй чётко и далеко послал нашу медсестру, которая в очередной раз собиралась в профилактике вшивости оставить у нас на башке несколько миллиметров волос. Подумав, я присоединился к нему – Максу, насколько я помню, короткие волосы не особо нравились. Нет, я, конечно, не собираюсь отращивать патлы, как у его чокнутого друга, но сверкать своими шрамами на скальпе тоже не хочу. Надо выглядеть цивильно и говорить тоже. Меньше мата, больше длинных слов.
Февраль (наконец-то) подошёл к концу. Весна теперь видна была отчётливо – солнце светило по-другому, снег там, где он особенно запачкался, подтаивал. Я продолжал жить, как раньше, и ничего не менялось – всё та же унылая столовка, всё те же уроки, всё тот же спортзал (туда откуда-то привезли старую боксёрскую грушу, набитую песком, который слегка просыпался, если по ней как следует врезать, и теперь с собой я таскал бинты – обычные, медицинские, в медпункте взял, чтобы руки заматывать, и веник с совком), фонарь за окном, когда я просыпался посреди ночи и смотрел в потолок. Как и всегда, в это время на меня порой находило – прямо в голове темнело, так хотелось на кого-нибудь броситься и забить до смерти, но, блин, особого повода никто не давал, даже придурок Танкист, меня видя, прятался. Но я даже особо не оглядывался. Я ждал мая, дня, когда выйду за ворота и отправлюсь искать Макса.
Но человек предполагает, а потом всё идёт не так и нахуй. Настал март, снег превратился в грязь. Игорь цвёл, как та черёмуха у забора, – Анька дала от ворот поворот своему парню из армии. Он даже в нашу компанию пробовал её затаскивать, но она у нас не приживалась – из-за непробиваемой уверенности, что она королева, а мы все быдло, и как это «её» Игорь (её! Нормально, да? С хуя ли он её?) дружит с таким сборищем недалёких гопников. Особенно бесила манера начать трепаться про что-нибудь непонятное (обычно про какие-то книжки) и всем давать понять, что это не для наших мозгов. Ладно, я молчал, мне похуй, Вовчик в принципе считал, что все бабы дуры, Рэй смотрел куда-то в свой мир, а вот с Банни они постоянно цапались, причём на ровном месте. Если Аня говорила «собака», Банни отвечала «кошка». Твою мать, с Максом и трети таких проблем не было, к тому же, Максу и двинуть можно было для профилактики, а этой… Короче, пиздец.
Я выходил на улицу, чувствуя, как пахнет тающим снегом, и считал дни до мая. Зря.
Тридцатого марта в обед меня позвали к телефону. Я велел сберечь свои котлеты с рисом под страхом побоев и репрессий и потащился в кабинет директора, на ходу обдумывая, какого хрена происходит. Единственной логичной мыслью была идея, что кто-то, может даже все, из моей семьи внезапно померли (после того, как Рэй вернулся с похорон, я часто об этом думал) и я теперь круглый сирота.
В кабинете у директора всё было по-прежнему, только какой-то лекарственный мерзкий запах появился. Я взял трубку.
– Алло.
– Привет, Стас, это я.
И как бы телефон ни коверкал голос, я его узнал – и голос, и интонации, и даже, ну, не знаю, дыхание, наверно.
– Макс? А… Привет! – у меня аж язык отнялся, как от наркоза. – А… А ты что это вдруг?
– Да я это… Ну, слушай, у тебя же первого апреля день рождения?
– Ну, это… э… – у меня не только язык, у меня мозги отнялись! – Ну, вроде да.
– Слу-ушай, – там что-то зашуршало, как будто Макс говорил лёжа и перевернулся с живота на спину, – а как насчёт… Ну, знаешь... Если я к тебе приеду?
– Эээ... Сюда? – да я сегодня бью рекорды собственной тупости! Нет, бля, в Гондурас!
– Ну, да, знаешь… Утром… Чтобы, ну…
Кхм, почему-то мне кажется, что в этом разговоре я не один такой дебил?
– Ты бы хотел, там, поехать куда-нибудь, в центр, там, ещё куда?
– Конечно, – я вдруг почувствовал, что на ногах не стою, и ухватился за стол. – Конечно, приезжай! А… когда?
– Ну, наверное, первого утром, часов в десять-одиннадцать, ничего?
– Конечно, конечно, – у меня кружилась голова и дрожал голос, да что это такое! – Приезжай.
– Ну… Хорошо, тогда…до встречи?
– До встречи.
Что мне там втирал «дирик» и что я говорил ему, я не помню. Мне казалось, что май настал прямо сейчас, что солнце светит сразу во все окна, что все цветы и деревья цветут одновременно, небо ярко-синее, а воробьи вместо чириканья запели соловьями (не слышал никогда соловьёв, но вот эти звуки, которые были в моей голове, наверное похожи). Мир был прекрасен, столовая прекрасна и котлеты были самыми вкусными из всего, что я ел в своей жизни.
– Что, дядя в Америке оставил тебе миллион долларов в наследство? – спросил Игорь.
Вид у меня, видимо, был на редкость странный. Мне захотелось побыть одному, просто пережить это – такую радость, совершенно ни на что не похожую, такого никогда, никогда, никогда ещё не было! Просто два слова и мир стал прекрасным. «Он приедет».
– Да ну тебя… Прикинь, Макс позвонил! Макс! Сказал, что приедет ко мне на день рождения! Мы поедем в город!
– Круто, конечно, хотя чего это вдруг он…
Он приедет! Ко мне!
– Блин, Стас, ты такой радостный, мне аж противно! Совершенно незачем так улыбаться!
Краем сознания я вспомнил, что он в очередной раз поссорился со своей Аней и белый свет ему не мил теперь. Ещё до он страшно ебал мне мозги на тему того, какой он несчастный и никто его не любит. Но сейчас, в этом прекрасном солнечном и тёплом мире разве кто-то может быть несчастным?!
– Да что б ты понимал!
Я подошёл к окну. Оттуда открывался восхитительный пейзаж: куча грязного снега с окурками, пара голых кустов, переломанные полынные будылья и дальше – совершенно невероятная живописная серая стена с потрясающей колючей проволокой наверху. Почему я никогда не видел, как этот мир прекрасен?
– Да ладно, можно подумать, он навсегда тебя отсюда забирает!
Нет, можешь не стараться, ничего не испортит мне настроение в этот чудный мартовский денёк. Я сел на кровать – какая она мягкая и удобная, Игорь сел напротив – его кровать не скрипит, она поёт, как гитара у Рэя!
– Нашёл, чему радоваться! Если бы кто-нибудь знал, как это тяжело – любить! Я…
– Ох, пиздуй и помирись уже с ней. Вы регулярно ссоритесь и потом ты мне тут устраиваешь, сил никаких нет слушать! Блин, она себе цену набивает, а ты ведёшься, как дурак! Можно подумать, ты самый несчастный в мире человек и, кроме тебя,
ни у кого никаких проблем нет.
– Да что б ты понимал!
– Э, это я первый сказал! Всё, хватит ныть. Жизнь прекрасна!
Я достал шкатулочку с кольцом. Оно переливалось в лучах солнца, которое светило только мне.
– И зачем оно тебе, всё равно ведь не носишь… – привычно затянул песню Игорь. Он всё ещё надеялся выманить у меня шкатулку. Ага, щас!
– Я его не себе купил, – зелёный камень вспыхивал и пускал по комнате разноцветные солнечные зайчики, – а в подарок.
– И кому?
– Ну, и кто из нас тупой? – я осторожно убрал кольцо в шкатулочку. – Максу, конечно, кому же ещё.
Мысль о том, что уже послезавтра я буду держать его за руку, была просто невыносимой. Нет, серьёзно! Никогда ещё так себя не чувствовал.
– Твою же мать, – Игорь посмотрел на меня как-то странно. – Ты это серьёзно?
