Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Мистер Кормак поразмыслил и твердо проговорил:
— Нам может помочь сам Вашингтон. Мы не можем открыть имя Коннора до того, как избавим его от обвинений, и не можем избавить от обвинений, не выдавая связи между нами и Коннором. Но если заставить Вашингтона прийти на казнь, он узнает Коннора. И наверняка захочет разобраться, как так вышло, что один из самых преданных его сторонников замыслил убийство.
— Шэй, ты… в своем уме?! — Хэйтем развернулся, и стало видно, что он бледен, а глаза блестят болезненным блеском. — Довести до… казни?! Смотреть на то, как Коннора выводят на помост? Я до этого говорил тебе, что твои планы разрушительны, но этот превзошел все остальные. Я свяжусь с Тёрнером, вытрясу все, что можно, из дружков Хики… Даже если мне придется медленно разрезать их на части. Я не собираюсь доверить жизнь своего сына человеку, которому сам бы не доверил чистить выгребную яму!
— Тогда приказывай, — четко произнес Шэй. — Потому что я тоже не могу стоять в подворотне и ни черта не делать, когда над Коннором уже висит петля. Мне проще пробраться в Брайдуэлл, перебить там всех и освободить Коннора, чем ждать.
— А придется именно ждать, — яростно бросил мистер Кенуэй. — Я сегодня же отправлюсь к приятелям Хики, а ты займешься тем же, чем занимался вчера. Любые дела, кроме британской армии и Коннора, сейчас могут подождать. Если получишь вести про британцев, отправишься к Чарльзу. Если… про Коннора… то ко мне. Без самодеятельности, Шэй. Я знаю, как ты действуешь, и знаю, что тебе невмоготу выжидать. Но сейчас это единственное, что мы можем себе позволить.
Шэй принял приказ, сжав зубы. У Хэйтема хватало не самых приятных особенностей характера, и в тяжелые времена выносить его было нелегко. Но в конце концов, чувства проверяются не во время развлечений, или страстных ночей, или даже «увеселительной» охоты на китов. Хэйтем — такой, как он он есть, он не изменит себе. Но и Шэй изменять себе не собирался.
Вот только… Это действительно будет тяжело. Время будет тянуться, как любимые конфеты Коннора, и каждый миг будет мучителен. А вечером еще нужно будет найти в себе силы, чтобы заставить Хэйтема отдыхать. Тот обладал скверной привычкой с негодованием отвергать отдых, когда дело касалось лично его. Однако теперь дело касалось и мистера Кормака. И он был полон решимости победить. Не впервой.
========== 28 июня 1776, Нью-Йорк, 5.48 p.m. ==========
Шэй понял, что лежать уже просто невмоготу. Дыхание мистера Кенуэя было ровным, но мистер Кормак не обольщался. Когда Хэйтем спит, он дышит легче и чаще, а еще забавно сопит, совсем как Коннор, когда меняет позу или видит что-то во сне. Сейчас Хэйтем лежал абсолютно ровно, почти недвижимо.
Мистер Кормак и хотел бы дать возлюбленному возможность отдохнуть подольше, но чувствовал, что еще немного — и он, Шэй, станет весьма неприятным соседом по постели. Лежать действительно было невмоготу.
Он поднялся почти неслышно, не зажигал свечу, но ничуть не удивился, когда услышал спокойный и совсем не сонный голос:
— Распорядись, чтобы подали крепкого кофе. Сколько осталось?
Шэй не спрашивал, до чего. Глянул в темноте на смутно различимые стрелки часов и коротко отозвался:
— Четыре часа двенадцать минут.
Четыре часа на то, чтобы придумать что-то, чего не удалось сделать за без малого неделю. Пожалуй, спасти Коннора можно было либо предательством, либо чудом.
— Хэйтем, — Шэй чиркнул восковой спичкой, зажег свечу и машинально отсадил Рохвако подальше от огня, — еще не все потеряно. Тёрнер докладывал, что Толмедж отправил посыльного в Дэвенпорт…
Мистер Кенуэй сел на кровати, одергивая кружевные манжеты сорочки, хотя те ничуть не сбились за минувшую ночь. В разгорающемся свете свечи стало видно, что он мертвенно бледен, что щеки его ввалились, а под глазами разлились темные тени. Сейчас Хэйтему легко можно было дать все его пятьдесят.
— И что с того? — отрывисто бросил он. — Ахиллес — немощный старик, у которого в лучшем случае есть пара-тройка неопытных бойцов. Действовать преступным путем, разумеется, его — и всего Братства — прерогатива, но на площади будет толпа людей и десятки солдат.
— К черту, Хэйтем! — Шэй плюхнулся на кровать и крепко сжал сухую горячую руку возлюбленного. — Может быть, все-таки Вашингтон? Плевать на приличия, плевать, что нет еще шести утра! Можем ворваться на Ричмонд-Хилл силой или влезть к нему в окно. Пусть, Дэйви Джонс его дери, сам явится в Брайдуэлл и разберется!
Хэйтем руку вырвал и прошипел:
— Ты слишком доверяешь Вашингтону и его якобы нежному отношению к Коннору. А если он не пожелает рисковать? А если в его голову придет роскошный план, как с помощью раскрытого заговора обрести еще больше популярности или сторонников? В конце концов, я-то знаю, что произошло с деревней Коннора! Вашингтон — трус, и методы ему под стать.
Шэй резким движением встал с постели и яростно воскликнул:
— Казнь назначена на десять! Сейчас — почти шесть. Скажи, черт возьми, что ты собираешься делать, иначе я сейчас просто ворвусь в Брайдуэлл и перебью там всех, но вытащу Коннора! И если меня второй раз в жизни объявят предателем, как-нибудь переживу. Или не переживу, но это в любом случае будет лучше, чем жить с осознанием того, что я допустил. Мне и без того хватает!
— Сначала кофе, — потребовал мистер Кенуэй. — Потом… Потом я скажу тебе, что я думаю, и вместе решим, что будем делать.
Безжалостно разбуженная Энни испуганно отправилась на кухню в чем была: в длинной ночной сорочке до пят, но с кокетливой сбившейся прической. Шэй не стал вламываться в комнату, однако был уверен, что, приложи он сейчас ухо к двери, и точно услышит что-то вроде «cazzo in bocca, pezzo di merda». Шэй в Италии был давно, и, собственно, это было почти единственным, что он помнил на итальянском.
В столовой было мрачно и довольно темно, и общая атмосфера в доме… давила. Слуги это, разумеется, чувствовали и старались предупреждать требования хозяев, тем более что в обычное время Хэйтем был хоть и требовательным, но справедливым работодателем, а Шэй так и вовсе считал, что иногда слуг стоит немного баловать, и относился к ним почти как к корабельной команде — даже с учетом того, что в доме работали почти одни женщины.
Хэйтем вышел к раннему завтраку безукоризненно одетым и выбритым. Шэй счел, что внешний вид сейчас — последнее дело, а потому ополоснулся для бодрости холодной водой, а оделся как попало. К трудностям оба готовились по-своему.
Однако Шэй поглядел на любовника и пришел к выводу, что все не так плохо. Хэйтем был измучен, но не подавлен, а на его лице читалась решимость — впервые за последние два дня.
Энни принесла дымящийся кофейник, прихватив его полотенцем, однако привычным книксеном пренебрегла, зато поинтересовалась:
— Возможно, господам заранее приготовить коней? Руджеро мигом справится.
Хэйтем поразмыслил и кивнул:
— Пожалуй.
Экономка понятливо кивнула — и испарилась, точно ее и не было. И крепко захлопнула за собой дверь. Она принесла только кофе, о закусках даже не спрашивала.
Хэйтем безупречным жестом — даже руки не дрожали — наполнил небольшие белоснежные чашечки и проговорил, точно был на светском мероприятии:
— Полагаю, мистер Хики… окончательно исчерпал лимит моего терпения. Его действия против Коннора я не оспариваю, это — его долг… Точнее, было бы долгом, если бы его вел Отец Понимания. Я не Отец Понимания, но догадываюсь, что ведут его совершенно другие цели. Но все это: тайная деятельность, о которой он не ставил магистра в известность; преступная деятельность, подрывающая работу Ордена; скверные методы, заставляющие меня контролировать его действия и вмешиваться; отсутствие результатов по направлению союза лоялистов… И еще — отчасти — то, что ему очевидно не понравится то, что я истребил всю его банду… В общем, все это заставляет меня прийти к выводу, что от такого союзника слишком много хлопот.
Шэй терпеливо выслушивал эту речь, но, в конце концов, не выдержал:
