Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
Препираться с конвоем он счел излишним, и, не отвечая на их — довольно вежливые, впрочем — предложения заглянуть в другое время, постучал в дверь. А услышав невнятный ответ, отстранил охрану и вошел. Шэй приложил все силы, чтобы достаточно уверенно отправиться следом.
Навстречу поднялся усатый седой человек в потрепанном мундире с нашивками полковника. Он явно был недоволен, но оглядел визитеров внимательно, очевидно, что-то для себя решил и представился:
— Полковник Рид, комендант этого замечательного заведения. С кем имею честь, господа? Прошу, назовите цель вашего визита, потому что времени у меня нет, уж простите за откровенность.
Мистер Кенуэй представился так же, как при входе в тюрьму, представил Шэя и обратился прямо:
— Наш визит связан со вчерашним пополнением в вашем заведении. Вчера, уже после вашего отъезда, на улице задержали двоих мужчин, обвиняемых в сбыте поддельных билетов.
— Вот как? — мистер Рид указал обоим на стулья — скрипучие и обшарпанные — и тоже сел. Шэй почувствовал, что что-то идет не так. Комендант явно перестал стремиться выставить надоедливых посетителей и заинтересовался. Хэйтем сделал едва заметную паузу — тоже отметил изменившуюся ситуацию, однако продолжил решительно:
— Мистер Томас Хики и индеец Радунхагейду. Мне хотелось бы знать, я чем их обвиняют.
— Мистера Хики я мог бы отпустить… — задумчиво произнес комендант. — Но я бы предпочел подождать дознания. Впрочем, если вы, член городского совета, поручитесь за него, то я могу отпустить его под залог… А вот с индейцем все куда серьезнее.
— Вот как? — Хэйтем явно занервничал, потому что даже подался вперед. — У вас есть некие доказательства его вины?
— И самые веские, — кивнул полковник и понизил голос. — Раз вы пришли сюда, точно зная о заговоре, то, несомненно, понимаете, как важно сохранить тайну.
Шэй непонимающе свел брови. Какой еще заговор? И при чем тут Коннор и Хики?.. Он поймал взгляд Хэйтема, увидел там отражение собственной тревоги, но мистер Кенуэй и теперь оказался на высоте:
— С вашего позволения, для начала я бы хотел ознакомиться с доказательствами, — кивнул он.
Комендант достал из-под воротника небольшую связку ключей на цепочке и подслеповато прищурился, отыскивая нужный. То подносил их ближе к глазам, то отводил… Когда справился, потянулся к запертому ящику и заговорил:
— Мистера Хики можно будет отпустить, как только закончим с заговором. На нем, конечно, обвинение в подделке денег, но если вы за него поручитесь… В конце концов, по сравнению — это мелочь, мы можем проявить снисходительность. Что же до индейца, то смотрите сами. Кроме исподнего заключенным личных вещей не полагается, хотя, конечно, правила, бывает, и нарушаются. Особенно на первом этаже, там так называемые «чистые», даже и приличные люди бывают… Так что с этих голубчиков вчера все сняли и доставили ко мне в кабинет. Ну а я с утра как глянул… Помилуй нас, Господи! Дикарь есть дикарь, ничего святого.
Ящик глухо громыхнул, когда мистер Рид поставил его на стол. И продолжал сурово:
— Оружия-то, оружия! Ну, нож и пистолет — это понятно. А тут, глядите, и кинжалы, и топор какой-то нечеловеческий, и лук, и стрелы, и вот это еще, удавки, что ли… Еще перья, деревяшки, чьи-то кости; еще, извиняюсь, дамские бусы.
— Индеец, — пожал плечами Хэйтем. — Возможно, это ритуальные вещи. Так в чем доказательство, полковник? У индейских племен таких доказательств — у каждого первого.
— Не совсем же он дикий, раз на такое сподобился? — возразил комендант. — И английским хорошо владеет, но лучше бы не владел. Читайте, мистер Кенуэй. Я уже раз двадцать прочитал — и не знаю, что и делать. То ли на Ричмонд-Хилл бежать, то ли сразу виселицу готовить.
Шэй пренебрег всякими приличиями и встал за плечом у Хэйтема, торопясь прочитать «доказательство» неизвестного заговора. Просто никаких сил не осталось переживать. Что, в конце-то концов, могло у Коннора быть такого, что комендант городской тюрьмы впал в такое неистовство? Поименный список невинно убиенных? Что, черт возьми?!
Хэйтем развернул бумагу, и стало очевидно, что это письмо. Рука мистера Кенуэя слегка подрагивала, строчки прыгали у Шэя перед глазами, но он видел, что письмо написано рукой самого Коннора — и сильный нажим, и характерный наклон вправо, и даже готическая «a», перенятая у Хэйтема.
Обращения в письме не было. Точнее, оно было, но ни о чем не говорило, обращался Коннор к некому «другу». Подписи тоже не было. Впрочем, вчитавшись в само письмо, Шэй сразу понял, почему — под таким не подписываются. Коннор писал кому-то о том, что на днях собирается… убить главнокомандующего Вашингтона.
Тон письма был резким, негодование сочилось из каждого слова, но прочитав и уяснив для себя основное, Шэй начал сомневаться.
Разумеется, Коннор вполне мог вбить себе что-то в голову и счесть, что Вашингтон по каким-то причинам угрожает свободе или делу Братства, но… Уж слишком поспешная мысль. Да и письмо начало вызывать у мистера Кормака сомнения. Во-первых, он увидел в нем несколько орфографических ошибок, которых Коннор почти не допускал. Во-вторых, Шэй невольно припоминал те длинные послания, которые сын посылал ему самому — и у них с этим письмом не было ничего общего. Да Коннор даже говорил как-то не так! Ну и самое главное — на кой черт он носил с собой это? Почему не отправил адресату, если собирался?
Мистер Кенуэй положил бумагу на стол и осведомился:
— Отчего вы считаете, что эта бумага написана самим индейцем?
— У него она не одна с собой была, — пояснил мистер Рид. — А почерк узнаваемый. Думаю, мы легко получим образец почерка, но даже если писал не индеец, а ему, то он уж точно о заговоре знал.
— И что же вы намерены делать? — мистер Кенуэй выпрямился.
— А что тут сделаешь? Повесим, — вздохнул комендант. — Но сначала его нужно допросить. Вдруг захочет облегчить душу и рассказать, кому писал? Только это очень вряд ли. А вот сообщать ли мистеру Вашингтону, не знаю. Если пойдут слухи, то заговоры начнут расти, как грибы.
— Если вы не узнаете, кто адресат письма, то опасность останется, — возразил мистер Кенуэй. — Думаю, вешать индейца пока рано. Вы можете попытаться его допросить, но я бы сделал ставку на тех, с кем он сидит. Вы могли бы подобрать подходящего сокамерника, которому пообещаете что-нибудь, если он добудет сведения.
— Дельная мысль, — полковник Рид кивнул. — Хорошо, что вы пришли, а то я только про Вашингтона и думал. Пожалуй, подержу его тут несколько дней, вдруг и в самом деле повезет? Наши сидельцы обожают хвастаться. Вот только не грозит ли опасность Вашингтону со стороны его дружка?
— Если это письмо индейца, то он — по его же словам — собирается все сделать сам, — пожал плечами Хэйтем. — Попросите его что-нибудь подписать, и это станет ясно. Я со своей стороны тоже попробую что-нибудь узнать об этом заговоре. Дождитесь, пожалуйста, меня или генерала Ли, повесить всегда успеем. И распорядитесь, чтобы кто-нибудь проводил меня до камеры мистера Хики. Я бы не отказался сказать ему несколько слов. Кстати, возможно, вы согласитесь предоставить ему более удобную камеру, чем та, где его держат? Скажем, на втором этаже?
— Извольте, — комендант поднялся. — Спасибо, мистер Кенуэй. Когда я знаю, что этим занялись в городском совете, я спокоен. К вашим услугам, — он пожал Хэйтему руку и коротко распрощался с мистером Кормаком.
Один из солдат у двери взялся проводить посетителей до камеры Хики, но путь проделали в молчании. Пока поднимались, Шэй невольно оглядывался, и сердце сжималось. А еще с каждым этажом было все хуже — запахи усиливались, становилось холоднее, даже в июне.
Наконец путь подошел к концу. Солдат указал на камеру, но Шэй даже не поглядел на Хики, прильнувшего к решетке. Взгляд мистера Кормака был прикован к соседней камере, где на скверном матрасе свернулся Коннор — в грязной и мятой рубахе и исподних штанах. Узрев посетителей, он сел, но навстречу не поднялся. Не окликнул и никак не выдал себя, только посмотрел с надеждой.
