Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— …сбегаю в винную лавку за шабли, — закончил мистер Кормак. — Но и то, что ты подумал, тоже могу.
— Ничего не могу утверждать, — веско бросил мистер Кенуэй. — Держи ключ, отправляйся в кабинет и почувствуй на своей шкуре, что значит — быть магистром. И не вздумай напиться, хотя будет хотеться, обещаю.
========== 20 июня 1776, Нью-Йорк, 8.25 p.m. ==========
— Сэр, — солдат постучал в дверь и заглянул — кажется, к вечеру он попривык обращаться не к Хэйтему, а к Шэю, не глядел уже так и не запинался.
Зато сам мистер Кормак уже мечтал свернуть ему шею. За целый день тот заглядывал множество раз, и все время чего-то хотел: то письмо доставить, то что-то сообщить. Хэйтем был прав, напиться захотелось уже к полудню, к файф-о-клок хотелось убивать, а после короткого ужина сил даже на злость не осталось, и Шэй чувствовал нечто схожее с покорностью судьбе.
— Доставка, сэр, — отрапортовался солдат.
Мистер Кормак поглядел на часы. Пора бы уже Хэйтему возвратиться? И тогда все дела можно будет спихнуть обратно на него… Но, с другой стороны, подпольная жизнь Нью-Йорка не зависела от присутственных часов представительств и времени суток, это Шэй знал по себе, так что Хэйтем может вернуться и ночью.
— Давай, — мрачно потребовал мистер Кормак и протянул руку.
В ладонь лег заклеенный пакет с гербовой печатью, и Шэй даже заинтересовался. Обычно ему приходилось иметь дело с иной корреспонденцией — той, которую запечатывали перстнями с крестом. Однако на пакете незнакомым почерком было выведено имя мистера Кормака, а вовсе не мистера Кенуэя, как было со всеми прочими доставками.
Шэй внимательно изучил пакет и сломал печать. Внутри обнаружился один-единственный лист, но какой! На толстой желтоватой бумаге наборными литерами было отпечатано, что Шэй Патрик Кормак из Нью-Йорка получает дозволение Конгресса на действия против британских судов по всему побережью от Гренландии до Джорджии. Более чем щедро… Символ на восковой печати плохо поддавался опознанию, но узнаваемая подпись главнокомандующего Джорджа Вашингтона не оставляла сомнений — документ подлинный. Шэй присвистнул и бережно убрал добычу во внутренний карман. Такая бумага ему явно пригодится.
Дожидаться Хэйтема стало еще сложней. Шэй уже всерьез раздумывал, не приложиться ли к бутылке, но останавливали два обстоятельства: бюро с бутылками было заперто на замок, да и Хэйтем будет не в восторге. И если с первым обстоятельством Шэй справился бы с помощью скрытого клинка, то вот со вторым ничего не сделаешь.
Хэйтем пришел, когда было уже почти девять — бледный и уставший. На скуле — свежая царапина и синяк. Шэй поглядел на это, но ничего не сказал.
— Ужин? — предложил он.
Хэйтем отрицательно помотал головой, стянул перчатки и плюхнулся в кресло для гостей прямо в плаще. А потом и разлепил спекшиеся губы:
— Я ужинал в том… заведении, где караулил Хики. Опасался изжоги, но вроде бы обошлось. Что-нибудь важное происходило, пока меня не было?
— Вроде бы нет, — Шэй пожал плечами, припоминая. — Все письма я читал, на самые срочные ответил сразу… С осторожностью, как ты велел. Сам бы я действовал иначе, но тебе виднее. Вот разве что…
Он потянулся за отворот сюртука и извлек бережно сложенный лист. Хэйтем не сразу понял, что это, нахмурился, развернул и начал читать, а потом отвлекся от текста, разглядывая только заголовок и подпись. А наглядевшись, вернул со словами:
— Можно подумать, отсутствие патента когда-то тебя останавливало. С одной стороны, это, конечно, неплохо — твоя сомнительная деятельность в момент стала почти законной. А с другой… Если попадешься британцам, мне кажется, статуса военнопленного ты все равно не получишь, повесят на ближайшем рее.
— Без патента меня тем более повесят, — фыркнул Шэй. — Но скажи, Конгрессу ведь британское снабжение очень даже пригодится?
— Разумеется, сами-то ничего не производят, кроме циркулярных писем, — вздохнул мистер Кенуэй. — А у меня… Странная информация. Хики я не дождался, и это меня тревожит. Его товарищи, — он машинально потянулся к разбитой скуле, — заверяли, что часам к шести всегда появляется.
— Почему тревожит? — мистер Кормак поглядел вопросительно. — Мало ли куда его могло понести.
— А много ли ему надо? — возразил Хэйтем. — Виски и… дамы есть и в его притоне, причем со скидкой. Куда ему еще идти? Но тревога, конечно, не на пустом месте, Шэй. Я был в комнате Хики и видел там стопки фальшивых колониальных билетов. Не верю, что такой пройдоха не распознал, если бы с ним ими расплатились. И потом, я не столько ему плачу. Соответственно, полагаю, что он как-то связан с деятельностью фальшивомонетчиков, но не нахожу для этого причин. Для Ордена такая деятельность откровенно вредна. А для лоялистов — чересчур сложна: добиваться ослабления колониальной армии с помощью обесценивания их денег… Для того, чтобы разбить эту армию, есть пути и попроще.
— Логично, — признал Шэй. — А при чем тут Коннор?
Мистер Кенуэй раздраженно поднялся из кресла, звякнул ключами и распахнул бюро. И только когда извлек стаканы и хороший бренди, ответил:
— Вот и я думаю, а при чем тут Коннор? Никакой связи с Коннором по вещам Хики выявить нельзя. Его друзей я старался расспрашивать аккуратно — чтобы в будущем избежать необходимости их убирать. Выяснил только то, что у Хики есть какие-то секретные планы. Настолько секретные, что даже их исполнители не знают, что и для чего они делают. Их такое положение вещей устраивает, а вот меня — нет. Но из их рассказов про какие-то хаотические перемещения никаких выводов я не сделал, кроме одного: надо поймать Хики и дать ему по лицу еще раз. Во-первых, в качестве компенсации за аналогичные действия его друзей; во-вторых, это положительно на него влияет.
— Это вполне в наших возможностях, — улыбнулся Шэй. — Выпей, станет полегче.
Мистер Кенуэй плеснул бренди в стакан и выпил залпом, а потом и шумно перевел дыхание:
— Возможно, следовало остаться там до прихода Хики, но я предполагал, что новости есть у тебя, раз уж Хики изменил своим привычкам. Ведь все новости стягиваются в этот кабинет… Но увы, придется завтра заниматься тем же самым. Отвратительно.
— Тебя там уже знают, второй «фонарь» поставить не должны, — утешительно заметил Шэй и даже за плечо приобнял.
— В этом у тебя, несомненно, большой опыт, — саркастически откликнулся Хэйтем, но плечи его действительно немного расслабились.
В дверь снова постучались, и Шэй едва успел убрать руку, когда солдат вновь заглянул и отрапортовался:
— К вам мистер Тёрнер, мистер Кормак… мистер Кенуэй?!
— Может, уже завтра? — несчастно вопросил Шэй, обращаясь к Хэйтему. — Кто это вообще? Я сегодня уже с кем-то говорил. Все заметки — у тебя на столе.
— Пригласи, — неумолимо бросил Хэйтем солдату, а едва тот исчез за дверью, с сожалением отставил стакан и нервно закрыл бюро, собираясь занять место за столом. — Посмотри на часы, Шэй. Никто не стал бы врываться с отчетом в такое время. Тем более что Тёрнер — агент колониальной разведки, который и поставляет мне сведения про Толмеджа. Все, что он расскажет, вполне вероятно, связано с Коннором.
Шэй немедленно спорить перестал. Теперь и ему стало не по себе.
— Магистр Кенуэй? — в кабинет заглянула небритая узкая физиономия с оттопыренными ушами. — Простите, что поздно, но дело безотлагательное. Мистер Хики — в Брайдуэлле.
Шэй удивленно вскинул взгляд. Новость была неожиданной.
— Что же он натворил? — сорвалось с губ у него. — Я много чего по юности делал, но за решетку ни разу не залетал.
— Понятия не имею, — отозвался Хэйтем, не среагировав на ностальгические воспоминания любовника. — Тёрнер, зайдите нормально. Ради таких известий вполне можно было бы меня и разбудить, а сейчас всего-то начало десятого. В самом деле, за что задержали мистера Хики?
Небритая физиономия убралась в коридор, а мигом позже ее обладатель шагнул на ковер и прикрыл за собой дверь. Несмотря на нескладную фигуру и не внушающее доверия лицо, говорил он ясно и четко:
