Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

— Но я же выдержал, — возразил Шэй. — Не опозорил Женевьеву и де ла Серров, вел себя прилично. Твоя школа, Хэйтем! Можем сходить в тот театр, где мы были, когда будем в Нью-Йорке. Шекспир мне вроде больше понравился.

— На Шекспире спать не тянуло? — съязвил Хэйтем, а потом едва уловимо пожал плечами. — Пока что колониальная сцена — здесь, и мне приходится торчать в Бостоне. И не только мне. Мне пришлось призвать и Питкэрна, и Ли, хотя Чарльз… Шэй, тебе следует это знать. Миссис Ли скончалась, и Чарльз тяжело перенес ее уход. Это случилось, когда я был в Нью-Йорке, и после похорон я неделю жил у него в доме — ему требовалась постоянная поддержка, и я счел, что не имею права отказать в таком. Я тянул, сколько мог, не желая нагружать его делами Ордена, но дело приняло нелегкий оборот. Воодушевившись так называемой победой в Конкорде, господа Патриоты сочли, что самые умные, и решили созвать Конгресс. Для большей безопасности Конгресс собирается в Филадельфии.

— Собирается? — Шэй вскинулся. — А когда собирается?

— М-м-м… Сегодня, — просветил его мистер Кенуэй. — Но я не сомневаюсь, что за день они ничего не решат. Всем же надо поорать и высказать мнение? Дай Бог, через пару дней…

Шэй несколько напрягся — слишком резким был переход от легкой беседы к таким нелегким событиям.

— Я, конечно, не оспариваю решения магистра Ордена, — произнес он осторожно. — Но разве тебе не нужно присутствовать там? Филадельфия, Филадельфия… Это вроде бы залив Дэлавер? Если отправимся сейчас же, то как раз через пару дней можем быть там. Или даже раньше, если погода позволит.

— Тише, — Хэйтем вряд ли осознанно снова принялся поглаживать его по растрепавшимся волосам. — Не надо никуда срываться на ночь глядя. В Филадельфию я отправил Чарльза. По двум причинам… Во-первых, основное место событий все-таки здесь. Громкие слова Патриотов весьма красивы и пафосны, но бессмысленны, а пытаться воплотить их в жизнь все равно придется здесь. Во-вторых, мне не хочется мелькать среди этого общества. Нас не так много, я оставляю себе возможность действовать тайно. И есть и… третья причина. Наверняка на Конгрессе зайдет речь об армии, потому что даже они понимают, что дисциплина и слаженность необходимы. А вот кто встанет во главе… Я отдал приказ Чарльзу попытаться возглавить армию, если она будет создана. Это осложняется тем, что у Патриотов уже есть икона — Вашингтон. Я не слишком обольщаюсь, но немного рассчитываю на трусость Вашингтона. Одно дело — действовать неофициально, когда любую победу легко присвоить, а любое поражение объявить неудачным стечением обстоятельств. Другое дело — принять на себя ответственность. Но шансы, на мой взгляд, невелики. Однако Чарльзу я своих соображений не выкладывал, чтобы он заранее не махнул на это рукой, он все еще… немного не в себе после потери.

Шэй удовлетворенно потерся о руку любовника ухом и гораздо спокойнее уточнил:

— А Питкэрн? Зачем тебе Питкэрн здесь? Он служит в британской армии.

— Именно так, — припечатал Хэйтем. — Но он все-таки служит не Короне, а Ордену. Думаю, что Конгресс — весьма удачный повод сделать что-нибудь полезное, пока вся эта свора из «сынов-Патриотов» вдохновляет друг друга на подвиги подальше отсюда. Пришлось похлопотать, чтобы выбить назначение для полка Питкэрна. Но я рассчитываю как раз на репутацию и харизму Джона. Его любят его солдаты, его уважают колонисты. Уже хотя бы за то, что он дотошно добивается справедливости, честен со своими и снисходителен к поверженному врагу. Если кто и может добиться переговоров — то только он. Возможно, нам и нужна армия — это куда лучше разъяренных банд, не подчиняющихся никому. Но вооруженный конфликт нам не нужен, и лучше бы было уладить это до того, как настоящие боевые действия станут неизбежными. В свете последних событий для меня это было бы оптимальным: добиться переговоров между непосредственными участниками конфликта с одной стороны, и возглавить колониальную армию — с другой.

Шэй напрягся еще больше:

— А Коннор? Ведь Коннор на противоположной стороне. Наверняка он где-то поблизости. Идея о переговорах может кончиться плохо.

Мистер Кенуэй был серьезен, но в голосе его звучала легкая неуверенность:

— Коннора никто не должен допустить к переговорам. Да даже если… Он и сам не пойдет, ибо действует во мраке. С учетом тех методов, что он использует, он не может себе позволить стать публичным лицом — уже хотя бы потому, что будет ограничен в средствах, будет на виду. Соответственно, и Конгресс, и переговоры должны пройти без него. Может быть, и он услышит голос разума, когда увидит, что никто его драгоценных Патриотов истреблять не собирается.

Шэй повернулся на живот и заглянул в лицо Хэйтему:

— Тебя что-то тревожит?

— Да, — мистер Кенуэй кивнул. — Среди друзей Коннора теперь есть не только «сыны свободы».

— А кто еще? — Шэй буквально чувствовал, что воздух звенит от напряжения.

— Думаю, ты догадываешься, кто, — Хэйтем глядел прямо. — Когда мы встретились в одной из гостиниц Нью-Йорка — впервые за долгое время, — я в первую очередь поинтересовался, не было ли за ним слежки. Охота на Коннора к тому моменту начала закономерно сходить на нет — у Ордена нет достаточного количества людей, которых я бы мог отправить на задание на неопределенный срок… М-м-м… В общем, охота начала сходить на нет, но положение все еще было слишком шатким, и слежки я опасался вполне обоснованно. Однако Коннор возразил, что если возникнет опасность, его предупредят. Я, конечно, не спрашивал, кто должен предупредить, однако сам проследил за ним, когда он ушел через окно. И видел на крыше с ним еще одну фигуру. В капюшоне.

Шэй почувствовал, что сердце екнуло. Не то чтобы это было неожиданно, конечно… Мистер Кормак понимал, что и сам бы действовал схожим образом: заручиться поддержкой близких по духу людей, выбрать среди них наиболее надежных… Как, собственно, произошло во Франции.

— Остается надеяться, что Коннор будет действовать человечнее, чем Ахиллес, — брякнул Шэй. — Без ядов и массовых убийств. Чему-то же я должен был его научить? Жаль немного, конечно… Такая работа — и псу под хвост. Но с другой стороны, Хэйтем, не нам нарушать мироустройство. Если где есть тамплиеры, там будут и ассасины. И хорошо хоть, ассасины местные, а не миссионерская помощь из Британии.

— Ну, с этой стороны, конечно… — Хэйтем фыркнул. — Весь мир наблюдает, чем тут все кончится, а потом, конечно, прочие ложи тоже захотят вмешаться. Но и тогда у нас будет преимущество: пока остальные — с любой стороны — будут разбираться в специфике, мы сможем посвятить время поискам наследия Предтеч. Если доживем, конечно. Я получал письмо от магистра Армитеджа из Лондона. Он интересовался, что у нас тут происходит. В ответ я посоветовал ему попробовать самому месяц-другой пожить по «невыносимым законам». А о том, что происходит, толком ничего не сказал. Если он очень хочет, пусть сам приезжает и оценит. И я лично позабочусь о том, чтобы он оценил всю прелесть своего аристократического происхождения в этих землях.

Шэй немного поразмыслил, постарался оценить непредвзято…

— Если Коннор начал набирать людей в Братство… — он посомневался, но все-таки сформулировал мысль, — это и есть та работа, которой он планировал заняться в Нью-Йорке? И если да, то есть ли у него здесь такие… рекруты?

— Понятия не имею, — раздраженно откликнулся Хэйтем. — То есть я знаю, с кем он тут якшается, но вот посвящены ли они в борьбу? Думается мне, ни Адамс, ни Хэнкок об этом ничего не знают. Весь интеллект… точнее, его отсутствие… написан у них на лицах. А по Адамсу еще и видно, что первостатейный пройдоха, который и родного отца продаст ради выгоды. Надеюсь, Коннор хоть чему-то выучился, когда изредка бывал со мной на приемах. И должен понимать, кто ему друг, а кто…

— Хвост собачий, — подсказал Шэй, потому что любовник запнулся. — Если у него есть друзья-ассасины здесь, то они могут влезть в переговоры.

— Думаешь, я это не проверял? — высокомерно бросил Хэйтем. — Проверял, и еще как. Но Коннор еще так высоко не прыгнул. Предполагаемые члены комитета на переговорам — прихлебатели Вашингтона, а Вашингтон давно мне поперек горла. Придушил бы его уже кто-нибудь, неужели нет желающих?.. Я себе этого позволить не могу. Если Орден уничтожит символ свободы, то в наше желание уладить конфликт точно никто не поверит. На Коннора, что ли, это свалить…