Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

Шэй знал, что этот разговор рано или поздно случится. Знал он и то, что легким он точно не будет, но почему-то оказался к нему не готов. Наверное, как бы он ни собирался с силами, к такому разговору он бы никогда не был готов.

— Полагаете, что я собираюсь вас убить? — утвердительно произнес он. — Вы не так уж далеки от истины, потому что оставлять дело в нынешнем положении я просто не имею права. И вы верно подметили, что слишком опасны. Я искренне расположен к вам, и мне вовсе не хочется этого делать, однако… Женевьева, вы должны понимать и то, что само ваше присутствие во Франции опасно — и для вас, и для моей миссии. Пока мы с вами вращались среди парижских аристократов средней руки, шанс того, что вас узнают, был невелик. Но дальше… Дальше дело будет происходить в Версале. А я, прошу меня простить, слышал, что граф де Бузетёр узнал вас перед смертью. Я предполагал возможность того, что такое рано или поздно произойдет, и тщательно ограничивал ваше общение с высшим обществом.

— Де Бузотэ, — раздраженно поправила его Женевьева. — Что вы хотели сказать вашей речью, Шэй? Имейте в виду, без боя я не сдамся, хотя успела оценить ваши навыки… и трезво оцениваю свои шансы.

Шэй постарался дышать потише — очередные воспоминания нахлынули слишком ярко. Сколько их еще будет?

— Вы уже знаете, конечно, что имеете дело с некой тайной организацией, — он не спрашивал, он утверждал. — И знаете, что и граф де ла Серр, и его супруга, и его ближайшие соратники вошли в этот круг. Но вам в нем не нашлось места — простите, из-за вашей истории здесь. Я ни в коем случае не сужу вас, у меня своя история. Но дальше так продолжаться не может. Вы не можете работать на Орден, знать его секреты — и не быть одной из нас. Вы так же не можете вступить в Орден — он существует не для мести из личных побуждений.

Женевьева легко и грациозно поднялась с пуфика и отступила к платяному шкафу. Шэй невольно отметил, что движения ее стали знакомо-опасными, как у зверя. Точнее, как у очаровательного зверька, который вцепится в руку в самом уязвимом месте в тот миг, когда от него ничего подобного не ждешь.

— Вы сказали еще очень много слов, — она заговорила медленней — ведь Шэй сам учил ее правильно дышать! — Но по-прежнему храните vilain secret* о том, как вы собираетесь распорядиться моей жизнью.

Шэй почти устыдился, но прежде чем обнадежить, должен был спросить:

— Сколько имен осталось в вашем списке?

Девушка явно, настолько очевидно удивилась, что даже настороженно ответила:

— Два.

Шэй отрицательно покачал головой и с нажимом повторил:

— Нет, в полном списке.

— Четыре, — нехотя ответила уже почти бывшая напарница. — Какое это имеет значение именно теперь?

— Я выполню это за вас, — он галантно поклонился. — Если захотите, сделаю это так, чтобы успеть сообщить, за что они умирают. Мне обычно это неплохо удавалось. Но вы должны будете согласиться мои условия. Дайте закончить, — он взмахнул рукой. — Во-первых, не сейчас, а в следующий мой визит в Париж. Уверен, у вас найдутся способы узнать, что я не солгал. Во-вторых, вы вступите в Орден и поклянетесь хранить все те секреты, что сейчас храните по договоренности с мистером Кенуэем. И в-третьих, вы покинете Францию. Это — цена вашей жизни, Женевьева. Должен заметить, немалая цена.

Девушка, придя к выводу, что именно сейчас убивать ее никто не собирается, снова приняла кокетливо-игривый вид. Она уселась на кровать, разметав пышные юбки, и с интересом спросила:

— И куда же вы вольны теперь меня отправить… магистр? Или как вас там по-настоящему следует называть?

— Я не магистр, — поморщился Шэй — ведь знает же, мерзавка, как ударить по больному! — А куда — не имею ни малейшего понятия. Мир велик. Я надеюсь на помощь графа де ла Серра и другие ложи, подальше отсюда.

Неожиданно Женевьева задумалась, и лицо ее приобрело странное выражение — растерянное, но упрямое. Шэй прекрасно понимал, что она должна — обязана! — согласиться на условия, но ход мыслей этой женщины, несмотря на месяцы и годы совместной работы, для него оставался загадкой. И тут она заговорила — не как с нанимателем, не как с мнимым любовником, не как с напарником и даже не так, как с тамплиером. Она заговорила… как с другом:

— Я не знаю, что мне делать, Шэй, — кажется, мистер Кормак впервые слышал от Женевьевы подобную откровенность. Даже тогда, когда она с яростью рассказывала о том, как ей приходилось платить собой, чтобы добраться в Америку, в ее голосе не было такой обезоруживающей честности. — Я не знаю. Я никогда не задумывалась о том, как я буду жить, когда мне некому будет мстить.

Это был нелегкий удар, но на сей раз Женевьева не желала ударить, это Шэй понимал. Просто все подобные истории, наверное, в чем-то одинаковы.

— Как вы будете жить? — он криво улыбнулся. — Если согласитесь на поставленные условия, то будете служить Ордену так, как сочтете возможным. Не думайте, что это позволит капризничать… Впрочем, вы ведь и не склонны к капризам? Но вы сможете обозначить свои умения и амплуа. А еще вы будете просто жить — счастливо или не очень, долго или… тоже не очень. Возможно, встретите того человека, что будет вам по душе, или найдете то дело, которым захотите заниматься… Обычно у Ордена достаточно большие возможности. Перестанете красить волосы и определитесь, наконец, что вам нравится больше — роскошные платья или костюмы для верховой езды. Или не определитесь, и будете пользоваться и тем, и другим.

Женевьева слушала его внимательно и сосредоточенно, а потом вздохнула:

— Не думайте, что я не была готова к такому повороту событий. И к тому, что вы захотите меня убить, я тоже… готовилась. Но я не была готова к тому, что вы разорвете сотрудничество до того, как я доберусь до всех, и не хотела умирать раньше. Ваша… щедрость заставляет меня думать. Впрочем, неважно. Я готова дать необходимые клятвы и служить вашему Ордену. Чему-то же нужно служить? Очевидно, что не монархии, но и не тем, кто громко кричит о свободе, принуждая… кого-то другого к чему-то. Я верю вам, Шэй. Не знаю, что у вас за душой, да и не хочу знать, но чувствую, что мы с вами похожи. Если не верить вам, то впору броситься в Сену.

— Пусть в Сену бросаются другие, — Шэй улыбнулся в ответ. — Я приму ваши клятвы, Женевьева, но там, где вы будете, вам еще придется доказывать, что вы им верны. Я и сам… Нелегкое бремя, но всяко лучше того, что могло бы быть, сложись жизнь иначе. Вы бы стали супругой мешка с деньгами, а я бы напоролся на нож еще лет в девятнадцать.

Женевьева фыркнула:

— Или наоборот. Не обижайтесь, мсье Кормак, я шучу. А что, вы в самом деле нашли того Шарля? Почему же не обратились ко мне, чтобы я… помогла вам?

— Его мало убить, — веско проговорил Шэй. — Более того, у меня нет цели его убить, хотя в таких случаях редко обходится без этого. Мне нужно получить у него то, что многие ценят выше собственной жизни, а это значит, что за ним придется кропотливо и долго следить, а потом действовать чрезвычайно тонко, потому что по доброй воле он не расстанется с этим. Здесь де ла Серр сможет больше, чем вы и я. Я надеюсь, что это именно тот Шарль. Потому что если нет… Мне уже сорок три, мадемуазель, и я почти пятнадцать лет гоняюсь за солнечными бликами. Если я и теперь поймаю пустоту…

— Вы его убьете, — уверенно заявила Женевьева. — И добудете то, что вам нужно. Вашему… нашему Ордену нужно. Но куда бы вы меня ни отправили, я буду ждать от вас четыре подробных письма. Очень подробных.

Шэй склонил голову:

— Я не мастер писать письма, но постараюсь…

— Когда мы с вами пили ром, а я делилась с вами тем, чем, несомненно, делиться не следовало, вы были более чем красноречивы, рассказывая о пиратах, мсье, — Женевьева картинно поклонилась — сидя, как особа августейших кровей. — Не стесняйтесь, пишите всё. Всё-всё! Чтобы я как будто увидела это собственными глазами. И можете даже теми же самыми словами, которыми рассказывали о пиратах, вам идет. С вами было приятно работать, мсье Кормак. И, когда увидите мсье Кенуэя, передайте ему мою благодарность.