Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗

Хэйтем выслушал эту вступительную речь и продемонстрировал, что умеет не только слушать, но и делать выводы:

— В твоем рассказе все меньше мелькает имя Женевьевы и все больше — этого графа.

— Верно, — согласился Шэй. — Ты, конечно, желаешь по порядку, и я расскажу. Когда я приехал в Париж и поселился у Женевьевы, на мое имя… на мое подставное имя, разумеется… пришло письмо. Граф проявил осведомленность, хотя я еще даже не начал его разыскивать. Это могло оказаться дурным сигналом, но я решил, что без знания реалий не смогу действовать, и согласился встретиться с ним. Встреча прошла в его парижском поместье, он познакомил меня со своей — без преувеличения — очаровательной супругой Жюли и прелестной дочерью, крошкой Элизой.

Хэйтем нахмурился:

— Ты говоришь об этом так, как будто это был светский визит, но твой тон заставляет меня думать, что это было не так.

— Разумеется, — мистер Кормак поглядел на любовника с нежностью, — ты прав. Чета де ла Серр приняла меня доброжелательно, но позже, когда мадам Жюли отдала дочь няне по имени Рут, именно она, Жюли, пригласила меня осмотреть оранжерею. Отказать прелестной мадам, конечно, было никак невозможно…

Мистер Кенуэй свел брови:

— Прости, что перебиваю, но это во Франции специфика такая? Или просто ты, вырвавшись из колоний, ищешь прекрасного общества?

— Скорее, специфика, — подумав, решил Шэй. — Либо случайность. Мне вообще кажется, что во Франции все делается через постель.

— А, ну тогда, конечно, ты в своей стихии, — хмыкнул Хэйтем.

— Перестань, — поморщился мистер Кормак. — Для меня это, скорее, проблема. Так вот, мадам оказалась в определенных вещах много решительней своего супруга. Я слышал это по их разговорам, которые они вели между собой, понимая друг друга с полуслова. И когда двери оранжереи закрылись, а все слуги остались снаружи, мадам Жюли со свойственной ей прямотой пояснила, что знает, на кого в последние годы работал ее супруг. Более того, мадам проявила недюжинный ум и прозорливо предположила, что я желаю с их помощью восстановить парижский Орден. Я… позволил себе проявить сомнения, и тогда мадам де ла Серр вызвала меня на дуэль. Должен признать, что фехтует она отлично… А потому оранжерею потом пришлось восстанавливать.

— Шэй, — мистер Кенуэй прижал руку ко лбу. — Обычно с женщинами дела ведут не так. Дуэль с мадам… Дикость какая-то!

— А Женевьева говорила, что отвергать вызов на дуэль — это низость, — фыркнул Шэй. — И трусость.

— А, ну если мадемуазель объяснила тебе, как следует обращаться с мадам, тогда конечно, — съязвил Хэйтем. — Ты хотя бы… м-м-м… достойно себя проявил?

— Краснеть не пришлось, — гордо откликнулся капитан Кормак. — Хотя, надо сказать, драться с ней было куда труднее, чем с местными чахоточными кавалерами.

— Ты победил? — требовательно осведомился Хэйтем.

— Да, но только за счет того, что она предпочитает держать оружие левой рукой, а еще за счет того, что у меня тогда была абордажная сабля, а у мадам — французский меч, — пояснил Шэй. — Но у прочих в ее окружении, должно быть, тоже французские мечи, у них преимущества нет. Граф — который, надо сказать, за нашей схваткой с интересом наблюдал — выразил восхищение моим умением фехтовать и… Прямо предложил свои услуги Ордену.

— А ты?.. — задал вопрос Хэйтем, поскольку продолжения не дождался.

— Я был в некоторой растерянности, — честно признал Шэй. — Совершенно не был к этому готов. И, прежде чем дать ответ, так же прямо спросил, что они оба знают про Орден и кем были там в те времена, когда Орден в Париже еще… м-м-м… существовал. Я уже говорил, что мадам Жюли умеет говорить прямо? А, говорил. Так вот, она не стала скрывать, что они оба работали на Орден и знали не так уж мало, поскольку основная деятельность графа — дипломатия, а она требует осведомленности. И я… согласился принять их в Орден. Обоих. И хотел бы услышать твое мнение или, если хочешь, запоздалый совет. Правильно ли я поступил?

Хэйтем улыбнулся:

— Да, до магистра тебе далеко. Если бы ты мыслил как магистр, то в первую очередь подумал бы о том, что если настолько осведомленных людей не принимать в Орден, то их нужно убрать, вот и все. И тогда выбор оказался бы куда проще.

Шэй собирался что-то сказать, но мелькнувшая, как молния, мысль отправила все остальное на задний план.

— Подожди, — хрипло произнес Шэй. — Когда я… Я помню, за меня поручился мистер Монро, когда я только начинал этот путь. Он настолько мне доверял, что это почти обескураживало. Он отдал мне Манускрипт — и ни мгновения не сомневался, что я сделаю правильный выбор. Должно быть, он ручался за меня перед Орденом своей жизнью. И он, умирая, отдал мне кольцо — как великий дар. А если бы на его месте был ты, то… Ты бы предпочел уничтожить меня? Или проверять?

Хэйтем вздохнул:

— Разумеется, я был в курсе о том, что тебе передали Манускрипт. Но я знал мистера Монро как исключительно честного и умного человека. Манускрипт без Шкатулки не имеет никакого смысла, как и Шкатулка без Манускрипта. Ты все еще желаешь знать, как тебя проверяли?

— Да, — жестко ответил Шэй. — Я желаю это знать.

— Ну, хорошо, — Хэйтем задумчиво кивнул. — После событий на Гаити мне доложили, что ассасин Адевале вернулся в колонии. Расположение штаба Братства не было особым секретом… Поместье Дэвенпорт — не крепость и не форт. По факту, это только дом Ахиллеса Дэвенпорта, да несколько небольших деревенек и домов фермеров неподалеку. Но, тем не менее, это место почти невозможно взять без боя. Или, по крайней мере, его невозможно взять без потерь. Даже если прорваться в бухту с моря или с боем добраться по суше до самого поместья, шанс застать там кого-то или найти что-то важное — минимален. Когда у вас там в конце пятьдесят пятого началась стрельба и чуть ли не взрывы, мистер Монро наблюдал за Дэвенпортом с безопасного расстояния — нужно же было понять, что происходит. Когда все закончилось, он подобрал тебя. Ты довольно долго находился между жизнью и смертью, и он тебя перевязывал и вливал в тебя виски, чтобы согреть, а потом доставил тебя к Финниганам. Тогда я знал только то, что в руках Ордена оказался некий ассасин, который поставил себя в оппозицию Братству. Убивать тебя не было смысла — ты мог немало знать, а учитывая, что бывшие соратники тебя не пощадили, мог стать и союзником. Но, как ты понимаешь, от «мог много знать» до принятия в Орден — неблизкий путь, и ты прошел его с честью.

Но Шэй уже желал знать иное:

— Я до сих пор считаю себя должником мистера Монро. Но ты не ответил, как меня проверяли.

— К тому моменту, как ты начал нормально ходить… — Хэйтем задумался. — Полгода прошло с того дня, когда Монро тебя подобрал… наблюдали за твоими действиями. Ты проникся к Монро, пошел против ассасинов, и мы не могли не оценить того, что основные знания в твоей голове — те, которыми ты не сможешь поделиться. Просто потому что их слишком много, и все они одновременно и слишком незначительны, и слишком ценны. Я сомневался в том, что тебе стоит доверять Манускрипт, но Монро сказал, что это лучший способ для того, чтобы перевоспитать отъявленных разбойников — доверить им в руки ответственность. Большинство ломаются, остальные учатся с этим жить. И я согласился. А когда мне довелось, наконец, познакомиться с тобой, то я увидел не мальчишку, каким мне описал тебя Монро. Я увидел молодого мужчину, который упрямо ищет свой путь. Меня поразила та жажда жизни, что так ярко горела в тебе. Ты сразу мне понравился, Шэй, хотя, конечно, тогда я еще не понимал… насколько ты мне понравился. А когда я принимал тебя в Орден, то уже понимал, что ты не умеешь быть верным наполовину.

— Даже не знаю, чего в этом больше — цинизма или благоразумия, — пробормотал Шэй.

— Это одно и то же, — без улыбки пояснил Хэйтем. — До магистра тебе далеко, но… Ты же уже принял в Орден чету де ла Серр?

Шэй помотал головой, выныривая из воспоминаний пятнадцатилетней давности в более свежие — год назад.