Дело всей жизни (СИ) - "Веллет" (читаем книги TXT) 📗
— Да, верно, — все еще слабо проговорил он. — Граф Франсуа обогатил мои знания о парижском Ордене. Он по натуре больше исследователь, чем воин, а добиваться целей предпочитает интригами и разговорами. И он немало времени посвятил тому, чтобы узнать, какие люди его окружали и чего они добиваются. Граф — поклонник монархии, и это касается не только королевской власти. После Посвящения… надеюсь, я выглядел не слишком глупо, пытаясь копировать тебя… Франсуа с уверенностью говорил о том, что юная Элиза сменит его и будет служить Ордену. Элизе, кажется, четыре года. Она очень решительная девочка, вся в мать, но, на мой взгляд, говорить о ее членстве в Ордене рановато.
— Бог с ней, с Элизой, — нетерпеливо бросил Хэйтем. — Ты принял их в Орден… И что?
Шэй гордо вскинулся:
— Выяснил, что граф зря времени не терял. Он познакомил меня с мсье Лафреньером, с мсье Лепелетье, с мсье Шарлем Сивером… Господи, когда мне его представили, я был готов рвать и метать — слишком много Шарлей! И еще с мадам Левек. Эта дама примечательней остальных тем, что росла в семье тамплиеров. Левек — старинный род, и если бы Мари не пришлось заниматься пошатнувшимися финансами семьи, она бы непременно была принята в Орден еще два года назад. Но ей пришлось выйти замуж, а тем временем Братство во главе с Софи оставило от Ордена одни воспоминания графа де ла Серра.
— Во главе? — Хэйтем дернулся. — Ты хочешь сказать…
— Нет, — Шэй вскинул руку. — Неудачно выразился. Об этом меня тоже просветил Франсуа. Братством в Париже руководит господин Мирабо, чьи политические взгляды отличаются эксцентричностью. Эти сведения тоже предоставила чета де ла Серр, а позже я убедился в этом сам.
— Мирабо? — Хэйтем нахмурился. — Ты уверен? Я теперь не слишком осведомлен о делах Старого Света, но не слышать его имени не мог. Он ассасин?
— Именно, — улыбнулся Шэй. — Под арестом — и не одним, прошу заметить! — этот господин пробыл едва ли не дольше, чем на свободе. Братство не могло упустить столь неоднозначного представителя аристократии. Вообще-то он граф, только мало кто помнит об этом. Братство в Париже слабым назвать нельзя, но в этот раз они мне ничем не мешали… Вероятно, еще не знают, что Орден начал возрождаться. Но у меня свои цели. Граф де ла Серр провел гигантскую работу и составил мне список всех Шарлей, с которыми лично или по делу контактировал Этьенн Шуазёль. Остается только узнать, кто из них состоит в Братстве. Правда, таковых может оказаться несколько. Все-таки Шарлей слишком много.
— Смотри, не начни подозрительно глядеть на Чарльза, — фыркнул Хэйтем. — Я уже понял, что ты погряз во французских интригах. А каковы результаты?
Шэй вздохнул:
— Де ла Серр пояснил, что не может ввести меня в высшее общество, как бы ни хотел того. Это здесь, в колониях, любой аристократ — аристократ, и неважно, откуда и какова его история. В Париже и, хуже того, в Версале, полно охотников за чужим грязным бельем. Легенда не продержится, да и Женевьеву там могут узнать. Она красива, ее портреты не раз писали… Волосы, манера держаться — это, конечно, прекрасно, но слишком рискованно. Поэтому я решил воспользоваться другими ее преимуществами. Почти обещал, что в следующее мое посещение ей удастся поубивать хоть кого-нибудь. Она очень ждет.
Хэйтем сразу уловил недосказанное:
— А чего ждешь ты?
— Я… — Шэй помедлил. — Я потратил уйму времени для того, чтобы проверить представленных мне людей, наладить сообщение и организовать подобие штаба. Граф де ла Серр предлагал для этих целей свой дом в Версале — и я уверен, что его слова о том, что это безопасно, верны… Однако мне нет туда хода, а потому штаб временно развернули в том доме, где мне удалось обнаружить последние бумаги Ордена. Графу это не по нутру, он привык к более роскошным интерьерам, но пока придется потерпеть. Но жду я не этого. Я жду, пока де ла Серр с Женевьевой составят мне список наиболее родовитых ассасинов. Всех членов Братства выявить не удастся, но это и не нужно. Достаточно тех, с кем общается Мирабо. За графом — знание высшего общества и склонность к анализу и исследованиям. За Женевьевой — умение без мыла влезть… куда угодно. Надеюсь, они составят удачный союз. Мадам Жюли высоко оценила Женевьеву, а Женевьева, хоть и скептически глядела на графа, прониклась к мадам. У них есть все шансы.
Хэйтем свернул на мост, огляделся и вполголоса проговорил, не глядя в лицо:
— Я сказал, что до мышления магистра тебе далеко. Пожалуй, я был неправ. Ты, может, и сам того не понимая, сделал великое дело — возродил Орден в Париже. Я почти восхищаюсь тобой: без знания реалий, без поддержки со стороны. Тот миг, когда я, еще сомневаясь, позволил Монро дать тебе шанс… несомненно, это было одно из самых правильных решений в нашем веке.
Шэй прикрыл глаза, добавляя к коллекции счастливых воспоминаний еще одно, и закончил рассказ:
— Мы начали прорабатывать людей, факты и события. Это было даже увлекательно. Но когда пришло письмо от тебя… Я бросил все. Как всегда. Впрочем, на этот раз я уезжал со спокойной душой. Они справятся, а когда я приеду… Надеюсь, смогу посвятить в Орден и Женевьеву. Мало кто сделал для Ордена столько, сколько она. Не хочу, чтобы она повторила путь Софи. И если мне повезет, то следующая поездка во Францию станет последней. Я добуду Шкатулку и вернусь к тебе. Навсегда.
Хэйтем кивнул:
— Надеюсь. И это не только… личное. Я сейчас как никогда нуждаюсь в верных соратниках. Пожалуй, я был неправ, когда осторожничал и не желал расширять круг посвященных в Орден. Некогда это казалось мне разумной тактикой: в хаосе бесконечной войны трудно было бы уследить за обширной ложей. Теперь же я думаю, что события разворачиваются слишком быстро, и у меня просто нет времени подолгу проверять надежность предполагаемых союзников. И у меня нет права на ошибку.
Шэй прикрыл глаза и внятно произнес:
— Не знаю, как следовало поступить раньше, но теперь ты прав — права на ошибку у нас нет. Но я пока не планировал уезжать, Хэйтем. Я оставил де ла Серру адрес бостонского почтамта и обещал, что буду регулярно проверять, нет ли вестей. Я не жду новостей слишком скоро, однако как только они появятся, мне нужно будет немедленно отправиться назад. Политическая обстановка во Франции такова, что все меняется слишком быстро, и медлить опасно.
— Разумеется, — кивнул Хэйтем. — Я сам буду тебе напоминать о необходимости справляться о письмах на твое… почти твое имя.
— Иногда мне кажется, что я забываю, как меня зовут, — пожаловался Шэй.
— Твое имя — Шэй Патрик Кормак, — ровно «напомнил» мистер Кенуэй, и так же бесстрастно добавил. — Не представляю, как бы повернулась моя жизнь, если бы я не узнал этого имени.
Шэй добавил к коллекции воспоминаний еще один эпизод.
— Но, разумеется, если твоей жизни будет что-то угрожать, я никуда не поеду, — заметил Шэй. Мистер Кенуэй не возразил — знал, что его не переубедить.
========== 24 декабря 1773, Бостон, гостиница «Зеленый дракон» ==========
На втором этаже «Зеленого дракона» не было никаких рождественских украшений. Хозяин с хозяйкой даже не заикнулись о традициях, когда Хэйтем небрежно назвал им сумму, которую готов заплатить за покой и отсутствие вопросов.
Коннор уже третий день где-то пропадал, и Шэй видел, что Хэйтем тревожится, хотя и старается не подавать виду. Сам Хэйтем тоже дважды куда-то уходил — и не ставил любовника в известность о своих делах, только напоминал об обещании «прикрыть». И капитан Кормак не вмешивался. Пока не вмешивался.
Наконец, двадцать четвертого декабря в три часа пополудни мистер Кенуэй вернулся в гостиницу — уставшим, но решительным — и, усевшись за пустой обеденный стол и расставив локти, оперся подбородком на сцепленные в замок руки и негромко произнес:
— Я сделал все возможное. И невозможное тоже.
Шэй подавил раздражение и постарался проговорить как можно более мирно:
— Тогда, можешь, скажешь, для чего это было? Или что это было? Или вообще хоть что-нибудь?
