Дикое Сердце (ЛП) - Адамс Браво Каридад (книги серии онлайн txt) 📗
- И как я сказал ранее: боюсь, что часть этой ссоры, была из-за моего назначения…
- Нет, моя мать расстроилась из-за присутствия Хуана. И Айме он тоже не нравится. Но теперь у меня есть надежда, что мать изменит свое мнение, как и Айме его изменила, даже если это будет не так быстро…
Он странно посмотрел на Айме, а та отвернулась, избегая взгляда, который поймал Ноэль. Будто кинувшись в воду, старый нотариус решился:
- К чему такое старание, Ренато, привезти Хуана в Кампо Реаль?
- Вы меньше всех должны спрашивать об этом, ибо знаете волю моего отца. Я надеялся найти в вас союзника, а получается все наоборот.
- Я пытаюсь заботиться о спокойствии этого дома. Хуан молодой и страстный; возможно, безнравственный, с независимым нравом, боюсь, даже плохо воспитанный. Его присутствие в гостиной доньи Софии…
- Ей незачем часто встречаться с ним. Как управляющий он может построить себе маленький дом в любом другом месте усадьбы. Так он может жить и делать то, что захочет.
- Мне это кажется замечательной идеей, - заговорила Айме, полностью успокоившись, с странной вспышкой в агатовых зрачках, и, казалось, что она бросала вызов удивленному взгляду мужчин, владея ситуацией со светской непринужденностью. – Это способ урегулировать дело. Я знаю, что у Ренато нет другого желания. Вы как друг, а я как жена, Ноэль, сделаем все возможное, чтобы порадовать его и помочь. Думаю, что у вас нет недостатка в авторитете и дипломатии, чтобы укротить немного этого дикого кота Хуана Дьявола. Сделайте это, Ноэль, сделайте… для Ренато.
Лишь на несколько шагов отошел нотариус от молодой пары; лишь на мгновение он оставил их, пытаясь успокоиться, проникнуть до конца в этот всколыхнувшийся водоворот. Этого момента было достаточно, чтобы увидеть, как Айме улыбнулась Ренато, оперлась на его руку, заставляя почувствовать горячее и нежное давление ее пальцев, и подняв голову, чтобы посмотреть на него близко, прямо в лицо, тем напряженным и горячим взглядом, результаты которого хорошо знала, смиренно прошептав:
- Прости меня, Ренато, иногда я резкая, нетерпеливая, невоспитанная… Это мой характер, и, возможно, правы те, кто считает, что меня слишком баловали. Прости меня… Я знаю, что становлюсь иногда невыносимой; но это только на миг, мой Ренато. Это как порыв… не знаю, что-то вроде взрыва нервов… Естественно, нельзя считаться ни с чем, что говорю, когда в таком состоянии, потому что это неправда. Я произвожу ужасное впечатление, прекрасно это знаю, как будто ненавижу то, что больше всего люблю. Знаю, что ты поймешь и простишь, правда?
- Может быть, я также должен попросить у тебя прощения, - мягко извинился Ренато, но сомневаясь: - Я грубо и сурово с тобой обращался… Но ты говорила такие неприятные и странные вещи… Говорила, что ненавидишь мое имя, мой дом, которые также твои, потому что я тебе их дал от всей души и сердца. Я ощутил что-то пугающее, Айме. Было ужасное чувство, что ты была способна солгать и обмануть, будто в жизни все ложь. У меня было ужасное ощущение, что ты никогда меня не любила!
- Но что за безумная мысль, Ренато! – запротестовала Айме с притворной нежностью. – Я прошу тебя на коленях, чтобы ты забыл о моих словах. Не требуй у меня объяснений, почему я их сказала. Я сама не знаю, и даже не смогла бы их повторить. Я их позабыла и важно, чтобы ты тоже их забыл. Умоляю тебя! Потому что я люблю тебя, обожаю, Ренато…
Она бросилась в его объятия, который жадно сжал ее, дрожа от тревоги и сомнения. А пока закрыв глаза и опершись на его грудь, Айме думала о других глазах, руках, более широкой и сильной груди, думала и мечтала на мгновение, что она снова в руках Хуана Дьявола…
24.
Под деревьями Хуан чуть не столкнулся с Моникой, секунду смотрел на нее, словно проснулся, вернувшись из кошмарного водоворота к реальности. Выражение его лица было столь ужасным, что Моника вздрогнула, будто заглянула в бездну…
- Хуан, что случилось?
- Пока еще ничего не случилось, Святая Моника. Успокойтесь… - посоветовал Хуан с иронией в голосе и с трудом сдерживаясь.
- Я совершенно спокойна, но если бы вы могли видеть свое лицо…
- А что происходит с моим лицом? Оно не такое красивое и привлекательное, как лицо Ренато, да?
- Почему вы всегда говорите в такой отвратительной манере? Вы все усложняете, Хуан Бога…
- Почему вы не измените это глупое прозвище?
- Оно звучит менее плохо, чем то, которым вы имеете удовольствие хвалиться… начинаю думать, что с меньшим основанием вы заслуживаете его.
- Правда? И что вас заставляет так думать?
- Не считаете, что истории с Колибри уже достаточно? Этот ребенок вас обожает, Хуан. Он сказал, что вы самый добрый человек на свете…
- Да что он знает? – оспорил Хуан с горьким смехом.
- Что с вами происходит? Почему вы так смеетесь?
- Это моя манера. Я смеюсь над вами и всеми благоразумными, как должен смеяться дьявол. Какое чудесное лицемерие! Вы хотите лишь скрыть, утаить, бросить в землю вашу тоску, завернуть в тряпки язву…
- Хуан, ради Бога… - протестовала Моника. – Вы…!
- Я что? Заканчивайте… Будьте откровенной, скажите правду… Оскорбите меня, если желаете. Вы складываете руки, смотрите на меня глазами ягненка и говорите, что я не так плох, и в то же время хотите, чтобы один из его лучей меня поразил… Ладно, скажите мне это открыто, и успокоимся…
- Я не желаю плохого ни вам и никому… Вам меньше, чем кому-либо.
- А это почему? Потому что вам приказывает ваша христианская мораль? Великолепно!
- Великолепно, да, хоть вы и насмехаетесь. Потому что никогда мне не говорили слов более благородных, чем слова Иисуса: «Возлюбите врагов ваших, благословляйте тех, кто вас преследует и плохо обращается с вами, молите Бога за тех, кто вас истязает».
- Волшебно! – пытался яростно рассмеяться Хуан. – Я не думал смеяться, Святая Моника, но у вас дар меня провоцировать… «Возлюбите ваших врагов…» а как практикуется этот принцип в обществе? Кто его практикует? Ах, да, уже знаю: несравненный Ренато…
- Я запрещаю вам над ним смеяться!
- Черт побери! И с такой энергией! Почему так его защищаете? Я уже вас спрашивал несколько раз, но вы не соизволили ответить. Почему Святая Моника? Или есть тоже предписание христианской морали, которое приказывает отдавать жизнь за своего зятя?
- Хватит! Вы негодяй, варвар!
- Как просто вы меняете мнение! Я был самым добрым человеком на свете… и теперь вдруг я негодяй, дикарь, варвар, животное, демон… Хуан Дьявол. Это мне нравится слышать. Скажите мне много раз, потому что мне кажется, что я иногда забываю, а я не хочу забывать. Помогите мне вашей ненавистью, презрением. Они мне нужны как отвлекающее средство, как каленое железо, которое прикладывают к ядовитому укусу змеи…
- Чего вы тогда хотите? – отчаялась Моника, явно сбитая с толку. – Что вы собираетесь делать? Вы еще думаете осуществить подлость, о которой говорили раньше?
- Увезти Айме? Сообщаю вам, что это единственное, чего она желает…
- Не может быть… вы лжете!
- Идите спросите сестру, хотя вряд ли она вам скажет правду. Она скажет вам, что я ее преследую, угрожаю… а не то, что теперь вымаливает, что раньше отвергала, и что в конце концов предпочитает Хуана Дьявола!
- Она не может чувствовать и говорить такое! Она была бы такой низкой, такой презренной…!
- Как я сам… Повторите это; вы уже сказали это один раз: что ее презираете за то, что она способна любить меня. Ну признайте, продолжайте презирать ее всей душой, потому что она любит меня и хочет быть со мной, а не с кабальеро Д`Отремон… Она предательница, тщеславная и порочная, но она женщина из плоти и крови, не как вы, из небесного теста… Вы безгрешная и недотрога; но при всей чистоте, боюсь, что вы смотрите туда, куда не должны, куда вам не позволяет ваша христианская мораль…
- Хватит… замолчите! Вы ничего не должны говорить обо мне! Негодяй!
