Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила (читаем книги TXT) 📗
— Ты как?
— Нормально.
— Устала?
— Как ты думаешь?! - огрызнулась в ответ. Ее забота после бессонной ночи изрядно раздражала. И она сама тоже.
Надежда на то, что после моего не слишком то и любезного тона Рита от меня отстанет и займется своими делами, не оправдалась. Она похлопала глазами и с заботой сказала:
— У тебя глаза красные. Ты плохо выглядишь.
— Я счастлива.
— Давай я кофе принесу, - с готовностью предложила девушка. Отложила рисунок и карандаши в сторону, подскочила и заозиралась по сторонам. - Тут наверняка оно где-то продается.
— Я не хочу.
— Но ты же устала.
— Слушай! - рявкнула я, и сидевшие рядом люди с недовольством на нас покосились. Пришлось взять себя в руки. Наклонилась к Рите и угрожающе прошептала: - Отвали, ясно? Просто отвали. Рисуй свои каракули. У меня нет денег на кофе и нет желания тебя развлекать. Это понятно?
— Я просто спросила.
— А я ответила.
Круглое лицо с пухлыми щеками непонимающе вытянулось. В глазах застыло обиженное выражение ребенка, не осознающего, за что его все-таки наказали. Добившись своего, я отцепила пальцы от ворота ее куртки, фыркнула и загородилась от мира газетой. Через пару минут краем глаза я заметила, как Рита поднялась, потопталась около меня и ушла, прихватив с собой чемодан. Мой вздох облегчения вышел чересчур громким.
Оказалось, я рано радовалась. Рита вернулась буквально через пятнадцать минут, бережно неся два пластиковых стаканчика, от которых шел невообразимый запах. Я была голодна, не ела два дня, к тому же перед этим по полной выложилась у Рафика, и кофе являлось едва ли не амброзией для моего организма. Когда девушка, как какой-нибудь фокусник, вытащила из чемодана два горячих беляша, злость сошла на нет, оставив меня сытой, сонной и относительно доброй.
— Что мы теперь будем делать? - Рита вытерла блестевшие от масла губы салфеткой.
— Не знаю. Я пока пойду этих, - небрежный кивок в сторону наполовину исписанного листа, - обзвоню. Возможно, что-то найдется.
Девушка кивнула и поерзала, устраиваясь поудобнее.
— Я тебя буду здесь ждать.
Ни один из звонков не увенчался успехом. Четыре адреса были уже заняты, по оставшимся двум - резко подняли цену, и хозяева объяснили это тем, что скоро наплыв студентов. Жахнув трубкой, которая не удержалась на рычажке, я грязно выругалась. Пусто. Снова. Вернуться к Лёне я не могла - и не в гордости дело. Когда денег и еды нет, гордость последнее, о чем ты вспоминаешь. Просто ничего хорошего из этого не выйдет. Я не обольщалась - будь те трое чуть менее пьяными, и от меня только пятно на линолиуме бы осталось. Возвращаться было просто некуда.
Рита сидела там же, где я ее оставила, и по-прежнему рисовала. Я устало плюхнулась на стул, откинулась на его спинку и закрыла глаза.
— Ничего?
— Ничего.
— И что теперь? - пауза. - Останемся здесь?
— Не знаю, - в висках стучало, тело ломило, и сонливость навалилась тяжелой подушкой. Я начала сдавать. - Наверное.
Со стороны Риты донесся тяжелый вздох.
— А что ты-то вздыхаешь? Тебе, по крайней мере, всегда есть, куда вернуться и к кому пойти.
— Куда?
— К твоим родителям. Разве нет?
— Я не могу.
— Не могу или не хочу?
— Не могу, - твердо ответила Рита и сразу же, непонятно почему, стушевалась. - Тем более, они же в Питере.
— Билет туда купить легче, чем снять затрапезную комнату в этой чертовой Москве, - со злостью процедила я.
— Все равно. У меня и денег больше нет.
— Если ты давишь на жалость, - предупредила ее на всякий случай, - то все равно не получишь от меня ни копейки.
Она обиженно насупилась.
— Я просто так сказала.
— Ну-ну.
— А как же твое общежитие в университете?
— До него еще дожить надо несколько месяцев. Предлагаешь оставшееся время бомжевать?
— Ничего я не предлагаю.
— Отлично.
К слову сказать, газета с объявлениями, которую еще вчера купила Рита, была объемной и включала в себя множество предложений. Но я каждый раз как-то пропускала страницы, не касающиеся жилья. А после неудавшихся звонков оказалось совершенно нечего делать, и я на автомате принялась читать объявления и чисто случайно набрела на колонку работа.
Заинтересовалась, потому что после увольнения даже те жалкие копейки, что платил Рафик, перестали кочевать в мой карман. А деньги были нужны. И даже очень.
Шли ничего не значащие для меня профессии бухгалтеров, врачей, слесарей и экономистов, которые я не глядя пробегала глазами. А вот дальше…Увидев объявления о том, что кому-то требуется сиделка, горничная, кухарка и прочие домашние профессии, я резко выпрямилась, так что шапка, мирно лежавшая на коленях, упала на пол, а Рита вздрогнула и с опаской на меня покосилась.
Я раньше не думала о таких профессиях. Вообще никогда. Ну потому что…Не знаю почему. Наверное, никогда не сталкивалась с подобным лично. Но читая убористые строчки, где мелким шрифтом черным по белому писали о том, что предоставляется жилье - а кое-где даже трехразовое питание! - я чувствовала, как мое сердце едва ли не начинает исполнять стаккато. Вот он - мой шанс.
Правда, спустя пару минут восторг пришлось поумерить. Почти в половине вакансий требовалось медицинское образование - например, для няни и сиделки, - кое-где опыт работы и рекомендации. С опытом, положим, никаких проблем не будет, потому что убирать и мыть полы я умею, а что с рекомендациями делать? Заставить Ритку их подделать? Тем не менее, открывшееся второе дыхание не давало сидеть на месте. Я подорвалась, выхватила нужные мне газетные листы и помчалась к телефонной будке, коротко приказав Рите:
— Сиди здесь. Я скоро.
Первый звонок ничего не дал. Но я не отчаивалась. Второй, третий, четвертый…Мелочь стремительно подходила к концу, вакансии тоже. На пятом звонке мне слегка улыбнулась удача - предложили приехать. На шестом, седьмом и восьмом - тоже самое, но спрашивали еще и про опыт. По девятому номеру на меня гаркнули и приказали явиться. Именно - приказали, да еще противным старческим голосом. Это я оставила под конец.
Дальше - несколько бесцельных часов в дороге из одного конца города в другой. В первых домах - приличных и достаточно богатых - хозяевам хватило одного взгляда на меня и мою одежду, чтобы не слишком вежливо указать на дверь. Я могу их понять - четыре месяца в поистине спартанских условиях, голод и работа на грани изнеможения не сделали из меня красотку. И порядком поизносившаяся, далеко не лучшего качества одежда - тоже. Прекрасно понимая, что выгляжу не ахти, я тем не менее злилась на этих жеманных сволочей, которым, видите ли,глаз режет мое убожество и нищета. Впрочем, так было и пять лет назад и, наверное, так будет следующие десять.
Следующим оказался дом какого-то старика, прикованного к кровати. Открыла дверь высокая статная женщина, вся в шелках и жемчугах. Смотрела на меня сверху вниз, слегка скривив губы, но впустила. Начала диктовать обязанности - убирать, стирать, кормить деда, водить его в туалет, мыть - короче, делать все. Я бы и не против, но - увы и ах - жить мне здесь нельзя. Не знаю почему. Так или иначе меня этот вариант не устроил, и я поехала в центр города.
Там семейная пара, затянутая в официальные костюмы, скрипя сердцем усадила меня на дорогой стул принялась выспрашивать об опыте работы. То ли врала я не слишком убедительно, то ли им нужно было больше, но я не подошла. В конце концов, после мотаний по всему городу, остался только один вариант - тот, где старуха с неприятным высокомерным голосом приказывала незамедлительно приехать.
К тому моменту как я подъехала к краснокирпичной сталинке, моя уверенность оставляла желать лучшего, и мысли были не о том, как понравиться - в это верилось слабо, - а о том, где же я буду ночевать сегодняшней ночью и что буду делать завтра. Меня раздразнили и вывели из себя все встреченные сегодня кичливые и богатые люди, смотревшие на меня чуть лучше, чем на мешок с дерьмом. Они или кривили губы и задирали нос, либо смотрели в любую сторону, только не на меня. Кто-то демонстративно ел пирожные и пил ароматный чай, кто-то с двусмысленным взглядом покручивал ожерелье или браслет, а мне в этот момент полагалось обожающе и с изрядной толикой подобострастия смотреть им в рот. Я не глупая - отлично понимала, чего от меня негласно требуют, а игра на восхищение давно потеряла свою новизну. Но, как оказалось, этого было недостаточно.
