Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила (читаем книги TXT) 📗
Несмотря на острую, жгучую боль в правой руке, я усмехнулась.
— Забирай.
— И деньги?
— И их тоже.
В общем, пока я держала на привязи троих алкашей, Рита под моим руководством обчищала их комнату. Но конечно, найти что-то путное оказалось сложно. Кроме креста, сережек и трехсот рублей ничего ценного у них не оказалось. Ах да, еще магнитофон.
Когда соседка закончила, я улыбнулась Лёне, убрала нож от горла Толи и вежливо поинтересовалась:
— Скажите, никто не знает, ожоги водкой прижигать можно? - никто, конечно, не ответил. Лёня на коленях подползла к своему хахалю, который буквально свалился ей в руки. Мужчина с обожженным лицом забился в угол и рукавом грязной рубахи прикрыл морду. Тогда я обратилась к Рите: - Ты знаешь?
Она помотала головой.
— Нет.
— Ну и ладно. Тогда пошли. Как там говорят? Спасибо этому дому - пойдем к другому? - улыбнулась.
Рита дернула меня за рукав и потянула к выходу.
— Пойдем, Саш, пожалуйста.
Через пять минут мы сидели в автобусе и ехали неизвестно куда.
Адреналин и эмоции схлынули, оставив после себя апатию. Я прислонилась лбом к холодному стеклу автобуса, равнодушно смотрела в окно и лелеяла обожженную ладонь, чувствую нарастающую боль , пробивающую до костей. Рита меня не трогала, тихо ехала рядом, поставив чемодан себе на колени, и думала о своем. Потом неожиданно встрепенулась и принялась рыться в вещах.
— Держи.
Я, приложив усилия, приоткрыла один глаз и покосилась на белый тюбик в ее руках.
— Это что?
— Детский крем.
— Нахрена?
— У тебя рука сильно обожжена.
— И что, крем с зайцем мне поможет?
Она пожала плечами, улыбнулась и настойчиво протянула тюбик еще ближе, не собираясь уступать.
— Не знаю. Но хуже, наверное, уже не будет.
Мысленно с ней согласилась, нехотя взяла крем и обильно смазала ладонь. Потом попросила:
— Дай газету. Она у тебя?
— Да. Держи.
— А ручка с листком есть? Или карандаш?
Рита порылась в своем волшебном чемоданчике и вынула нужные вещи.
— Вот.
— Гранд мерси.
Следующие полчаса я старательно корпела над объявлениями, выискивая более-менее подходящие, и с огорчением подытожила результат. Только два подходили по цене, но одна комната находилась в Подмосковье, другая - на окраине города. И что-что я сомневалась, что они так сильно отличаются от места, из которого я только что уехала.
— Можно спросить? - снова подала голос Рита, дождавшись, когда я прекращу писать.
— Рискни.
— Там…на кухне…Ты правда могла их убить?
Мои ничего не выражающие черные глаза встретились с ее зелеными, наполненными облегчением, неверием и любопытством. Я почувствовала глухое раздражение.
— Какая разница? Я не люблю говорить о том, что могу, а что нет. Я либо делаю, либо не делаю.
— Но ты бы сделала? - не унималась девушка.
— И ты бы сделала.
Рита с ужасом отшатнулась и издала отрицательный возглас.
— Никогда!
— Уверена?
— Да. Я бы их никогда не убила.
— А причем тут именно они? Я говорю о том, что и ты способна на убийство. Все способны и все могут.
— Я не согласна с тобой. Это грех. Нельзя так говорить. Не ты жизнь дал и не ты вправе ее забирать.
Засмеялась, откинув голову, и в очередной раз поразилась ее простодушию.
— Рита, рыбка, это семантика. Все зависит от того, насколько глубоко зашли в твою зону комфорта. Знаешь, что это такое?
— Я не согласна. Нельзя убивать людей из-за денег.
— Тебе нельзя, - согласно кивнула. - Скажи мне, убьешь ли ты за своего ребенка? За свою мать? За свою семью?
— Я могу их защитить. Закрыть собой.
— Не можешь. Я не про жертвенность. Я про защиту. У тебя есть выбор - спасти своего ребенка или не совершить грех. Ты же любишь детей - такие как ты их всегда любят. Почему ты молчишь, Рита? Просто вопрос - простой ответ. Что ты выберешь?
Она выпрямилась, открыла рот и…промолчала. Потом снова открыла и промолчала. Наконец, сгорбилась и понуро опустила плечи.
— Я не знаю.
— Вот видишь. Глупо спрашивать у человека, способен он или не способен. Главный вопрос - как много он может спустить с рук. А это зависит от того, что человек принимает близко к сердцу и с чем не может расстаться.
— Все, что ты говоришь - мерзко.
— Возможно.
— Твои деньги - всего лишь бумажки.
— Возможно. Но эти бумажки очень много дают, и я не готова отказаться от своих возможностей.
Она расстроилась, потухла и даже чемодан отставила в сторону. А я же, вздохнув поглубже, вновь раскрыла газету в надежде найти что-нибудь еще. Отчаиваться было нельзя.
Глава 45.
Первая и самая тяжелая ступенька на пути к моей новой жизни оставлена позади. Она грязная, некрасивая и кровавая, но это уже мало меня волнует, потому что я нахожусь к ней спиной. Я не стыдилась того, как жила - ни тогда, ни в будущем. Вот Антон, например, делал вид, что этого времени вообще не существовало, хотя со мной и с Ритой не таился. Рита грустнела каждый раз, и даже, насколько я знаю, мучимая совестью, через какое-то время ездила в Лёнину квартиру и давала той денег. Что сказать? Блаженные не меняются. Я же… стыдно не было. Да я и не скрывала - мне ничего не стоило рассказать во всех подробностях о своей жизни, только незачем. И некому. А кто был рядом - никогда бы не понял, через что я прошла и сколько сил приложила. Не оценил бы. А пустословием я заниматься не любила.
Той ночью стало понятно, что нужно двигаться. Ступенька, какой бы грязной и вонючей не была, ушла из-под ног, и только от меня зависело, куда идти - вперед или назад. Я и помыслить не могла, чтобы пятиться назад. Это слабость, а такое непозволительно. Поэтому оставалось идти вперед, не совсем представляя, что меня там ждет и ждет ли вообще.
Рита меня не трогала, она, казалось, вообще отключилась. Ее сначала колотило, потом она дрожала, шептала что-то, обхватывая себя за плечи и слегка покачиваясь вперед-назад. Прямо скажем, девчонка и так не красавица - лицо круглое как блин, щеки пухлые, зубы как у кролика, но обычно все спасали милая улыбка, от которой появлялись ямочки, и открытый взгляд больших болотно-зеленых ярких глаз, смотревших на мир с какой-то детской любознательностью и доверчивостью. Хоть девчонка и была ненормальной, зато спокойной и безвредной. А сейчас, бледная, с проступающими на веснушчатой коже синяками, распухшими губами - особенно верхней, и во всклокоченной одеждой…Прибавить еще непонятное бормотание под нос и покачивание туда-сюда…Она казалась настоящей сумасшедшей, каких иногда можно было увидеть по телевизору. Смирительной рубашки только не хватало.
— Ты можешь заткнуться? - не выдержав бубнежа под ухом, я вышла из себя. Ее скулеж отвлекал, мешал сосредоточиться, и я уже пару минут пыталась прочесть одну строчку из газеты и понять смысл. Казалось, девушка меня не услышала. Пришлось с силой потрясти ее за плечо. Тогда Рита повернулась ко мне и вопросительно приподняла брови. - Ты можешь замолчать, в конце концов?
— Я молчу.
— Ты стонешь. И отвлекаешь меня. Хочешь страдать - иди в другое место.
— Прости, - она покаянно опустила вниз голову и всхлипнула.
Я недовольно поджала губы, с минуту погипнотизировала рыжую макушку и, удостоверившись, что Рита успокоилась, принялась за свои дела.
Всю ночь я выписывала на листок бумаги, который мне одолжила ненормальная художница, подходящие адреса и номера телефоном. Вчера этот список наверняка бы был больше - сейчас же составлял всего лишь шесть пунктов. Эти сволочи изрядно прошерстили мой бюджет, и пусть их магнитофон я смогу продать и вернуть себе хоть что-то, окончательно дыра кошелька не заштопается.
Близилось утро. Спина и пятая точка от постоянного неподвижного сидения на пластмассовом стуле вокзала уже болели, шея ныла, а в глаза как будто песок насыпали. А вот моя бывшая соседка наконец-то изрядно повеселела и пришла в себя. А главное, замолчала, снова начав рисовать свои каракули. Заметив, что я на нее смотрю, Рита отложила рисунок и улыбнулась.
