Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила (читаем книги TXT) 📗
Прежде чем уходить на другую ступень новой жизни, надо было разобраться со старой.
Попрощаться с Рафиком, который будет не особо рад лишиться почти бесплатной рабочей силы, утрясти вопрос с ночным кафе и найти новую работу. Но Рафик по степени неотложности занимал первое место. Дождавшись Риту, вернувшуюся с газетой, я забрала сдачу и засобиралась на работу. Деньги предпочла спрятать дома, потому что на улице с такой суммой было небезопасно, к тому же я не в институт благородных девиц направлялась, а в нашу комнату обычно никто посторонний не заходил. Рита заверила, что весь день и вечер будет дома - рисовать.
Потом я сто раз о своем поступке пожалела, ведь обычно всегда носила свои нехитрые сбережения с собой. А тут побоялась. Не того боялась, оказывается.
— Смотри, никуда не уходи, - предупредила ее на всякий случай. - Дождись меня и вали куда хочешь, а комнату без присмотра не оставляй.
— Я поняла. Саша, успокойся, я никуда не уйду. Мне нужно одну картину дорисовать.
В общем, уверенная в том, что все под контролем, я направилась к Рафику. Не рад - очень мягкая формулировка его реакции. Мужчина орал, кричал, топал ногами, размахивал руками и напирал на то, что я неблагодарная девчонка, которая не ценит его помощи. А он, можно сказать без преувеличения, жизнь мне спас. Да-да.
— Все вы такие! - воинственно тряс кулаком Рафик. Я стоически молчала и не двигалась, пережидая бурю. - Поползуетэсь, поиграетэ и что? И все! И нэту! С концами в воду. Что мнэ теперь дэлать, ты подумала своей головой, нэ? Ты посмотри! - он крутанул меня вокруг своей оси и обвиняюще ткнул на нескольких посетителей, спокойно евших свой обед. - У мэня рук не хватает! Наплыв клиентов! А ты что? “Я ухожу”! Ты бы еще мне за час до ухода сказала!
Кричал он долго, но на тон голоса я обращала внимание как раз меньше всего. Уж чем-чем, но мужской эмоциональностью и угрозами меня напугать тяжеловато. В конечном счете, мы с Рафой договорились, что сегодняшний день я отработаю полностью, а завтра могу идти хоть на четыре стороны. Конечно, он вначале попытался шантажировать меня квартирой, но поняв, что номер не проходит, бросил это дело. Расстались мы почти миром.
Зато в последний раз Рафик выжал из меня все, что мог. Я работала до седьмого пота, и такой уставшей, наверное, никогда не была. Плюс, он мне заплатил меньше положенного минимума раза в два. На проезд едва хватило. Жмот.
Но и на это я предпочла закрыть глаза. У меня были деньги, и теперь я смогу найти более приличную работу, пусть там с меня и спросят документы. Домой, несмотря ни на что, я ехала в приподнятом настроении и раздумывала о газете, которую собиралась читать, чтобы найти подходящие объявления.
Стоило мне открыть старую скрипевшую входную дверь, как все мои инстинкты включились в полную боевую готовность. Все вроде бы было так же, как и всегда в это время. За окном темно, на грязной кухне в дальнем конце длинного коридора горит приглушенный свет, отбрасывая на стену тень от обеденного стола. Оттуда же доносится громкая музыка, под стать ей - громкие пьяные голоса, скатывающиеся в нецензурщину, по всему дому - тугой запах самогонки. Но еле заметные детали заставили задержать дыхание, вжаться в темный угол и полностью обратиться в слух.
Музыка была какой-то другой, вернее, не она даже, а сам звук, звучание, частота. Голоса - да, как всегда пьяные, но с излишне радостными, я бы сказала, лихорадочно-радостными нотками. Такое бывает, когда наступает эйфория, когда ты чем-то возбужден. И к запаху самогона приплеталось что-то еще. Чего-то жареного - мяса или курицы, точно не могла разобрать. А у этих людей по определению не бывает нормальной еды - только закуска и водка. Лёня не готовит.
Пользуясь очередным взрывом смеха, я бесшумно проскользнула вперед и влево, заворачивая к нашей комнате. В голове что-то перемкнуло, когда я наткнулась взглядом на раскуроченную дверь, вяло болтавшуюся на нижней петле, и замок, вырванный почти с корнем.
Из комнаты не доносилось ни звука. Свет тоже не горел.
Крадучись, я скользнула внутрь, изогнулась, чтобы не задеть дверь и косяк, и цепким взглядом впилась в окутавший все полумрак. Нож правильно и уютно лег в ладонь.
— Рита? - шепотом окликнула я. Никто не отзывался. - Это я, Саша. Все хорошо, Рит. Я одна.
Из дальнего угла раздался всхлип, от которого я напряглась и подалась вперед, чтобы удостовериться, что мне не показалось. Именно у той стены стояла кровать, закрывая обзор, и увидеть что-то оказывалось невозможно.
— Ты там? Ты под кроватью, Рит? Не волнуйся, это же я, - надо было разговаривать тихо, чтобы не спровоцировать ее истерику и не привлечь лишнего внимания. Мне плевать на Риту, но вся комната была в расхристанном состоянии - мои глаза, привыкшие к темноте, выхватили раскиданные вещи. И найти свой пакет с деньгами я не могла. - Вылезай. Все хорошо.
Сначала показалась рыжая кучерявая макушка, потом уличный фонарь и лунный свет высветили измазанную и разбитую мордашку, залитую слезами, а уже после - девушка на дрожащих руках подтащила свое тело ближе, и я помогла ей подняться. Когда Рита со всхлипом попыталась что-то сказать, я прикрыла ее разбитые губы ладонью.
— Тихо, - предупредила строго и уверенно, надеясь таким тоном сдержать приближающуюся истерику и жалость к себе. - Они не знают, что я пришла. Это они, Рита?
Она нервно закивала. Одна рыжая кудряшка упала ей на глаза.
— Что случилось? Только тихо.
— Лёня постучала, - после каждой фразы Рита делала паузу, пытаясь отдышаться, подавить всхлипы и продолжить говорить. - Я не открыла. Правда не открыла.
— Я верю. Что дальше?
— Пришел ее Толя. У них был ключ.
— Дальше.
— Они…они, - она попыталась громко всхлипнуть, но я вовремя зажала ей рот. Руку за спину завела, придержав девушку, и приложила нож к своим губам, делая знак молчать. - Они сказали, что нужны деньги. Что надо повысить плату за комнату, потому что мы живем вдвоем, а место Антона пустует. И…
— И что?
— Толя сказал, что мы должны заплатить за полгода вперед, чтобы жить здесь. Я сказала, что денег нет.
— Что он взял?
В ее испуганно-огромных глазах снова заблестели слезы. Я же была спокойной, ледяной, в противовес трясущейся Ритке, которая под моей ладонью жутко дрожала.
— Ик-коны. Он иконы забрал, Саш.
— И все?
— Вещи. Мольберт. Деньги.
— Чьи? - процедила я.
— Твои, - выдохнула Рита и сжалась. - Он взял твой пакет и вывернул его. Забрал всю одежду, переворошил ее и в носке нащупал свернутые в трубочку деньги. Они все забрали, Саш, даже картины…
И она, уткнувшись лицом в ладони, горьки и тихо заплакала.
Я редко растрачиваюсь на сильные эмоции, особенно если нахожусь в полной жопе. Эмоциональность, острое реагирование на какие-то поступки целесообразно только тогда, когда ты наделен властью, и значит, можешь устранить то, что привело тебя в эмоциональный раздрай. Сейчас я была никем, бесправной и бессловесной девочкой, находящейся у подножия социальной лестнице. Тот же алкаш Толя превосходил меня в физической силе и мог раздавить одной рукой. Поэтому тратиться на эмоции было глупо и бесполезно. Равнодушие спасало.
Но после слов Риты во мне проснулись настолько неконтролируемые гнев и ярость, что меня затрясло, глаза застелила пелена, и все, чего мне хотелось - голыми руками разодрать глотку недостойным ублюдкам, которые позарились на мое. Не просто на деньги, а на мой шанс новой жизни, который они в эту минуту пропивали. Я рисковала, я выгрызала свой шанс не для того, чтобы какие-то никчемные уроды могли так просто его у меня забрать. И да, пусть я кипела от ярости, тем не менее, мозг четко осознавал, что этих тварей надо наказать и забрать свое назад.
Двигаясь четко, рассчитанными движениями, я поднялась с колен, расстегнула куртку, чтобы не мешала, и быстро, но бесшумно заскользила к кухне, где по-прежнему громко играла музыка, а эти твари жрали за счет моего - моего! - будущего. Я развернула нож, прижав лезвие к запястью, одернула рукав, чтобы спрятать рукоять, и резко вынырнула из-за угла, с размаху всаживая нож в того, кто находился ближе ко мне - Толю.
