На изнанке чудес (СИ) - Флоренская Юлия (список книг .TXT) 📗
— Вот где настоящие капканы! — прокряхтела Пелагея, стягивая с себя лакированные сапоги на дюймовой шпильке. — Да ни за какие коврижки!..
Заодно она избавилась от собольей шубы, сообщив, что ей жалко зверушек.
— Так ведь зверушки уже мёртвые.
Неуверенный довод Амелии был категорически отклонен:
— Мёртвые — не мёртвые, а отмщения жаждут.
У Пелагеи стало одним воздыхателем меньше. Он поставил Теору на ноги, украдкой покрутил пальцем у виска и скрылся за дверной створкой. Амелия шумно вздохнула.
На вечеринке под бряцающий аккомпанемент громоздкой машины-оркестриона Пелагея нагородила еще с три короба несуразностей, вынуждая хозяйку краснеть и глупо улыбаться. А Теора, малость захмелев от коктейлей, самозабвенно несла чепуху и предлагала занести остальным.
Может, именно поэтому их с Пелагеей отправили в комнату со шкафом, едва хронометр натужно пробил полночь.
Кроме шкафа в комнате имелась широченная двуспальная кровать с балдахином, нежно-розовыми простынями и одеялом в цветочек. Теора рухнула на одеяло в своем новом атласном платье и помассировала виски.
— Ой, нехорошо мне.
— Мне тоже нехорошо, — сказала Пелагея. Пускаясь во все тяжкие, она упустила из виду, что перед уходом нужно связать обережную нить. При мысли о нити ей как-то сразу поплохело. Вдруг Мерда задумает пробраться в дом именно сегодня ночью? А хранительницу очага носит невесть где.
Хотя есть ведь кот Обормот. И человек-клён. Главное, чтобы они сумели друг с другом договориться. Но если Киприан в благородном порыве защитить Юлиану прорастёт сквозь половицы, прибить его будет мало.
Размышляя в столь безрадостном ключе, Пелагея улеглась на кровать рядом с Теорой. И тут из угла, где стоял шкаф, донеслось леденящее кровь бормотание. Защёлкали замки, за створками начали гулко перекатываться какие-то шары. А на декоративной подушке с рюшами материализовался ключ. Тяжелый, из потемневшей бронзы, с головкой в виде символа бесконечности и зловещей зазубренной бородкой.
Теора встрепенулась, сгребая одеяло в кулак.
— Что это такое?
— Игнорируй, — посоветовала Пелагея. — Тогда, быть может, перестанет. И кстати, как поживает Незримый? Заигрались мы в независимость. О защитнике твоём совсем запамятовали.
— Эремиор? — вспыхнула та.
Тень шевельнулась у изножья, силясь придать себе объём. Но в рассеянном свете потолочной лампы без дополнительного источника энергии дела с перевоплощением обстояли туго.
— Так вот, каково его истинное имя! — воскликнул «источник энергии» и, приподнявшись на локтях, тряхнул волнами кучеряшек.
— А что, бывают ложные? — спросила Теора, старательно не замечая выкрутасов шкафа.
— Еще как бывают. В средних мирах, куда ни кинь, имена сплошь ложные. К примеру, Грандиоз. Думаешь, его с пелёнок так назвали? Я вот сомневаюсь. Ложным именем прикрываются, как маской на карнавале. Чтобы скрыть постыдные дела. Или наоборот, избежать славы после великого подвига. А иногда люди выдумывают себе идеальную жизнь, примеряя ее вместе с новым именем. Правда, с жизнями потом выходит путаница. Давным-давно у меня их было девять. Сейчас всего две. Но что-то я с тобой заболталась.
Теора как раз собиралась спросить, что двигало Пелагеей, когда она примеряла жизни: любопытство, желание утаить постыдные делишки или сбежать от славы? Но её отвлёк шкаф. На сей раз он разошелся не на шутку. Вместо того чтобы тихо и покорно нести бремя, уготованное ему столяром, он присоединил к своей устрашающей какофонии разудалую пляску, из-за чего сердце у Теоры начало сбиваться с ритма.
— Наверное, тот самый монстр из бездны. Помнишь, он еще под решёткой буянил? — еле слышно проговорила Пелагея и потянулась к ключу.
— Ты что, открыть хочешь?
— Ага. Надо бы поговорить с ним по душам.
С чего она взяла, что монстр именно тот самый?
Шкаф трясся и подскакивал, как если бы за лакированными коричневыми дверцами в заточении томилось не одно, а целая компания разношерстных чудищ. Что-то внутри перестукивало, подвывало, царапало стенки. В воображении Теоры живо нарисовалась картинка: Пелагея поворачивает ключ в замочной скважине, тьма сгущается, дверцы скрипят — и оттуда вырывается…
Древняя исполинская сороконожка?
Не менее древний кровожадный вампир?
Или рой смертельных болезней, которые только и ждут, чтобы подчинить город своей власти?
— Постой! — крикнула Теора, вскакивая с кровати. Если она хотела помешать Пелагее вступить в контакт с выходцем из бездны, ей следовало вскочить гораздо раньше.
Разговор по душам грозил повлечь за собой весьма плачевные последствия.
Последний поворот — и замок ужасающе лязгнул, а шкаф перестал отплясывать чечётку. Установилась гробовая тишина. Теперь Пелагея слышала собственный пульс, дребезжащее гудение лампы и, казалось, даже то, как сучит пряжу паук под кроватью. Ой, не следовало ей столь недальновидно хвататься за ключ. Она и сама это поняла. Правда, с опозданием.
Издав протяжный, ехидный скрип, дверца шкафа отворилась. И на Теору, которая в тот момент от страха медленно покрывалась инеем, из вселенского мрака вытаращилась пара маленьких смышлёных глазок.
"Так вот, каков ты, обитатель глубин!" — Эту приветственную речь Теора успешно проглотила, выдав взамен нечленораздельное: "Ы-о-у-и".
Пелагея мялась возле шкафа, не зная, то ли ей побыстрее захлопнуть дверцу и забаррикадировать монстру выход, то ли отойти да не отсвечивать.
Ждать от нее рассудительности в ответственные моменты не приходилось. Она шагнула в сторону, освобождая путь. И обитатель глубин совершил роковой прыжок.
К ногам Теоры, которая уже почти превратилась в арктический монумент, выкатился чёрный лохматый шар. Затем шар трансформировался в лохматую кляксу. И Теора изумленно воскликнула: у кляксы был хвост и лапы Пирога, не говоря уже об ушах, носе и глазах, которые также бесспорно принадлежали Пирогу.
Пелагея осталась верна своему безумству и проявила чудеса смекалки.
— Признавайся, подлое чудище! Зачем ты притворяешься нашей собакой? И куда подевало настоящего Пирога?
Подлое чудище возмущенно чихнуло. Сложило уши и чихнуло снова.
— Ну, живоглот напросился, — хриплым комичным голоском сообщило оно. — Отправлять в иное измерение из-за каких-то несчастных котлет! До чего же мелочный котяра!
Пелагея озадаченно посмотрела на ключ у себя в руках, затем на шкаф, откуда сочился мрак. Перевела взгляд на Теору, согнувшуюся пополам от беззвучного смеха. И неожиданно выдала вполне логичную цепочку умозаключений.
— Вы не поделили котлеты и Обормот использовал гипнотический взгляд?
— Вот именно, — отряхнувшись, подтвердил Пирог.
— Затем ты застрял внигде.
— Тоже верно, — тявкнул пёс. — Застрял. Как в ящике у фокусника. Духота, пылища. Жуть!
— Стало быть, я держу ключ от пограничья между мирами, — сделала вывод Пелагея. — И если бы мы вовремя не очутились в комнате, если бы я не отперла замок…
К ужасу Теоры, она залезла в шкаф и целиком пропала в первородной тьме.
— Странно, — проговорила она оттуда. — Ничего примечательного. Только на верхней полке какие-то бумаги.
Когда бумаги вынесли на свет, Теора притронулась к ним, как и полагалось, с мистическим страхом. Но разобрать, что за каракули на них нацарапаны, это не помогло.
— Мне тоже не прочитать, — усевшись на кровати, сказала Пелагея.
— Документы на мебель от иностранного производителя, — со знанием дела сказал Пирог. — Чего тут непонятного? Договор, чек с реквизитами, гарантийный талон.
— Не ругайся, — попросила Пелагея. — А то Юлиане пожалуюсь. Кстати, как так вышло, что она за вами с Обормотом не уследила?
Пирог в ответ продемонстрировал острые зубки, вывалил розовый язык и завилял хвостом.
— Она страдает. Ей не до того.
— Неужели моя мазь не подействовала?! Значит, и впрямь все надежды теперь на баню-самопарку.
