Заговор маски (СИ) - Костылева Ляля (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Глаза Яролики засветились от любопытства и интереса, она даже затаила дыхание, пробегая глазами сложную руническую вязь языка скандинавов. Однако взяться за чтение им не удалось. В сенях послышался топот, и через мгновенье в комнату влетел мальчишка лет десяти с волосами пшеничного оттенка и редкими веснушками на лице.
— Папа, там священник! — испуганно затараторил он. — К нам идет, важный такой! С цепью на груди, и крест такой! — он взмахнул руками, обозначая размер. — Я его не знаю, одет богато, приезжий! Мы с Радко играли у их двора, а он мимо проходил и спрашивал у мельничихи, где дом учителя. Он по улице пошел, а я огородами напрямую — и опередил!
— Доигрался! — зашипела Ждана, вскочив, и стала зажигать огонь в лампаде перед иконой.
— Тихо! — учитель тоже поднялся на ноги, сгреб книги со стола и свалил их в сундук. — Девочки! Спрячьте тетради под половицей у печи. Горислава — к прялке! Яролика, с ней на скамью сядь! Сынок, молодец, что предупредил, беги на двор, играй и встреть попа полюбезнее.
Все засуетились, исполняя приказания мужчины, сам он взял баклушу, уселся обратно за стол и как ни в чем не бывало стал вырезать из нее ложку. Испуганные же девушки собрали тетради. Яролика обернула их чистой тряпицей, в которой носила их на уроки. Горислава быстро подняла половицу, и подруги сунули туда тетради, поверх тайника надвинули циновку, скрывая его от глаз, а сами бросились на скамью.
— Чернила, чернила сотри, — зашипела Яролика, — вот, на пальце. У меня нет? — она подняла руки, оглядывая их со всех сторон. — И давай… шепчи мне что-нибудь… Ленты! Ленты мне папа привез, я буду рассказывать про них. Если вдруг спросит. Две красные, две синие, атласные.
— Атласные, — повторила Горислава машинально, со страхом выглядывая в окно, — да, синие и красные…
Дверь распахнулась, и на пороге появился священник в сопровождении учительского сына:
— Папа, смотри, кто пришел, — лихорадочно-радостно воскликнул мальчик.
Учитель неторопливо отложил баклушу, встал и с достоинством поклонился:
— Храни вас Бог, батюшка, — сказал он, — проходите, желаете ли отобедать?
Женщины тоже повставали со своих мест и замерли с опущенными глазами. Священник размашисто перекрестился на икону, обвел взглядом присутствующих, внимательно изучив каждого, включая и девушек, и наконец благосклонно улыбнулся.
— Да благословит вас Бог, дети мои. Благодарю за предложение. Я с дороги, а потому не откажусь.
Он тут же спокойно, по-хозяйски прошествовал к столу, его холодные глаза внимательно изучали каждую деталь обстановки. Девушки все также смущенно стояли возле прялки. Ждана отошла со своей скамьи у станка, взяла ухват, достала из печи горшок с теплой кашей и поставила на стол, затем подала хлеб, молоко, сыр, положила кашу в деревянную миску и с поклоном предложила гостю. Учитель начал говорить, неторопливо растягивая слова:
— Это моя жена Анна, дочь Елизавета и ее подруга Валерия. Меньшого сына, — он потрепал мальчика по светлым волосам, — зовут Сергием, а старшего Даниилом. Он сейчас к друзьям пошел. Сам я буду Алексей, я детей учу в этой деревне. — Козарин представил домочадцев, используя церковные имена, те, которые все славяне получали при крещении. — А вы, батюшка, кто будете? Проездом у нас или поселиться надумали?
— Проездом, сын мой, — ответил священник, неторопливо помешивая кашу ложкой. — Я отец Никон. Из Луковской епархии. Красивые у вас места! И церковь такая красивая, посмотришь — и душа радуется! Сам Господь ведь на тебя там смотрит! Садись, чадо, я человек простой, не нужно стоять.
— Благодарю, батюшка! — учитель снова поклонился, сел напротив священника и негромко приказал. — Возвращайтесь к своим занятиям.
Девушки тут же сели на скамью, Горислава стала прясть, шепча подруге какую-то ерунду, Ждана вернулась к ткацкому станку. Мальчик залез на полати и стал оттуда наблюдать за отцом и гостем.
— Верно, батюшка, — учитель повернулся к гостю, — церковь тут отменная. Стоишь на службе — благодатью наполняешься. И священник наш, отец Лука, такие проповеди читает — заслушаешься. Мы никогда служб не пропускаем, всей семьей ходим.
— Бог вас за это наградит, — покивал священник. — Добрый ты христианин, Алексей, а еще лучше, что учитель. Поскольку не только сам к богу идешь, но и деткам путь показываешь. Дети у тебя, как, учат ли Священное писание?
Козарин немного растерялся:
— Моих я конечно же учу, отче. Но остальных, в школе… Только наукам. Ведь отец Лука на то есть, чтоб с ними молитвы твердить да Священное писание толковать, а меня же в сан не возводили. Смею ли я брать на себя такую ответственность?
— Верно мыслишь, сын мой, хотя и не до конца правильно, — внушительно сказал отец Никон. — Священное писание есть Божье слово, и только в нем изложена истинность о сотворении и устройстве мира. Что чтению и счету учишь деток, то хорошо, а вот что Священное писание в школе не преподают и ты хотя бы как-то не рассказываешь о нем, это плохо, — его глаза непонятно блеснули.
По комнате словно холодок пронесся от этих его слов. Девушки, тихонько шептавшиеся будто о своих делах, на деле же стараясь не пропустить ни слова из разговора мужчин, примолкли. Ждана на секунду замерла, но тут же снова продолжила работу.
— Но, — тут же наставительно продолжил священник, — прав ты, Алексей, и в том, что кроме слуги Господа нашего Писание пояснить никто толково не сможет. Об этом и наш Синод думает и уже давно.
Козарин растерянно развел руками:
— Так как же мне быть, отче? Вы уж не откажите в милости, подскажите, научите! Я мигом перейму, вы только направление дайте. Псалмы мне с ними разучивать? Так у нас детки хорошие, они не хуже меня все знают. А потом они все в воскресную школу ходят, к отцу Луке.
— Это правильно, и рвение твое похвально, — елейно улыбнулся священник. — Однако тут мысль другая. Ты продолжай детей учить, но скоро у тебя, так сказать, коллеги появятся. Решением Синода стало то, что объединят воскресную школу с обычной. План учебный будет меняться. Я, как представитель синодального отдела образования, сейчас и занимаюсь тем, что разговариваю с сельскими учителями и вношу их пометки в план. Синод ведь хочет, чтобы для детишек лучше было, а кто же так хорошо ребятню знает, как не их учитель.
Козарин удивленно распахнул глаза:
— Объединение… О! — он задумчиво почесал бороду, — да, отче, мудрее и не придумаешь. Действительно, зачем десяток школ городить, когда все в одну слить можно? Так мне план показать? — он встал и принес толстую тетрадь в кожаном переплете, — вот, отче, учу, как приказы велят, ничего от себя не добавляю. А деток наших я, конечно, всех хорошо знаю. Только ведь, отче… В школу ходят только мальчики, а в воскресную всех пускали. Если последнюю прикроют, кто женщинам растолкует величие Слова Божьего?
Священник слегка нахмурился, однако продолжал говорить доброжелательно, даже ласково.
— Ты, Алексей, многого не понимаешь, хотя, как вижу я, учитель ты хороший. Женщинам науки знать не обязательно, а в специальные классы при церкви они будут продолжать ходить. Синод направит опытных монахинь, которые будут обучать девочек шить, ткать, вязать, заниматься домом и, конечно же, наши сестры научат их псалмам и молитвам. А мальчики буду учить Писание уже в школе. Покажи мне свой план… — он протянул руку за тетрадью и начал листать ее, пробегая глазами написанное. — Ну что ж, раньше это было достаточно, а теперь нет. Кое-что сократить придется, но кое-что и добавится. Где мы с тобой можем сесть и внести исправления в твой план, чтобы нам не мешал никто?
Учитель встряхнул головой и переспросил:
— Не мешал? А… — он оглянулся на женщин, — ну да… Елизавета, сходи пока к Валерии, спроси у ее матери, не надо ли ей чего. И брата с собой возьми.
— Да, батюшка! — тут же поднялась с лавки девушка. Ее брат нехотя слез с печи.
— Я буду в хлеву, Алексей, — сказала Ждана, также поднявшись с места. — Отче Никон, благословите меня и детей ради Христа!
