Не-единственная в Академии (СИ) - Светлая Лючия (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Поэтому состав для окраски я применяла всё тот же, раз в несколько дней намазывая голову странной бурой смесью. И если поначалу я переживала, не вызовет ли это подозрений, то увидев, что другие адептки накладывают, втирают, намазывают на себя, чем оборачиваются и пропитываются, и не только в душе, перестала.
Я припомнила, когда последний раз красила волосы. Пересчитала дни, получилось всего пару дней. Даже если внимательно присмотреться, и уж точно не в таком сумраке, как сейчас, понять, что мои волосы другого цвета, невозможно. Откуда же он тогда знает?.. И новая тревога затопила мою душу. Неестественно улыбаясь (я надеялась, что Зиад не слишком придирчив к достоверности моей мимики), я всё же решила всё выяснить до конца и спросила:
— И… как же ты догадался?
Сказала и взвыла в душе. О, немилосердные боги! Что я болтаю? Я же сама себя с головой выдала! Надо было до последнего отпираться! Нужно было стоять на том, что это мой естественный цвет! Горячая мужская ладонь сместилась с моего живота вниз.
— Здесь ты беленькая, Рада-сть, — прошептал он, приближая свои губы к самому моему лицу, а рука… Его рука жила своей отдельноq, совершенно самостоятельной жизнью. — Ты беленькая, и это очень и очень меня радует.
И череда лёгких поцелуев покрыла моё лицо, плечи? и стала спускаться ниже. Я замерла потрясённая. Да, красила я волосы только на голове.
— Подожди… — мой голос сорвался. То ли от его нежности, то ли от моего волнения. Но это сейчас было не важно. Мне нужно было разобраться, что ещё ему известно. — Почему р… радует?
Я пыталась быстро сообразить, как удирать, как быстро он догадается обо всём остальном, если ещё не знает, и насколько вероятно, что он всё же не знает.
— Ты разве ещё не поняла? — спросил он глухо, утыкаясь мне в основание шеи и сильно втягивая воздух, отчего я чувствовала, как в том месте, где он дышал, становится то холодно, то жарко. — Я просто очень сильно люблю блондинок.
— Но… я не блондинка, — я стала понемножку отползать к краю кровати.
— Ты — блондинка, Рада-сть моя, — и он укусил меня возле ключицы, тихонько рыкнув. Я просто заледенела.
— Ты оборотень, что ли? — спросила слабым голосом.
Зиад откинулся на спину и рассмеялся, а я воспользовалась его относительной удаленностью и спрыгнула с кровати. В темноте не было dblyj, где одежда, да вообще ничего не было видно. Я помнила, что сбрасывали мы всё с себя где стояли, и какие-то более темные пятна на полу подсказывали о том, что, возможно, я и не ошибаюсь.
Я схватила несколько таких более густых теней, пока перемещалась к той стене, которая по моим ещё более смутным воспоминаниям отгораживала комнату от коридора. В руках теперь была одежда, но одеться я в неё не смогла бы — во-первых, темно, а во-вторых, непонятно, чья одежда — моя или его. Да и неважно это уже было, одеваться всё равно было некогда.
— Рада? — удивленный голос Зиада смешался с другим голосом, из-за двери.
— Брат! К тебе можно? Или ты занят?
У меня всё оборвалось. Это был голос Джавада. И интонации… Только он так неспешно и весомо произносил слова.
Рефлекторно двинулась на голос — быстро сориентировалась, что искала нужную мне стену не там. Мне было страшно, что Джавад сейчас зайдёт и увидит и меня, и Зиада, и всё поймёт. Нестерпимый жар облил меня с ног до головы, а сердце забилось рваными толчками, заставляя дыхание сбиться. Да, мне было стыдно. Стыдно и неловко. А ещё я терзалась вопросом: почему не он? Как так случилось, что я поддалась Зиаду?
И уже рисуя маленькую дверцу на стене у самого пола и приговаривая шепотом считалочку «Дверь, открой-ка путь в стене, это очень нужно мне!», я задала себе другой вопрос: почему мне так стыдно?
Нужно было думать и волноваться о другом: я ещё никогда не ходила детской магией из комнаты. Всегда — только из коридоров, и поэтому куда сейчас попаду, было не известно, более того — вполне возможно, что и опасно. А если учесть, что одета я была лишь условно — одежда в руках никак не считается надетой, то волноваться всё же стоило, и сильно.
Но этот вопрос меня волновал как раз меньше всего. Сейчас меня терзали, рвали на части и грызли вина, досада, стыд, сожаление и… что-то ещё, чему я не знала названия. Вопрос как быстро одеться, чтобы никто не заметил меня в таком мягко говоря нетипичном для адептки виде — голой, вылезающей из стены, прижимающей к груди ворох мятой одежды, был второстепенным, хоть и важным.
Но, видимо, немилосердные боги сегодня отдыхали. Или, что более вероятно, отвлеклись от меня на что-то более интересно, а, скорее всего, просто отвернулись, пытаясь сдержать смех: я вывалилась возле душевых своего этажа за считанные мгновенья до того, как к этому месту подошли спешащие на помывку адептки. Этих кратких мгновений мне вполне хватило, что бы проскочить в предбанник, пристроить на крючках мятую одежду и сделать вид, что я тут уже давно раздеваюсь и вот как раз иду мыться.
Ну что ж, господину Хараевскому можно сказать спасибо — реакция у меня улучшилась. К тому моменту, как щебечущая стайка девиц зашла в предбанник, я уже повернулась, чтобы идти к кабинкам, и приветственно махнула рукой. А затем спокойно и даже расслаблено, хоть это было непросто, направилась в самую дальнюю. Мне хотелось уединения, а ещё там вряд ли кто-то заметит, если я буду плакать. А мне очень и очень хотелось прореветься, хотелось выплеснуть ту горькую смесь эмоций, что жгла мне горло и сдавливала грудь, хотя бы с водой поделиться этим и облегчить свою боль.
Как же мне хотелось, чтобы всё то, что произошло, произошло по-другому! Я открутила пробку, и на меня тоненькой струйкой потекла теплая вода. И я подставила ей лицо и стала спрашивать не знаю у кого — у себя ли, у воды, как же меня угораздило пойти и лечь с Зиадом? «Он красивее брата», — будто шептала мне вода. Я под теплую струйку затылок и вспоминала, как мне было легко и смешно, как удивительно по-новому я себя ощущала после лечения. Да я была будто пьяная!
«Излишек магического вливания», — тихо, на грани слышимости прошуршала вода. А ведь и в самом деле… Я черпнула полужидкого мыла из своего горшочка, который скаредная и подозрительная комендантша выдавала мне с таким видом, будто отрывала от сердца величайшую ценность. Слёзы всё равно накипали на глазах, и мне хотелось укутаться во что-то теплое и мягкое, что меня согреет и успокоит. Жаль, что запах у казенного мыла такой не приятный — какой-то кислый и липкий, мне бы сейчас хвойного чего-то…
Да, такое лечение может иногда быть с передозом магии. Но я не помню, чтобы у меня такое было когда-то раньше. Я глотала горькие слёзы разочарования и продолжала размышлять. Не такого я ждала, не такого хотела! Хотела, чтобы было душевно, ласково, нежно, чтобы по любви. Хотя тут я не права. Мне было очень хорошо с Зиадом. Я вспомнила, каким он был нежным, как целовал, какие говорил слова.
Я уперлась в стену кабинки головой. Ну что же за противный запах у мыла! Хочу запах смолистой, разогретой на летнем солнце ели! Он мне так нужен сейчас, просто необходим чтобы успокоиться. Я прямо почувствовала этот запах, и будто стало легче, будто меня всё же укутало то теплое и мягкое, чего так просила душа.
Я вспенивала пахнущее наконец нормально мыло в волосах, на руках, на груди, животе, спине и вспомнила, как меня ладил и целовал Зиад. И почему-то слёзы только сильнее катились из глаз. Почему я чувствую вину? Я пошла с ним, а не с его братом, как хотела. Всё, это уже не изменить. Но я и не обещала Джаваду ничего. Он, наверное, даже не догадывался, что мне нравится. «Зиад красивее», — шептала, лопая маленькие, пузырьки пена.
Хвойный запах расслаблял и убаюкивал. Да, Зиад красивее. Привлекательнее. Он больше мне нравился — надо быть честной хотя бы с самой собой. Но я боюсь таких парней. Именно потому и боюсь, что они слишком привлекательны. И привлекательны не только для меня одной. Не хочется быть одной из многих его женщин… Горечь снова скривила моё лицо в болезненной гримасе. Ещё, ещё хвойного запаха, пены — больше, воды — горячее!
