Не-единственная в Академии (СИ) - Светлая Лючия (лучшие книги без регистрации TXT) 📗

Annotation

Я в ловушке. С одной стороны отец, обвинивший меня в убийстве, которого я не совершала. С другой — семья погибшей принцессы, королевская семья. И я между ними будто над пропастью — в Академии, где не предают, откуда не выдают. Как долго мне удастся продержаться?

Светлая Лючия.

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 10-11.

Глава 12.

Светлая Лючия.

Надежда Короны: найти единственную-2.

Не-единственная в Академии

Глава 1.

Звяканье серег в ушах. Звяк-звяк, звяк-звяк, звяк-звяк…

Я ехала верхом, в ушах — лёгкий звон. Это звякают мелкие лёгкие колечки в моих серьгах. От каждого шага лошади звяк… звяк… звяк…

Навстречу мне едет кто-то хорошо знакомый, кто-то, кто мне помог, я многим обязана ему. Не помню, почему, не помню чем, но знаю — он хороший человек и я ему благодарна. Я не вижу его лица, не знаю, кто он. Но еду к нему навстречу, улыбаюсь. Но те, что за моей спиной, вынуждают меня. В моей руке длинный метательный кинжал, и он обжигает ладонь. Я должна метнуть этот кинжал, должна ранить, ранить смертельно, а лучше убить. Убить того, кто едет мне навстречу. Но я не могу его убить, я не убийца, я не хочу быть убийцей! И потому я нахожу в себе силы выпустить нож из руки. Осторожно, легко, так, чтобы он выскользнул, будто случайно, лег под копыто лошади и исчез в дорожной пыли.

Звяк-звяк, звяк-звяк, звяк-звяк…

Я облегченно перевожу дух и, желая отереть со лба пот, поднимаю руку. Но на ней перчатка. Я в ужасе смотрю на перчатку и понимаю — она отравлена. Как только тот, что едет мне навстречу коснётся её, он погибнет. Я с бешено колотящимся сердцем сдираю эту перчатку, которая будто прилипла к коже. Но она сопротивляется…

Я уже стою на земле. Но когда тот, кто движется мне навстречу, приближается так близко, что я могу уже почувствовать его запах, перчатка наконец падает на землю к моим ногам. Душу наполняет огромное, просто невероятное облегчение.

Звяк-звяк, звяк-звяк, звяк-звяк… Звякают серьги? Этого не может быть, я стою на земле! Но звяканье в ушах не стихает.

Теперь в моей руке тонкая удавка, и она накинута на шею человека, который корчится передо мной в агонии. Корчится, хрипит, бьется в предсмертных судорогах, а потом замирает. Я в ужасе понимаю, что всё же убила его. Того, кого убивать не хотела.

— Нет, — шепчу, а потом кричу, — нет! — И уже не сдерживая вопля: — Нееееет!

Я вскочила на постели и стукнулась макушкой о потолок, воздух с трудом проходит в легкие, и за шумом собственного дыхания и стуком сердца, я с трудом разобрала:

— Слушай, Рада, заведи себе уже парня, что ли?

Это недовольная Ариша сонно пробормотала с кровати напротив.

— Зачем? — нормальное дыхание ещё не восстановилось, и я спросила это прерывисто, будто после долгой пробежки.

— Ему ори на ухо.

— Ты так говоришь — заведи, будто это собака.

Скрип соседней кровати — подруга завозилась на своей постели, но в темноте не видно, какое у неё выражение лица. Да впрочем, какое у неё может быть выражение лица? Сонное наверняка. Да и дыхание тоже уже стало сонным. Ариша уснула.

Спят и ещё четыре девушки. Их кровати ниже, но мой крик даже не потревожил их сон. Ну да, они старшекурсницы и в совершенстве владеют отгораживающим звуки заклинанием. Только Ариша, как и я, на втором, и ещё не научилась строить полог так, чтобы он держался, даже когда она спит.

Старшекурсницам хватило одной-единственной побудки среди ночи от моего крика, чтобы принять меры и больше не страдать из-за моих кошмаров, а вот Аришу не немного жалко. Радует то, что она всегда быстро засыпает.

Я вздохнула. Она уснула, а я всё никак не могла — мучили мысли, отзвук звяканья сережек в ушах и то страшное из сна, ощущение непоправимости, когда передо мной лежал мертвым тот, кого я так не хотела убивать…

Вспомнив всех богов и идолов, я попросила каждого, а потом всех вместе, чтобы все были живы и сон оказался пустым. На всякий случай потрогала себя за уши — проклятых серёжек в ушах не было. Вообще никаких не было. Облегченно вздохнула, уже в который раз и расслабилась — как же хорошо, что я не должна никого убивать!

А про парня стоит подумать…

Утром Раде то и дело вспоминала про то, что нужно завести парня. Завести — глупое слово. Но смысл этого требовал задуматься. Не завести, но найти парня, выстроить какие-то короткие отношения, которые приведут к… Ну понятно, к чему они приведут. И вот это, наверное, сложно. Но сама идея была хороша. И чем дольше Рада о ней думала, тем больше она ей нравилась.

Первое отторжение прошло на удивление быстро, ещё наверное ночью. Поэтому завтракая в столовой Академии, она уже рассматривала не столько саму мысль, сколько парней вокруг. Это было для Рады странным занятием — рассматривать парней. У неё никогда не было ни возможности, ни желания заниматься подобным. Мужчины всегда были или угрозой, или… потенциальной угрозой. А вот сейчас парень вполне мог стать её если не спасением, то вполне реальной возможностью активно изменить ситуацию. И это было странное ощущение. Очень необычное, тревожное, но и радостное одновременно.

Рада понимала, что для осуществления этой идеи слишком много трудностей. Например, как найти того, кто ей нужен? Просто смотреть на каждого? И что искать? Допустим, нашла. Что потом? «Пойдём со мной, дорогой?» Да и сам процесс…

Вспомнилось вдруг: горячее учащенное дыхание над ухом, почти такое же горячее мужское тело прижимается к ней со спины. Потом слова. Слова, сказанные хриплым голосом. Смысл слов такой, что даже сейчас уши полыхают от стыда и омерзения. Ей трудно дышать от ужаса, от безысходности, от ощущения загнанности, и её вдохи больше похожи на всхлипы.

— Ты так дышишь, — шепчет хриплый низкий голос, — ты тоже хочешь… Даже не пытайся мне возражать! Я же чувствую!

В голосе — звериная агрессия и толика безумия. Итут же горячая, обжигающая даже через ткань, ладонь ложится ей на грудь. Рада задохнулась от омерзения, но следующее движение этой большой и сильной руки — и она вскрикивает от боли и шипит сквозь стиснутые зубы. Сердце бьется так, что вот-вот выскочит через горло. Надо позвать на помощь, но лицом её уткнули в угол, голоса нет, эмоции перехватили горло. Даже если крикнуть, не услышит никто. А если и услышит… Разве этому мужчине кто-то может запретить?..

От этих воспоминаний у неё всегда начинала гореть спина. Именно ей, бедной и ни в чем не повинной спине, пришлось тогда за всё расплачиваться. И не только тогда…

Боль — хороший учитель. С этими словами отца она была согласна. Ни с одной его мыслью она ещё не была так горячо согласна. И тогда, и сейчас. Абсолютно согласна. Именно этот учитель сейчас ей и напоминал о том, что её идея опасна.

Рада с содроганием думала о том, что должно произойти, если она всё же найдёт парня. Спина от воспоминаний и ненужных мыслей, которые обычно отгонялись как опасные насекомые, опять горела и чесалась, но идею не следовало отбрасывать именно из-за результата, который она обещала. Того самого результата, что ей не нравился, если на него смотреть как на процесс, но необычайно привлекал, когда представлялся свершившимся фактом.

На самом деле, если у неё всё получится с парнем, то… Она уже будет порченым товаром. Рада наполнилась злобным предвкушением, когда представила лицо отца, когда… Или если? Пусть будет когда! Когда он узнает о том, что уже произошло.

Тут она хмыкнула своим мыслям — и так отец к ней относился не слишком-то хорошо. В его представлении к ней и нельзя было хорошо относиться. Ещё бы! Она одним своим появлением на свет уже вымарала его в грязи.