Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
Здесь пахло смолисто и холодно: горами, ночью, зимой и домом. Колючие звезды посеребрили снег, заставляя его задумчиво просверкивать, словно отблески солнца в глазах у Фатих. На фоне черного неба поднимались громадные силуэты гор, и Леда вглядывалась в них широко открытыми глазами, пока роговица не заболела и не заслезилась от холода. Наверное сейчас там, среди неприступных для смертных перевалов, вместе со своими гигантскими псами бродит Сама Роксана-Охотница, одетая лишь в шкуру сумеречного кота, простоволосая и дикая. И снега тают с шипением под ее раскаленными ступнями, и стрелы срываются с ее тугой тетивы, расчеркивая небо, словно падающие звезды.
Холодный пар дыхания поднимался с губ Леды, пока она смотрела сквозь переплетение пушистых от снега ветвей в небо, по которому тоже шагала Охотница в сопровождении Своих двух Собак — Оруна и Берка. Я сейчас бок о бок с Тобой охочусь, Огненная! Взгляни на меня оттуда, из этой темной бездны, и дай верной руки и везения.
Издали послышалось тихое уханье совы. Сначала два раза, потом три. Ирга, поняла Леда. Сегодня они, и еще десять сестер, вышли на ночную охоту, рассыпавшись цепью по лесу, чтобы охватить как можно большую площадь. Лагерь нуждался в еде, запасы день ото дня таяли, и нужно было как можно быстрее пополнять их. Да и на одной каше не слишком-то много навоюешь, особенно зимой. Разведчицам необходим был белок, а это значило, что нужно охотиться.
Приложив руки ко рту, Леда проухала точно также в ответ, подтверждая, что пока еще не вышла на дичь. Звук повторился и дальше по цепи за запад: судя по всему, еще никому не повезло. Да это и неудивительно: за последние недели они настреляли уже едва ли не столько дичи, сколько вообще было в этой долине, и с каждым разом на охоту приходилось уходить все глубже и глубже в леса.
Цепочка глубоких следов в снегу неторопливо вела на север. Лось прошел здесь совсем недавно: сразу же после снегопада, следы были свежими и четкими, а это значило, что, скорее всего, сегодня им повезет. Леда уже почти чувствовала терпкий и сильный запах лосятины, вываривающейся в котлах, крепкий бульон с травами, которого можно будет напиться вдоволь, чтобы хоть как-то забить голод. Рот сразу же наполнился слюной, и она непроизвольно сглотнула. Командование получало точно такую же порцию, как и все остальные разведчицы, здесь для Леды никаких привилегий не было. А это означало, что, так же, как все, она ходила полуголодная.
Впрочем, от ее назначения вообще проку было не слишком много. Еще служа при первом клинке Рей, Леда успела вкусить «потрясающе разнообразной и интересной жизни» старшего офицерства. Она, в общем-то, состояла лишь из проверок: просмотры и подсчет фуража, телег, оружия, формы, лекарств, столовых принадлежностей и прочего. Заботы о том, чтобы как-то и где-то достать то, чего в этом списке не хватает. Разбор жалоб и дрязг между не поделившими девку или оружие разведчицами. Склоки и ругань со своими заместителями по поводу дальнейших действий и планов командования. Тысячи дел, одно незначительнее другого, которые требовали постоянного внимания. Сотни людей, окружающие Леду и требующие, требующие, требующие от нее всего, начиная с ниток для починки формы и заканчивая железным деревом для нагинат. Причем никому даже в голову не приходило, что она не может знать, где все это взять. Они просто приходили к ней, уверенные в том, что она решит все их проблемы. И, к величайшему удивлению Леды, ей все-таки удавалось все эти проблемы решать. Кроме одной: еды.
Армия Магары забрала из Натэля лишь самое необходимое, и если поначалу еды было достаточно, то с каждым днем крупы оставалось все меньше. Да, перед отлетом в сторону Серого Зуба, Руфь дель Раэрн разослала своих гонцов в ближайшие становища и форты с приказом всю еду и фураж везти в безымянную долину Леды, но подвоз продуктов был гораздо меньше того, что требовалось лагерю, а это означало неминуемое сокращение ежедневного пайка, и как следствие — болезни. Половина лагеря уже ходила с кровоточащими деснами, другая — харкала кровью. Если раньше каждая разведчица получала в день по луковице, чтобы хоть как-то поддерживать количество витаминов в теле и избежать цинги, то сейчас и это было уже непозволительной роскошью. Разве что одна луковица в неделю, и то, если повезет. Первые признаки болезни уже наблюдались примерно у трети разведчиц, и никаких усилий оставшихся с войском Боевых Целительниц не хватало, чтобы вылечить их всех. Что толку? Пусть они и вливали в заболевших целительную силу, витаминов-то они им влить не могли. А это означало, что на третий день после исцеления, те вновь плевались кровью и жаловались на шатающиеся зубы.
Леда и сама страдала этим, постоянно притрагиваясь кончиком языка к зубам и проверяя, насколько крепко они держатся. Пока еще ей удавалось поддерживать себя в работоспособном состоянии, но сколько еще это продлится — она не знала.
Магара улетела на восток десять дней назад, и пока никаких вестей от нее не поступало. Наверное, она даже не добралась до Серого Зуба, а это означало, что Леде сидеть в этой долине еще столько же, а может и дольше. Все зависело от Совета цариц и решения, которое он примет. Только радостных мыслей это все равно не прибавляло. К тому времени, как царицы договорятся, в ее лагере начнется голод и настоящая эпидемия, и тогда уже вряд ли кто-то сможет сражаться с ондами, отбивая Рощу. Впрочем, она старалась не думать об этом. Они справятся, должны справиться. Иначе никак.
В тихом шорохе опадающего с деревьев снега Леда пробиралась вперед между обледенелых стволов. Иногда она задевала плечом ветви какого-нибудь куста, и снег осыпался вниз, дрожа в воздухе серебристым полотнищем. Лес вокруг, казалось, придвинулся вплотную к ней. Вокруг не было видно ничего, кроме заснеженных стволов и кустов, которые бледно мерцали под тусклым светом звезд. Леда неторопливо шла вперед, стараясь беречь силы и наслаждаясь этой тишиной, вдыхая ее полной грудью и всем телом. Давно уже у нее не было возможности просто поохотиться, слишком давно. Потому и вызвалась сама в эту ночную вылазку.
Когда-то они вот также бродили вместе с Эней по сосновой роще вокруг становища Сол. Они были еще совсем маленькие, без спроса удирали из Дома Дочерей, а потом и с Плато Младших Сестер, тряслись от страха, пробираясь сквозь тихие заросли, и за каждым деревом им чудился волк или сумеречный кот. Они подбадривали друг друга, отчаянно сжимая рукояти украденных на кухне ножей, харахорясь и бахвалясь, что им совершенно не страшно, и что такая прогулка для них — плевое дело. А воображение тем временем рисовало неведомые опасности, спрятанные под корнями деревьев: Лютых Волков, что прыгали где-то по верхушкам заснеженных сосен, только и ожидая момента, чтобы напасть на них; Седую Виру, что в своем прозрачном одеянии бродила по горным склонам, голодная и холодная, мечтая о теплой людской крови; и даже уж совсем страшное, неназываемое, без формы и тела, что взирало на них мрачными пустыми глазами из морозного сердца зимы. Леда только усмехнулась своим мыслям. Она помнила это болезненно-острое ощущение жизни, когда восприятие обострялось до предела, а они с Эней превращались в одни огромные глаза, уши и быстрые ноги, словно перепуганные зайцы, готовые в любой миг от первого же шороха сорваться с места и бежать куда глаза глядят в ворохе снежной пороши, пока страх кусает пятки и посылает по спине россыпь холодных мурашек.
Сейчас, спустя долгие годы, Леда тепло улыбалась своему прошлому, себе маленькой, бредущей через снежные заносы, вздрагивая от каждого звука. Теперь-то она знала, что лес — это дом, который всегда спрячет, укроет, не даст попасть в беду, что зверье бежит прочь, только почуяв в воздухе запах человека, а в густой тени под елками не прячется ничего, кроме перепуганных до смерти зайцев. Что самая страшная опасность идет с другой стороны, и бояться надо именно ее, а вовсе не лес. Что Огненная горит в груди каждой из них, защищая и охраняя от любого страха, беды и боли, стоит только открыться Ей. И благословляла то время, время волшебства и сказок, время густого и вкусного мира, открывающего им с сестрой свои объятия, время их детства.
