Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Круг, внутри которого находился Ёль, медленно, словно непроизвольно, вращался. Сам же он казалось, слился с собственным оружием, позволив тяжелому тесаку руководить своим телом – и буквально вился за ним в огражденном полуобнаженными мужскими телами пространстве, словно дымный шлейф за тлеющей головней. Все быстрей и быстрей, все более неуловимо, дико, животно, сильно и завораживающе... И так, пока ставший уже совершенно звериным рык десятка мужских глоток не перекрыл отчаянный детский плач.
Выложившись на пределе сил, и даже выйдя за грань для себя возможного, остановиться сразу невозможно. Потому и приходили в себя буяющие мужчины не сразу, – лишь постепенно уходил раж, возвращалась осмысленность во взгляды...
Ёль затих последним. По лицу и обнаженному торсу его ручьями лился пот, дыхание смешивалось с хрипом, – однако от прежней напряженности и волнения не осталось и следа: теперь мужчина казался расслабленным и даже умиротворенным. Как раз таким, как и нужно было для того, что ему предстояло.
Он медленно поднялся. Почтительно, даже с некоторым благоговением поднял топор, отнес его к краю площадки, а затем медленно направился к лекарской. Шох, также принимавший участие в буянии, а вместе с ним и Внемлющий последовали за ним, стараясь, однако, держаться на расстоянии: в дальнейшем главную роль должен был сыграть молодой родитель и его супружница.
Полог лекарской был все еще опущен, но голоса Фетхи и ее помощниц звучали теперь негромко, спокойно и деловито. Это, а еще пуще перекрывающий все остальные звуки детский крик говорило о том, что, вопреки мрачным предчувствиям Миру, все прошло хорошо.
Мужчины, буявшие вместе с Ёлем, также возвращались к реальности, откладывали оружие и неспешно расходились: на этот восход их миссия была выполнена, а для того, что должно было произойти дальше, тишина была необходима так же, как раньше – устроенное ими буйство.
В результате, когда полог лекарской был, наконец, откинут, на площадке перед ней не осталось никого, кроме Ёля, вождя Шоха и Внемлющего. Появившуюся на пороге Фетху они приветствовали, почтительно склонив головы, как кого-то, свершившего нечто очень хорошее и значимое. Та ответила им тем же – хотя в другой ситуации наверняка не посчитала бы нужным тратить время на подобные церемонии, и, обратившись к подошедшему Ёлю, тихо, но внятно произнесла:
– Войди, назови свое дитя.
Тот быстро вошел в хижину, у дальней стены которой на земляном полу лежала бледная и уставшая, но довольная Миру, прижимающая к груди крохотный, издающий тихий писк комочек.
Шох и Кныш подошли ближе, встав по бокам от входа: называние имени новорожденного проводилось в несколько этапов, и на каждом из них только что вошедшему в мир существу требовалась защита от зла – физического или духовного. А кто подойдет на роль защитников лучше, чем первый воин Рода и тот, кто стоит на границе между мирами?
Тихий разговор Ёля с Миру длился недолго: на сей раз, по всей видимости, выбрать имя для новорожденого не составило труда. Закончив обсуждение, помощник Внемлющего поднялся и вновь вышел из полумрака хижины под яркие лучи Лучезарной.
– Мы выбрали имя для нашего сына, – торжественно произнес он ритуальную фразу, и все присутствующие заметили, как еле уловимо дрожит его голос. – И я прошу сделать мое чадо видимым для духов и смертных.
– Быть посему, – ответил за всех Шох. – В положенный срок, как только душа твоего чада прочно соединится с телом, мы назовем его перед Родом и перед духами.
– Через по-пальцам-двух-рук восходов полностью явит себя Светлоликий, – заговорила Фетха. – Этого времени будет достаточно. Мне видится, что лучше и не придумаешь. Что скажешь, Внемлющий?
– Я согласен с тобой, Знающая.
Ёль внимательно взглянул на них, и, казалось, хотел спросить о чем-то. Затем, однако, видимо, посчитав лишние вопросы неуместными, все так же ритуально продолжил:
– Вы все очень хорошо сделали, что были этим восходом со мной, и тем, кто пришел.
– Да пребудут с тобой, с ним и с той, кто его породил, Мать и Отец, – в один голос откликнулись те.
Первая часть ритуала была на этом завершена. Фетха поспешила вернуться в лекарскую, где Миру должна была оставаться, укрываясь от злых сил, до представления новорожденного. Шох, также собираясь уходить, дружески хлопнул Ёля по плечу.
– Вот ты и на наших берегах, брат, – весело улыбнулся он. – Теперь такая круговерть начнется – только держись!.. Ну бывайте, рождение рождением, – а дела этого восхода сами не сделаются!
Он приветливо кивнул им обоим и широким шагом направился вглубь селища.
– Я тоже очень рад за тебя, – заговорил Кныш, от души обнимая своего помощника. – Хорошо, что все обошлось.
– Очень хорошо! И главное – духи в конечном итоге правы оказались: Миру успокоилась, и все на лад пошло. Слушай, у меня, кстати, вопрос был. О Светлоликом.
– Да?
– А почему нужно ждать, чтобы он непременно полностью себя явил, и только тогда ребенка называть? Мы ж это не ночью делать будем.
Кныш задумался.
– Светлоликий – это кто-то гораздо больший, чем то, что мы видим ночами в шатрах Отца-Неба, – наконец заговорил он. – И то, что мы не видим его, когда светит Лучезарная, не означает, что и он не может видеть в это время нас. Ну а когда его лик полностью открыт, то он, наверное, видит больше, и ближе к нам. Хорошо же, когда и Мать, и Отец, и Светлоликий с Лучезарной – все они могут как можно лучше увидеть того, кто пришел. Верно?
– Пожалуй, так, – согласился, подумав, Ёль. – Эх, вот бы они все же помирились!..
– Кто? – не понял Кныш.
– Светила. А то все врозь да врозь. Как думаешь, может такое быть?
...Ты ведь помнишь об этом брат?..
...И о том, что свершится после...
– Я... Я не знаю. Наверное, все возможно. Ладно, бывай, свидимся.
Ёль с некоторой оторопью проводил взглядом быстро удаляющегося собеседника. Определенно, секретов у того было гораздо больше, чем можно было предположить!
====== Глава 27 ======
К пиру в честь рождения чада Ёля готовились дружно и сообща: сам вождь Шох, нарушив очередность, отправился с другими мужчинами на охоту, чтобы добыть дичи для праздника. Поселяне, узнав об этом, только одобрительно кивали: вот такой он, их глава: о Роде заботится не потому, что достойнейшим выбрали, а потому, что все соплеменники ему хороши, и о каждом из них он спешит подумать. Другой бы может, сделал, чего обычай предписывает – да и все на этом. Вождь Шох же всегда старается делать добро с избытком, сверх необходимого, так, чтобы не только не возникало ни в чем нужды, но и оставалось хорошего про запас – делиться с другими.
Не то, чтобы при вожде Марухе было хуже. Но заботливую и в то же время твердую руку молодого главы успели оценить все.
Костры разложили, вопреки обычаю, едва ли не на рассвете: по традиции пир в честь новорожденного должен был завершиться до наступления темноты, чтобы никакие злые силы, скрывающиеся под ее покровом, не могли повредить ни дитяти, ни кому бы то ни было из других участников праздника. Кроме того, на пиру в честь называния нового члена рода детям щедро раздаривали сладкие корешки: не ради баловства – а чтобы вся жизнь новорожденного была сладкой и радостной.
Этой же цели должно было служить и его имя – однако несколько в ином смысле. Поселяне верили, что имя, отражая суть Рослого, делает его видимым, настоящим, присутствующим в жизни смертных и в глазах духов. Оно же позволяло Рослому отыскать путь к самому себе, стать в наибольшей полноте тем, кем ему было суждено быть, найти себя. Именно поэтому имя давали родители, лишь мельком взглянув на свое чадо: первое впечатление от него ценилось очень высоко, считаясь моментом прозрения, когда родительский разум и, соответственно, взгляд, еще не замутнен надеждами, ожиданиями или опасениями в адрес чада. В этом смысле весьма важным было то, что мужчина видел своего отпрыска, только закончив буять: в том состоянии, когда дух его еще не совсем возвратился в тело и лишь учился заново жить в обычных рамках и оценках.
