Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Выбранное имя хранилось в строжайшей тайне до самого называния его перед Родом и духами, так же, как и молодая родительница с чадом в это время не покидала лекарскую: внутри нее, благодаря стараниям Знающей, ей не грозило никакое зло. Узнавали его лишь непосредственно во время обряда, когда молодые родители в один голос произносили его перед соплеменниками, представляя свое дитя, затем его же повторяли вождь и Внемлющий – первый, словно откликаясь от имени Рода, давая понять, что новый соплеменник увиден Рослыми и является теперь одним из них; второй – таким же образом делая его видимым для добрых духов.
На сей раз обряд оказался неожиданно дополненным: после того, как Кныш представил новорожденного бессмертным, в центр круга, где они стояли, целеустремленно выбралась Айрат (на сей раз без своих отпрысков), и поднявшись на задние лапы, решительно сунулась носом к лежащему на руках Кныша младенцу, тщательно его обнюхивая. По толпе Рослых прокатился резкий судорожный вдох: хоть родичь и стала за прошедшие круговороты всеобщей любимицей, – но того, что она дикий зверь, никто не отменял. Сердца многих поселян забились быстрее, а Ёль и стоявший рядом с Внемлющим Шох машинально потянулись за ножами, висевшими у пояса.
Ничего плохо, однако же, не произошло. Родичь, познакомившись с новым для нее существом, осторожно коснулась носом его щечки, а затем, опустившись на все четыре лапы, благовоспитанно вернулась в толпу. Поселяне расслабились, страх уступил место радостному волнению: необычное происшествие наверняка не было случайным! Кем же станет это дитя, признанное и обласканное дочерью Великого Предка?..
Волнение достигло апогея и смешалось с каким-то мистическим чувством – полу-жутью, полу-восторгом, когда негромкий шепот толпы перекрыл голос Внемлющего:
– Привет тебе, Рад, пасынок Хранителя!
Рослые, как один, примолкли: судя по уже хорошо знакомому им пристально-рассеянному взгляду, приветствие это прозвучало от имени духов. А значит – все правда: они действительно видят и слышат то, что происходит в селище! Стало быть, это не пустой обряд, до которого бессмертным нет никакого дела! Уже одно это будоражило – а уж о смысле приветствия и вовсе приходилось только гадать да дивиться: пасынок Хранителя, то бишь самого Великого волка! Кто-то настолько важный, что и сами духи не посчитали зазорным прийти и приветствовать его!
Что же, в любом случае, знак, несомненно, добрый. От личного покровительства Волка никому худа не бывает! Эта мысль явно приободрила поселян, и те, дождавшись окончания обряда, с энтузиазмом двинулись к пиршественным кострам.
Кныш, хоть и был порядком утомлен после обряда называния имени, в котором он все же решился позволить духам «поиграть», свое намерение сразу после него укрыться в своей хижине так и не исполнил. Вопросов, связанных со случившимся, как и ожидалось, было много, – и проигнорировать их было бы откровенно неправильно. Потому Внемлющий задержался у костров, сначала долго беседуя с Миру и Ёлем (в результате этой беседы оба мужчины смогли с облегчением убедиться, что после родов мнительность новоиспеченной родительницы куда-то сама собой испарилась); а затем – отвечая на вопросы других поселян и поддерживая то тут, то там завязывавшиеся разговоры о происшествии и о духах в целом.
Время пролетело незаметно, и когда он вспомнил о том, что собирался к себе, над селищем уже сгущались сумерки. Именно в них взгляд Внемлющего выхватил фигуру вождя Шоха, вопреки обыкновению, стоящего в стороне от остальных соплеменников и выглядящего, казалось, устало, понуро, и, в отсутствии рядом с ним даже Анхэ, – как-то одиноко.
Кныш нахмурился. Подойти и узнать, не случилось ли чего? Но что могло случиться такого, о чем никто бы не знал? Весь восход все они провели вместе, на виду друг у друга – если бы что-то произошло – об этом было бы известно. Может, вождь просто, как и он сам, устал? Он же еще прошлым восходом на охоте был... И все же что-то не давало Кнышу спокойно отправиться домой, оставив вождя наедине с его мыслями...
– Вождь, тебе все хорошо?
Шох обернулся на голос, и даже в свете костров было видно, что лицо у него бледное и осунувшееся.
– Что?.. Да, мне все хорошо. Я просто... Думал.
Кныш едва заметно кивнул, словно подтверждая что-то для самого себя: с этой фразы его соплеменники частенько начинали долгие и обстоятельные беседы с ним.
– Скажешь, о чем? – на всякий случай уточнил он – хотя и был почти уверен в том, какой получит ответ.
– Да просто... Грустный праздник какой-то. Для меня, во всяком случае.
– Что так? Вон и Фиа твою называли...
– Да не в том дело, что называли... Я... Я тут Тура вспомнил... – он склонил голову, прикусывая губы в попытке справиться с волнением. – Всю эту историю с изгнанием, и о том, как его хотели имени лишить. Видишь, о чем я? Раз дали имя, так и забрать ведь можно... Тяжело это как-то.
– Скучаешь по нем? – Кныш постарался, чтобы голос его звучал ровно, и искренне порадовался, что не желающий выдавать своих переживаний Шох смотрит в сторону и не может видеть его лица.
Выбор перед Внемлющим действительно стоял непростой. Что будет, если вождь узнает о возвращении друга? Ответа на этот вопрос он не находил, но одно мог сказать точно: ситуация в этом случае станет другой – но отнюдь не более легкой и ясной.
– Ну как скучаю... – Шох неопределенно повел в воздухе рукой. – Не то, чтобы каждый восход слезы лью. Просто... Я хоть и сказал тогда, что главное для меня – найти ответы о себе, а не о Туре – а все же в той истории еще всего-всего неясного было... Вот до сих пор и думаю, верно ли я поступил. То, что он натворил – жуть жуткая, это я не спорю... А все же – друга, вот так, в лес, на смерть... Нехорошо тоже. Вот это «нехорошо» меня и грызет. Вроде начнешь думать да по уму прикидывать – ну не было у меня другого выхода. Ни в Роду его оставить, ни самому с ним идти... Да он бы и сам такого не допустил... Вроде все и верно. А сердце сжимается. Видишь, о чем я?
– Вижу, – Кныш помолчал, чувствуя, как крепнет в сердце решимость: пусть все и не станет проще – но и оставлять вождя в неведении просто подло!..
Кроме того...
...Он здесь не навсегда, брат, ты ведь помнишь?..
– Вернулся?.. – на лице Шоха, выслушавшего эту новость, застыло странное, нечитаемое выражение. Лишь самые близкие ему Рослые, изучившие его досконально, знали, что таким он бывал лишь тогда, когда его обуревали слишком сильные и сложные чувства, которые попросту не могли в одночасье выйти наружу. – Когда?
– Сразу после Восхода Холмов.
– После Восхода Холмов... – молодой вождь снова замолчал, неподвижно глядя перед собой. Кныш, стоявший рядом, так и не мог понять, что тот думает и чувствует из-за этой новости.
– И... Где он сейчас? – наконец нарушил молчание глава Рода.
– В Запретном лесу.
Внемлющий старался отвечать коротко и по существу: слишком хорошо чувствовал, в каком замешательстве и даже смятении находится его собеседник. Лишние подробности ему пока ни к чему. Скоро первый шок от услышанного пройдет, – тогда можно будет рассказывать более детально.
В самом деле, спустя какое-то время он заметил, что скованная, напряженная фигура его собеседника начала словно оттаивать. Молодой вождь глубоко вздохнул, затем, приглашающе кивнув ему, медленно направился к выходу в Ближний лес: на площадке, несмотря на то, что пир заканчивался, оставалось еще довольно много Рослых, и вождь, видимо, не хотел, чтобы свидетелем их разговора вольно или невольно стал кто-то еще.
– Так... Что... Как он?.. – когда они вышли на опушку, негромко спросил он, и, видимо, сам осознав, насколько расплывчато и невнятно звучит этот вопрос, добавил: – Я правда не знаю, о чем спросить. Я даже что чувствовать, не знаю. У меня полный бардак – что в голове, что в сердце. Ты... Ты можешь просто рассказать мне то, что я, по-твоему, должен знать? А потом я смогу уточнить то, что мне останется неясным.
