Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
– Что именно? – заинтересовался и одновременно встревожился Ёль.
– Кныш сделает это ясным, когда придет пора. Но не волнуйся – главное, что никакой беды Роду это событие не принесет. Помни об этом, хорошо?
– Хорошо... И ты очень хорошо сказал, – рыжий мужчина приложил ладонь к груди.
– Нам пора возвращаться, Ёль, – голос подошедшего к ним Кныша звучал тихо и как-то сорванно, будто для него все, что происходило, было серьезным испытанием.
– Ты не останешься? – Тур заговорил тише, и Ёля снова смутно кольнула мысль, что чего-то он об этих двоих явно не знает.
Внемлющий чуть отстранился от духа, глядя в сторону.
– Мне нужно проводить Ёля.
– До границы два перелета копья, – голос Тура звучал мягко, но настойчиво. – Да и что с ним может случиться, если я здесь? Останься. То, о чем мы говорили сейчас...
– То, о чем вы говорили, я слышал. Я подумаю над этим, правда. Но я хочу сделать это один.
Тур кивнул, чуть отступив, лицо его было мрачно.
– Как знаешь. Но не отворачивайся от того, что услышал, – с какими-то просительными интонациями произнес он. – Поверь, времени на закрывать глаза почти не осталось. Бывай, Ёль!
– Бы... – мужчина замер на полуслове, увидев на месте, где только что стоял дух, пустоту. – Ну ничего ж себе!..
– Идем, – Внемлющему, казалось, нетерпелось покинуть Запретный лес, – и, наверное, все мысли, что были с ним связаны.
– Почему он сказал, что времени почти не осталось? – поинтересовался Ёль, когда они возвращались к Белой границе. – У кого?
– У тебя еще времени-времени, Ёль, – уклончиво ответил Кныш, и Ёлю стало очевидно, что это лишь вежливая форма от «не про тебя».
Однако же мужчина этим восходом повидал слишком много чудес, и узнал слишком много нового, чтобы останавливаться перед неудобными вопросами.
– Что между вами происходит? – напрямик выпалил он, готовясь в случае чего не слишком обижаться на столь же прямой ответ. – Вы как-то так странно смотрите друг на друга... Говорите... Будто есть что-то еще... Что-то, чего другие не знают. Мне увиделось, что Тур почему-то очень переживает за тебя...
– Тур всегда за всех переживает, – на лицо Внемлющего вернулась та же непроницаемая маска, которую его помощник заметил в лесу. – Ты ведь его знаешь – он как был защитником Рода, так и остался.
Ёль неопределенно качнул головой, понимая, что в очередной раз не добьется от собеседника прямого ответа. И почему с ним стало вдруг так сложно, а иногда и откровенно неприятно разговаривать? Ведь раньше можно было обсудить что угодно – даже то, о чем с другими соплеменниками и в голову не пришло бы говорить!
– И все же... Будто бы есть и еще что-то, – наконец нарушил он затянувшееся молчание. – Иногда словно что-то проскальзывает между вами... Как будто...
– Будто мы хороши друг другу? – голос Кныша звучал чуть напряженно, но Ёлю показалось, что эта тема для него, хоть и непростая, но предпочтительней предыдущей.
– Ну... Да, похоже на то, – подумав, признал он.
– Да, это так.
Рыжий помощник Внемлющего даже слегка споткнулся от такой новости.
– Что значит – так?
– Мы хороши друг другу, – Кныш приобнял себя за плечи, чтобы исключить двоякое толкование его слов.
– Ничего себе! Но... Как это возможно, если вы оба – мужчины?
– То есть то, что он дух, а я – Рослый, тебя не смущает?
Ёль задумался. Пожалуй, это как раз и есть та ситуация, когда он должен решить для себя, что может быть, а чего не может. И в зависимости от этого решения видеть мир дальше.
– Хм... Да, это тоже странно, – наконец признал он. – Хотя, может, потому, что он не смертный, между вами все и возможно?.. И что – вы и ложились вместе?
– Да, ложились.
– Но как это возможно между...
Судя по лицу Внемлющего, нарваться на «не про тебя» Ёлю все же предстояло. Однако же произнести это он так и не успел – из-за поворота тропинки выбежала растрепанная Яйя – и Ёль инстинктивно догадался, что сейчас услышит.
– Идите скорей, у Миру роды начались!
====== Глава 26 ======
Заполошный приказ Яйи идти быстрей был, скорее, условным: идти пришлось совсем недалеко: всего-то до лекарской, полог которой был сейчас опущен, а изнутри доносились голоса, шорохи... И приглушенные стоны.
Услышав их, Ёль вздрогнул, склонив голову, бросив короткий напряженный взгляд на хижину. Кныш, машинально положивший руку ему на плечо в надежде успокоить и приободрить, подумал, что, пожалуй, еще ни разу не видел своего помощника таким – серьезным, даже мрачным, будто бы враз постаревшим. А может – возмужавшим? Говорят ведь, что когда мужчина становится родителем, для него начинается совсем другая, новая жизнь. В которой и он уже – не совсем прежний, не совсем тот, что был еще восход тому. Вот и Ёль, который, несмотря на очевидные произошедшие с ним за эти круговороты изменения, воспринимался Внемлющим, как все тот же мальчик-подросток, каким он был когда-то. И лишь сейчас, пожалуй, Кныш ощутил, что перед ним стоит равный, зрелый Рослый... Который, что вполне возможно, во многом его превзойдет и уйдет дальше, чем это доступно ему самому. Кто однажды объединит в себе два мира. А там – кто знает? Может, за тонкими стенами лекарской сейчас готовится появиться на свет тот, кто в свою очередь, сменит и самого Ёля?..
Размышления Внемлющего были прерваны звуком быстрых мужских шагов. Он знал, что должно было произойти, и потому, быстро сжав напоследок плечо Ёля, отошел к краю устроенной перед лекарской площадки.
Это было вековой традицией, раз от раза исполнявшейся мужчинами, уже обзаведшимися потомством, когда к ним должен был присоединиться новоиспеченный родитель. Жены находили ее грубой и дикой, помощницы знахарки – и вовсе вредной, шумной и мешающей сосредоточиться на помощи роженице. Сама Фетха к действу, творящемуся у входа в ее царство, относилась, на первый взгляд, равнодушно-понимающе: мол, буяют себе мужики – и буяют. О рожающей-то всяко позаботятся – но и о молодом родителе подумать надо. Те же, кто знал Фетху ближе, могли догадаться, что древний обычай она даже одобряет – будто видит в нем какое-то двойное дно, нечто, недоступное глазам простых Рослых...
Анхэ, как раз перед тем, как Миру подошли сроки, интересовалась у наставницы о смысле этого действа.
«Сила в нем есть, – ответила знахарка. – Хоть и дикая – а живая и добрая. От такой всякая темень без оглядки удирает. А нам это и на руку».
Анхэ хотелось сказать, что от буяющих мужиков хотелось сбежать без оглядки не только темени, но и всем, кто их видел – но она промолчала. Что-то слишком глубокое, слишком сокровенное послышалось ей в словах наставницы...
Мужчины, вступившие на площадку у лекарской, были вооружены боевыми топорами. Массивное тяжелое оружие теперь, по долгому мирному, благословенному времени, стало почти ритуальным: его не брали на охоту, храня обычай предков, говоривший, что орошать его должна лишь кровь смертных врагов, а если и вынимали, то лишь для того, чтобы привести в порядок. Или когда предстояло буять.
Ёль, топор которого заботливо прихватил из его хижины Черный Лис, молча сомкнул пальцы на массивной дубовой рукояти. Медленно согнул руку, чувствуя, как тяжесть оружия оттягивает ее к земле. Всмотрелся в едва заметные узоры черного камня, из которого было сделано остро отточенное, плотно насаженное на топорище лезвие. А затем стремительным и одновременно плавным движением вытянул руку на всю длину и очертил грозным оружием круг над своей головой. Каменное лезвие рассекло воздух с едва слышным тугим басовитым свистом – и единым вздохом откликнулись на него мужчины, успевшие образовать вокруг помощника Внемлющего широкий круг.
Дальше все происходило так же, как и круговороты круговоротов тому. Тяжелое вращение оружия – грозного даже сейчас, когда оно были призывано отгонять лишь беду и темень... Отточенные движения по-звериному сильных и гибких тел... Глубокие вдохи и короткие, прерывистые, шумные выдохи, сменявшиеся все более громкими, идущими из самых глубин существа выкриками... Топот босых ног, раз за разом взбивающих пыль на покрытой песком площадке... И взгляды, казалось, враз выцветших, словно побелевших глаз, в которых читалось все меньше ясных мыслей, и все больше шального звериного восторга.
