Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Я метался по комнате, как затравленный олень, и не мог найти себе покоя. В животе урчало от голода, но я не смел даже прикоснуться к той пище, которую мне здесь предлагали. Горек хлеб в доме врага, я это прекрасно понимал. Но странно… я ведь вроде бы не Людмилу пел? За что же меня ты так, злобный Черномор?!
Ближе к ночи те же слуги в париках притащили мне серебряный таз с водой и ночную рубашку из белого шёлка.
— А где белые тапки? — с издёвкой спросил я у лакеев, но те ничего не ответили. Видать, немые.
В любом случае, я не буду это надевать. Хоть убейте. Я им так и передал, отчего слуги варвара тотчас покинули камеру несчастного пленника.
Спать я лёг на ковре перед кроватью, в грязном, пропитанном холодным потом, костюме. Но уснуть не получалось. Так и вставал перед глазами жуткий образ, средний между титаном Кроносом и Франкенштейном.
Необходимо отметить, что все мои опасения были не на пустом месте. Я премного был наслышан о несчастных «виртуозах» и жестоких покровителях, которые издевались над первыми по полной программе. Я читал соответствующую литературу, которая напоминала мне скорее криминальную хронику, но это было ничто по сравнению с тем, что я испытал на собственном опыте.
Мне было лет семнадцать, и я поехал к родственникам в Москву на поезде дальнего следования. Один. Помимо меня в купе находились две девушки и парень. Все трое являлись студентами какого-то иногороднего вуза. К ночи студенты напились и начали куролесить, устроив оргию на троих. А я, будучи образцово-показательным мальчиком, не знал, куда деться. В конце концов, пьяный сумасшедший студент, видимо, пресытившись компанией прекрасных однокурсниц, стащил меня со второй полки и пригласил выйти в тамбур покурить. На тот момент я, к сожалению, покуривал, поэтому согласился. Вскоре раздался такой страшный крик на весь вагон, что в тамбур примчались проводницы обоих вагонов. Я вопил как резаный поросёнок, когда мерзкий студент предпринял попытку поставить меня на колени и уткнуть лицом в своё дрянное восставшее достоинство, при виде которого меня чуть не стошнило. И если бы не подоспевшие вовремя «хранительницы вагона», я бы наверное умер от физической и моральной травмы.
Проснулся я на рассвете. Судя по отсутствию болезненных ощущений в определённом месте, никто не приходил, и я немного успокоился, хотя что и говорить: не сегодня, так завтра придут. Клянусь своим золотым сертификатом — непременно придут!
К полудню явились те самые неразговорчивые слуги. На этот раз — с каким-то безумно дорогим костюмом из бежево-розового атласа с золотыми пуговицами. Вероятно, похититель думал купить меня за тряпки? Нет, ошибаешься, любезный. Я отослал их всех вместе с костюмом и дверь захлопнул. Программист Алессандро так просто не сдастся!
Не знаю, сколько дней продержали меня в этой золотой клетке. Я по-прежнему ничего не ел из того, что приносили эти варвары, я отказывался от еды и одежды, которую мне предлагали. Лучше быть грязным и голодным, чем становиться на колени перед развратной аристократией!
Сегодня приходил Кузьма и сообщил, что через неделю приезжает хозяин. Смутно представляя, что меня ждёт, я окончательно упал духом. Всё. Ты больше не принадлежишь сам себе, Алессандро. За тебя всё решили, и сделать ты ничего не сможешь. Пути назад нет, и жить дальше смысла тоже нет. Но постойте… В какой-то момент я заметил среди принесённых блюд и посуды серебряный нож для фруктов. Вот им и воспользуюсь, подумал я, не надеясь уже ни на что. Лучше быстрая смерть, чем столь длительное и бессмысленное мучение.
Поэтому одним прекрасным утром, на рассвете, я расположился на ковре, ставшем мне кроватью, и со всей дури полоснул по левому запястью ножиком, пуская скупую и пресную слезу сопраниста, оплакивающего самого себя. О, почему так всё закончилось? Я знаю, сам виноват. Сам обидел стольких людей и должен пострадать. Но почему должны страдать они? Что скажет Доменика? Что скажет мама? Мама… Почему твой сын последнее дерьмо? Почему я целый год тебе не звонил? Не спрашивал, как ты? Мама, мне плохо, родная… Прошу, забери меня отсюда, своего недостойного сына!
…Попытка самоубийства снова вылетела с ошибкой. В комнату ни с того ни с сего ворвался Кузьма и с силой выхватил у меня мою последнюю надежду на спасение, ворча про себя: «Совсем страх Божий потеряли с этими басурманами!». Затем приказал младшим слугам вынести из комнаты ковёр и кое-как забинтовал мне запястье какими-то тряпками, после чего заставил выпить красного вина с мёдом — якобы помогает при потере крови.
Прошло около двух недель с момента моего похищения. Я приучился есть то, что мне приносили. Хотя бы только кусок хлеба и стакан воды в день. Помирать вредный Кузьма мне запретил «пока князь-батюшка не вернётся». Да чихал я на его князя-батюшку! Пусть хоть сам царь или Папа Римский, мне всё одно. Не стану я с ними. Хоть на куски меня рвите, не стану!
На третий день четвёртой недели за мной пришли. Всё те же самые слуги. Не спрашивая на то моего разрешения, они раздели меня и вымыли в тазу (вместе с головой). Такого позора я ещё не испытывал за всю свою жизнь! Эти посторонние люди посмели бессовестно взирать на мой изъян! Да ещё и коснулись этого места ненавистной мочалкой! Да я готов был их всех переубивать в тот момент, вот только было бы чем!
После чего эти мучители, несмотря на угрозы с моей стороны, заставили меня надеть дурацкий бежевый (то есть, не пойми какого цвета, ибо я таких цветов не понимаю) костюм, хотя я отчаянно сопротивлялся. Парик на меня они надевать не стали, вместо этого тщательно высушили и расчесали отросшие лохмы: видимо, волосы «виртуоза» представляли собой отдельную ценность!
После чего эти люди отвели меня по коридорам в огромный зал с бархатными занавесками до пола. Стены были украшены барельефами, а посередине зала стоял роскошно накрытый обеденный стол. Но мне было всё равно. Меня здесь нет. Потому что моё сердце осталось биться в Риме. Я сам по нашей тайной VPN* передал его маленькими пакетами своей возлюбленной получательнице — маэстро Кассини.
Не обращая внимания на просьбы слуг присесть за стол, я истуканом стоял посреди помещения и не сдвигался с места. Разум был занят другим. Зачем только я согласился на эту злосчастную женскую роль? Зачем ты это сделала, о Доменика? Чего ты хотела, отправляя «любимого мальчика», как ты же и изволила выразиться, на верную смерть?!
Мои мысли были прерваны приближающимся стуком каблуков по коридору. Двери с античными барельефами раскрылись, и в зал вошёл высокий широкоплечий мужчина в богатом костюме из красного бархата. Ну, думаю, всё. Прощай, Санёк, и здравствуйте, бесконечные муки. Однако, когда незнакомый аристократ приблизился ко мне на достаточное для внимательного рассмотрения расстояние, то при одном только взгляде на него мои глаза широко раскрылись, и у меня непроизвольно вырвалось:
— Дедушка?!
Незнакомец был точной копией покойного Ильи Павловича Фосфорина в молодости: тот же узкий прямой нос, те же тонкие черты лица, тот же строгий и вместе с тем — спокойный взгляд тёмно-стальных глаз. И прядь, знаменитая фосфоринская прядь на правом виске, выделяющаяся на фоне вьющихся чёрных волос.
Дед Илья, военный врач, посвятил всю жизнь служению людям и работал до самого последнего дня. И ушёл накануне моего тринадцатилетия. Неужели и ты каким-то таинственным образом оказался в прошлом? Нет, не может быть такого! Зачем, о жизнь, ты надо мною насмехаешься?! Зачем посылаешь мне ложные образы, которые рвут мою душу изнутри?!
Незнакомец кривовато улыбнулся одним краем рта — точно как дед и отец! — и мягким бархатным баритоном промолвил:
— Не дедушка. А батюшка.
До меня кое-что начало доходить. Значит, князь Фосфорин (а это, скорее всего, был он — слишком много совпадений) увидел меня в Риме, подумал, что я — его побочный сын и решил забрать к себе домой. Превосходно. Почти так же в своё время поступил и маэстро Алессандро с маленькой Доменикой. Вот только сказать моему мнимому бате, что я вовсе не сын, а пра-пра-пра… и так далее правнук? И что я вообще программист из двадцать первого века? Нет, это плохая идея. Так они, чего доброго, решат, что сынуля крышей поехал и не позволят встретиться с учителем.
