Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Нельзя бороться с неизбежным.
— И что мне делать?
— Радуйся жизни.
— Как ей радоваться? Скажи, Иштар: как? Смотреть в землю или в небо и не видеть, что творится вокруг? Закрывать глаза на чужие беды — это радость?
— Так чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы люди стали милосерднее и справедливее Бога, которому всё равно кого наказывать. Я хочу изжить в людях равнодушие и покорность судьбе.
— Надолго тебя хватит?
— Насколько хватит. Я ненавижу твой мир, Иштар. Ненавижу и люблю. И пока моя ненависть так же сильна, как любовь, я буду спорить с Богом. Тем более что мой человек целых три месяца будет исправляться на рисовой плантации.
— Он на самом деле не чувствует боль?
Малика насторожилась:
— Кто тебе сказал?
— Твои люди болтливы, а у меня хороший слух. Один не чувствует боль, второй готов предать приятелей и сбежать, третий ждёт удобного случая, чтобы меня убить.
Малика вцепилась в перила:
— Неправда!
— А ты без зазрения совести нарушаешь все правила.
— Прости, — сказала Малика и стиснула перила ещё сильнее, чтобы дрожью в пальцах не выдать свой страх за судьбу охранителей.
— Сколько раз я это слышал, — усмехнулся Иштар и направил взгляд в сердцевину воронки. — Ты взрываешь мне мозг. Как мне продержаться ещё три месяца?
— Я переселюсь во дворец шабиров.
— Нет.
— Почему — нет?
— Потому что я хочу, чтобы ты жила в моём дворце. — Иштар повернулся к Малике. Коснулся пальцами её щеки. Провёл ладонью по шее и плечу. Сжал локоть. — Проведи со мной ночь.
Пытаясь придать разговору шутливый оттенок, Малика рассмеялась:
— Я провела с тобой ночь. Уже утро.
— Всего одну ночь, Эльямин. Я не посягну на твою девственность. Слово хазира. — Выдержав паузу, Иштар рывком притянул Малику к себе. — Дай мне силы прощать тебя и твоих людей. Мой источник терпения иссяк. Наполни его. Иначе я не знаю, что произойдёт через час.
Чувствуя, как холодеют руки и ноги, она посмотрела в светлеющее небо. Скоро мир станет серым.
Не выпуская локоть Малики, Иштар вышел из аркады и направился к тёмным стеклянным куполам, лежащим на пустыне. Малика не подозревала, что за галереей скрывается подземное сооружение. Ни с бархана, ни с площади купола не просматривались.
Немного погодя они приблизились к лестнице, которая вдруг напомнила лестницу в подземный монастырь Праведного Братства.
— Куда ты меня ведёшь? — спросила Малика, глядя на вход в полутёмный туннель.
— Это ночной город.
— Я не хочу туда идти. — Пятясь, Малика попыталась высвободить локоть. — Иштар, пожалуйста, давай уйдём.
Он подхватил её на руки:
— Не бойся. Я дал тебе слово.
Спустился в подземелье и двинулся по анфиладе залов.
Здесь царила прохладная ночь. Она существовала сама по себе, отринув время. Эффект ночи создавали стеклянные купола из фиолетового, почти чёрного стекла с серебристыми вкраплениями. Дневной свет сочился сквозь вкрапления, и казалось, что над головой светятся звёзды.
— Раньше паломники спали на песке, неделями не мылись, — говорил Иштар, шагая из зала в зал. — Пустыня превращалась в отхожее место. Прадед моего прадеда построил подземный город. Здесь всегда ночь. Из города несколько выходов, вход только один. Паломники спят вповалку невзирая на положение. Ночной город, как храм, принимает богатых и бедных, сильных и слабых, умных и глупых. Сегодня он впервые принимает женщину.
Сжавшись в комок, Малика со страхом смотрела на сложенные вдоль стен пледы, матрасы, подушки.
Отодвинув в сторону полог из парчи, Иштар вошёл в очередной зал:
— Покои хазира.
Потолочный свод удерживали колонны в виде кубков. Солнечные лучи, пронзая затемнённое стекло, нитями падали на чёрный блестящий пол и широкую софу, застланную шёлковым покрывалом.
Малика думала, что Иштар сейчас её отпустит, но он двинулся к дверному проёму. Переступив порог комнаты, включил свет. Ванная…
— Полотенца и халаты в шкафу. Ты первая. Потом я.
Оставшись одна, Малика присела на бортик ванны и сцепила перед собой руки. Что делать?..
— Эльямин, время идёт, — послышался голос Иштара.
— Если ты возьмёшь меня силой, ты сойдёшь с ума, — крикнула Малика. — Ты читал о проклятии морун. Это правда.
— Я не хочу брать тебя силой. Я хочу испробовать нечто другое. Ни с кем другим я себе не позволю это сделать.
— Иштар! Скажи, что ты задумал.
Он заглянул в комнату:
— Прими ванну или душ и иди в постель. Иначе я сам тебя раздену.
Немного погодя Малика опустилась на край софы, запахнула на груди махровый халат и уставилась на своё отражение в полу. Из ванной доносился шум дождя. Дождь утих, и ночной город погрузился в тишину, нарушаемую надсадным дыханием Малики.
На спину легла широкая ладонь.
— Это надо снять.
— Ты дал слово хазира.
Пальцы впились в махру и потянули ткань вниз. Малика легла, запрокинула голову и закрыла глаза. Она не здесь. Она на вершине горы, озарённой ярким солнечным светом. Её тело осталось в долине, сокрытой фиолетовым туманом. И то, что с ним происходит, её не волнует. Это всего лишь плоть. Она вышла из праха и в прахе исчезнет…
Прикосновения Иштара были лёгкими, как дуновение ветерка. Он нежно целовал её лицо, шею и плечи. Скользил губами по груди и животу. Дыхание его сбивалось. Прикосновения становились сильными, требовательными, переходили в жаркие объятия. Иштар с жадностью припадал к губам Малики. Порой гладил её, давая себе отдых и ожидая, когда она расслабится. И вновь наваливался сверху.
Он целовал и ласкал Малику весь день. Иногда удалялся, и тогда в ванной шумел дождь. Возвращаясь через несколько минут, обнимал её, словно не видел несколько лет.
Наконец, в очередной раз вернувшись, улёгся рядом и прошептал:
— Спасибо.
Звёзды на куполе потемнели — снаружи воцарилась настоящая ночь. Под чёрным стеклянным полом включились лампы подсветки, и в напольных плитах замерцали звёзды. Мир будто перевернулся. Малика лежала на боку и смотрела на колонны, утопающие во мраке. Иштар прижимался к её спине. Его рука покоилась на её груди. Его ноги были согнуты, как и ноги Малики, и она чувствовала всем телом его тело. Иштар дышал глубоко, спокойно, а Малика собирала себя по кусочкам. Душа находилась в одной стороне, сердце — в другой, разум вообще где-то затерялся, а тело потихоньку забывало ласки.
Иштар поцеловал её плечо.
— Всё, Иштар, — прошептала Малика. — Не надо.
— Тебе было плохо?
— Нет. Мне было хорошо. Мне сейчас плохо.
— Ты никого не предала.
— Я предала себя. — Малика села. — Нам пора.
Иштар провёл пальцем по письменам на её пояснице:
— Жалеешь, что я — не он?
— У нас с ним никогда не будет такой ночи.
— Может, это тебя успокоит… у меня тоже ни с кем не будет такой ночи.
Малика набросила на плечи халат:
— В твоём дворце я не могу приглашать к себе гостей.
— Кого ты хочешь видеть?
— Жён советников, жён знатных людей.
Иштар приподнялся на локте:
— О чём собираешься с ними говорить?
— О чём обычно говорят женщины? О жизни.
— Они мыслят иначе. Не так как ты.
— Я это учту.
Обхватив Малику за талию, Иштар прижался щекой к её спине:
— Можешь использовать дворец шабиров по своему усмотрению, но жить будешь со мной.
— Я буду жить в своих покоях.
Малика высвободилась из захвата и пошла в ванную.
Часть 39
***
На смену жаркому дню пришёл прохладный вечер. Слуги открыли окна, и в замок хлынул шум, присущий оживлённому строительству. Новоявленные хозяева земель торопились проложить дороги к своим владениям, возвести коробки особняков и накрыть их крышами. Сделать такое за полгода было под силу только истинным богачам.
В саду было сравнительно тихо. Отзвуки голосов рабочих, стука и треска гармонично сливались с шелестом листьев и щебетом птиц. Сидя на скамье, Адэр бросал Парню мяч. В перерывах между бросками прикладывался к горлышку бутылки, оставляя без внимания фужер на переносном столике. Зверь словно понимал, что хозяину нужны эти паузы, и не спешил возвращать резиновую игрушку, издающую в зубах шипящие звуки.
