Трон Знания. Книга 4 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Голоса затихли.
Перед закатом лагерь свернули. Иштар предложил Малике поехать с ним на одном жеребце, но она отказалась. Приступ можно прикрыть падением, хоть это очень опасно. В противном случае придётся объяснять причину возникновения боли. А раскрывать свои тайны Малика не хотела.
Следующий приступ она предугадала: заныли колени, в кончиках пальцев появилось покалывание. Успела выбраться из седла и добежать до куста. Благо ещё не рассвело и ветви кустарника, покрытые колючками как иглами, образовывали завесу в виде сетки. Проводив Малику взглядами, воины дружно отвернулись. Пусть думают, что ей надо по нужде, пусть думают всё что угодно, лишь бы не прислушивались.
Малика села на пятки, согнулась зигзагом и вонзила пальцы в землю. Ей хотелось кусать пустыню, рвать её на клочки, а она могла только хрипеть. Наконец боль утихла, и Малика перекатилась на спину.
— Что это было? — прозвучал голос Иштара.
— Святая Спираль. Она плохо на меня действует.
— Опять видения?
— Нет. Ни с того ни с сего заходится сердце.
— Почему мне не сказала?
— Это было один раз, и я думала, больше не повторится.
— Идти сможешь? — спросил Иштар и, не дожидаясь ответа, подхватил Малику на руки.
Путники разбили лагерь. За стенами палатки шабиры было тихо: воины молчали, лошади не фыркали. Малика проспала целый день, а вечером узнала, что Иштар и Хёск вдвоём отправились в святое место, которое надо было посетить перед Вратами Создателя.
Через двое суток они вернулись. Иштар предложил Малике остаться в лагере и подождать, пока он с Хёском побывает у Врат. Но Малика решила ехать. Ей очень хотелось посмотреть на чудо света, о котором она читала в Грасс-Дэморе.
Перед закатом процессия тронулась в путь.
***
Песчаная конусообразная впадина, названная Вратами Создателя, была самым загадочным местом в мире. Если верить историкам, Врата обнаружили во времена правления Ташрана и Ракшады, а значит, им более пяти тысяч лет.
Впадина имела символические размеры и сохраняла их даже после жестоких песчаных бурь.
Диаметр воронки составлял сто одиннадцать метров. В религии шедаин число 111 являлось знаком триединства: Тьма, Свет, Бог.
Глубина воронки — двадцать семь метров. 27 — вселенский код Света.
Если какой-либо предмет положить на склон впадины, он — независимо от размеров и веса — начинал медленно двигаться по окружности, словно подхваченный водоворотом, и через тридцать семь дней исчезал в сердцевине воронки. 37 — сатанинское число, на которое единицей наложил вето Создатель.
По сути, числа 27 и 37 символизировали борьбу и единство сил Тьмы и Света, но под контролем Создателя.
К святыне стекались паломники со всей Лунной Тверди. Туристы приходили сюда редко. Их отпугивали сотни тысяч людей, кружащих против часовой стрелки и читающих беспрерывные молитвы. Их пугал сам ритуал: любой человек, взглянувший на Врата, был обязан тридцать семь дней обходить впадину по кругу, отвлекаясь только на сон.
Иштару и Малике предстояло совершить тридцать семь кругов: хазир не мог надолго оставить государственные дела. Два дня назад Хранители Врат проводили последних паломников, закончивших ритуал, и заняли места на подступах к святыне. Уединению хазира и шабиры никто не должен мешать.
Поднявшись на бархан, Малика ожидала увидеть всего лишь впадину среди песков. Однако перед ней предстало грандиозное сооружение. Ракшадские архитекторы обожали арки, без которых не обошлось и здесь: аркада из сиреневого мрамора кольцом охватывала площадь, поражающую своими размерами даже издалека.
У подножия холма, залитого лучами закатного солнца, воины разбили лагерь и, управившись с лошадьми, образовали круг, в центре которого встал Хёск. Его вибрирующий голос взметнулся к небу, подёрнутому волокнистыми облаками.
Малике не терпелось отправиться к Вратам и рассмотреть загадочное место, пока не стемнело. Словно читая её мысли, Иштар прошептал:
— Можем прогуляться.
Вблизи строение выглядело ещё более монументально. Закольцованную аркаду огибала лестница из золотистого, как песок, мрамора. Ряды колонн образовывали длинные и просторные коридоры, утопающие в сиреневом полумраке. Звук шагов летел к арочному своду, испещрённому письменами, и возвращался троекратным эхом, от которого по коже бегали мурашки.
Коридор вывел на площадь, и Малика замерла. Вместо плит — под ногами изумительно прозрачное стекло с серебристыми вкраплениями, а под стеклом — пустыня, похожая на бурливое море.
— Алмазный мрамор… — сказала Малика, отказываясь в это верить.
Алмазный мрамор добывали только у неё на родине. Да, она видела прозрачную как слеза лестницу, сооружённую для коронации, и предполагала, что камень для неё привезли из Грасс-Дэмора, но здесь его столько…
— Алмазный мрамор, — подтвердил Иштар. — Раньше был просто песок. Камень завезли из Дэмора пару тысяч лет назад. На строительство площади ушло четыре сотни лет.
— Кто её строил?
— Не знаю. А почему ты спрашиваешь?
— Алмазный мрамор невозможно разрезать. Его не режут. В определённых местах глыбы ставят точки и одновременно бьют в них молотками. Только так можно отколоть тонкую пластину. Это умеют делать только ветоны. И соединять пластины так, чтобы стыки были незаметны, умеют только… — Малика умолкла на полуслове.
Площадь сооружали ветоны. Хотелось верить, что они приехали сюда добровольно, а не в качестве рабов.
Иштар двинулся к бронзовой балюстраде, расположенной в центре площади. Малика шла следом, глядя по сторонам. Ей говорили, что здесь собирается до двух миллионов человек. Неправда. Миллион, может больше, но не два. Такое количество паломников вызывало неподдельное восхищение силой веры жителей Лунной Тверди. Вряд ли в Краеугольных Землях найдется святое место, где собрались бы верующие со всего материка.
Древние мастера не накрыли впадину мрамором, чтобы паломники могли в полной мере ощутить исходящую из Врат мощную энергетику. Малика не боялась высоты, но посмотрела вниз и вцепилась в перила. Песок на склонах лежал неподвижно, однако не отпускало чувство, что воронка находится в непрерывном движении.
Вдруг накатила безысходная тоска: она никому не нужна, её никто не понимает, и жизнь проходит зря. Трясясь в ознобе, Малика торопливо отошла от ограждения. Можно лишь догадываться, какие чувства испытывала Ракшада, стоя на краю впадины: вокруг жаркое солнце и горячий песок, а в душе мертвенный холод.
Малика хотела расспросить Иштара о великой женщине. Пусть история переврана и сотни раз переписана, но в ней должна остаться толика правды. Как Ракшаде удалось выжить в этом жестоком мире? Чем она пожертвовала ради родины, что совершила, чтобы державу с мужским характером назвали её именем? Малика хотела расспросить… но посмотрела в бесстрастное лицо Иштара и передумала. Что может рассказать человек, который считает женщину вещью?
Доносящийся издалека голос Хёска с каждой минутой набирал силу. Казалось, жрец приближался, а вместе с ним приближались воины, настолько чётко слышался скрип песка под их сапогами.
В затянутое облаками небо воткнулся последний луч солнца и погас. На пустыню опустились пепельные сумерки. Запахло кедром. Малика посмотрела по сторонам, но не увидела кувшинов. До этого запахи благовоний перебивал аромат лайма. Любимый аромат Иштара…
Голос Хёска уже летел над площадью. И вдруг тёмная пелена над головой лопнула, в прорехах засверкали звёзды. Неужели жрец обладает даром разгонять облака? Мелькнула мысль: она — верующий человек — не верит в силу молитвы. Это ужасно.
Иштар жестом позвал Малику за собой. Они обошли Врата по большому кругу, вдоль арок, наполненных мраком. Это заняло много времени. Малика начала сомневаться, что они управятся за одну ночь. Сделали второй круг, третий — с каждым разом всё ближе к воронке. А потом Малика перестала считать, исподтишка разглядывая Иштара.
