Кольцо нибелунгов - Хольбайн Вольфганг (читаем книги .TXT) 📗

— Такое намерение делает тебе честь. Теперь я могу взглянуть на это немного иначе, — пораженно произнес Гернот. — Возможно, ты прав и наконец-то для нас начнется новое время. Время без золота, но с миром.

Гунтер улыбнулся:

— Мне бы тоже этого хотелось.

Немного успокоившись, принц ушел, и Хаген сразу же вернулся к королю.

— Разумный ход, — похвалил он. — Если бы я сам при этом не присутствовал, наверняка поверил бы вашим мудрым словам.

Гунтер кивнул:

— Если бы это могло быть так, если это должно было быть так, то кто осмелится сказать, что это было не так?

В этот момент он решил освободить свою душу от всей грязи и, оглядываясь на прошлое, видеть его лишь в благородном свете. Он был Гунтером Бургундским, который всегда стремился добиться блага для своей страны. Он мог ехать в Гран с высоко поднятой головой.

Проститься с Мундцуком пришло совсем мало гуннов, и Кримгильда была шокирована тем, насколько проще относился этот народ к смерти любимого предводителя. Народы, жившие у Рейна, верили в разных богов и совершали разные ритуалы погребения, однако похороны являлись одинаково важным событием для всех, и участие в них было необходимым выражением почитания умерших.

У гуннов все было не так. На похороны явились два-три десятка человек: мужчины, женщины, дети. Они собрались на холме, расположенном на востоке от Грана, как только взошло солнце. Среди них была Кримгильда и ее жених Этцель. Они пришли без атрибутов власти, которые обязательно носил любой король.

— Ты говоришь, что у твоего народа траур не входит в традиции прощания с мертвым, — прошептала королева. — Кто же эти люди, которые хотят оказать последнюю честь умершему?

— Это его самые верные воины, самые любимые женщины, самые сильные дети, — ответил Этцель и, увидев изумление на лице Кримгильды, добавил: — Мой отец зачинал потомство, как только встречал красавицу. Он признал своими более двадцати сыновей, а о многих других детях, родившихся на свет, даже не знал.

— Я могу надеяться на то, что мой супруг будет немного меньше бегать за чужими юбками? — шутливо спросила Кримгильда.

Король легко нашелся с ответом:

— Я не стал бы просить твоей руки, если бы не соответствовал твоим требованиям.

Солдат подвел к толпе лошадь, на которую был посажен труп Мундцука. Места разложения на его лице были замазаны глиной, а спина привязана бечевкой к деревянному шесту, чтобы тело не упало.

— Ты хотела познакомиться с моим отцом, — сухо сказал Этцель. — Что ж, это твоя последняя возможность. Впрочем, я сомневаюсь, что он сможет произвести на тебя впечатление.

Кримгильда боролась с тошнотой. В Бургундии никому и в голову не пришло бы так обращаться с трупом, да к тому же еще с трупом короля. Однако отношение Этцеля к смерти отца казалось свободным от тягостных переживаний, скорее это была неомраченная радость расставания.

Солдат, державший лошадь под уздцы, вытащил небольшую деревянную дощечку, из которой торчали острые гвозди. Привязав ее к правой ноге мертвого короля, он взглянул на Этцеля и спросил:

— Вы готовы отпустить короля в последнюю скачку?

Кивнув, Этцель оставил Кримгильду стоять на месте, а сам подошел к лошади, поднял ногу трупа с дощечкой и резко отпустил ее. От силы удара гвозди впились в бок лошади, и боль вынудила животное броситься в галоп. Резкие движения лошади заставляли ногу Мундцука все время бить по открывшимся ранам, и она все быстрее бежала по направлению к горизонту. Гунны, как мужчины, так и женщины, ликовали, пока труп не скрылся из виду. Затем Этцель снова присоединился к своей королеве.

— Надеюсь, это зрелище не было тебе отвратительно.

Несмотря на удивление, Кримгильда покачала головой.

— Это не большее варварство, чем некоторые из поступков бургундов. Однако, признаться, я не вполне это понимаю.

— Последняя скачка воина, — объяснил Этцель. — К солнцу, к далекому горизонту. Он будет скакать, пока лошадь не падет под ним мертвой. Именно там и будет его могила.

— Ты тоже хочешь, чтобы тебя похоронили таким образом, когда придет твое время?

Он рассмеялся.

— А ты что, уже готовишься?

— Нет, — поспешно заверила его Кримгильда. — Я больше никогда не хочу терять супруга. Вот только способ похорон кажется мне немного… неподходящим для жизни в городах.

— Я думаю, мой отец был последним королем гуннов, нашедший свою могилу в степях, — согласился с ней Этцель. — Я хочу научиться тому, как другие народы хоронят мертвецов. Возможно, найдется ритуал, который смогут выполнять в своих новых городах и гунны. Ну что ж, нам пора. Мои шпионы докладывают о приближении войска к границам Грана. Либо это война, либо прибыла твоя семья.

Когда корабль бургундов причалил к берегу неподалеку от Грана, солдаты уже были готовы защищать короля мечом и щитом. Войско растянулось от реки до самого города, окружив Гунтера живым щитом. Воины стояли плечом к плечу и крайне неохотно расступались, чтобы пропустить Этцеля, Кримгильду и нескольких стражников.

Гернот и Гунтер спрыгнули с корабля в мелкую воду. Хаген шел прямо за ними, но вода не брызгала у него из-под ног, и его поступи не было слышно. Король Бургундии был впечатлен тем, что Этцель решился пройти в центр его тысячного войска всего лишь с десятью людьми охраны, как, впрочем, и тому, что гунн лично встретил будущих родственников, вместо того чтобы дожидаться момента, когда Гунтер сам приедет к нему во дворец. Ходили слухи, что новый предводитель гуннов намного лучше разбирался в придворном этикете, чем его грубый отец.

Кримгильда удивила братьев не меньше. На ней было платье из грубой ткани, больше подходившей к суровой местности, а не из привычной тонкой материи, из которой она шила себе одежду при дворе. Волосы, зачесанные назад, Кримгильда перевязала кожаной лентой. Однако больше всего изменилось ее лицо — все детские черты исчезли, как будто стерлись временем. Перед ними стояла гордая женщина с уверенным взглядом. Однако что-то в ней дрогнуло, когда она увидела Гернота.

Первым ее обнял Гунтер.

— Наконец-то мы встретились по поводу, который связан с радостным событием, а не с каким-нибудь несчастьем.

Она прижала его к себе, однако неотрывно смотрела при этом на младшего брата.

— Так, как и должно быть.

Когда она повернулась к Герноту, между ними, казалось, выросла невидимая стена, не дававшая им искренне поприветствовать друг друга.

— Я не ожидала, что ты приедешь.

Молодой принц был разочарован. Неужели Кримгильда настолько ненавидела Эльзу, что была готова из-за этого разорвать отношения с братом?

— Мне хотелось порадоваться за тебя на этой свадьбе точно так же, как я радовался, когда ты выходила замуж в первый раз. А твой сын? Разве он не мой племянник?

Только сейчас, проследив за ходом его мыслей, королева бросилась в объятия Гернота.

— Я так рада, что ты обо мне беспокоишься. Пожалуйста, прости меня.

Приблизив губы к его уху, она тихо шепнула:

— Ты все поймешь. Причем довольно скоро.

Этцель тоже сделал шаг вперед и протянул Гунтеру руку.

— Вот уже во второй раз мы стоим друг против друга и не обнажаем мечи. Это добрый знак.

Гунтер ухмыльнулся:

— Во второй раз ты хочешь жениться на моей сестре. Я рад, что теперь могу отдать ее тебе.

Король гуннов немного нахмурился.

— Ты никогда не мог запретить мне жениться на Кримгильде, да и сегодня не в твоих силах отдать ее мне в супруги. Я горжусь тем, что она сама сделала первый шаг, — сказал Этцель и обнял Кримгильду.

У Гунтера немного закружилась голова, но Хаген тихо произнес:

— Этцель — гордый властитель, здесь его королевство. Мы должны действовать осторожно.

Вместо того чтобы сначала поговорить с почетными гостями, Этцель повернулся к солдатам Бургундии:

— Мы забили для вас сотни свиней! Мы наварили много пива! Да и жадных до любви женщин у народа гуннов тоже предостаточно! На три дня вы — наши братья, а Гран — ваша родина!