Кольцо нибелунгов - Хольбайн Вольфганг (читаем книги .TXT) 📗
Передвигаясь по улицам, жители этого города шлепали по грязи, так как проходы между шатрами не были вымощены, как в Вормсе: их просто вытоптали ногами в траве. Здесь не было ни выгребных ям, ни какой-либо другой возможности избавляться от нечистот, за исключением закапывания. Скот не запирали, и животные свободно бродили по улицам до тех пор, пока кто-нибудь из них не попадался голодному солдату. Сырое мясо резали на тонкие полосы и вялили под седлом лошади, а затем ели: костры служили гуннам лишь источником тепла. Еще грязнее животных казались дети, за которыми, очевидно, никто не смотрел. Когда их маленькие ручки и ножки становились достаточно сильными, им разрешали учиться у солдат искусству стрельбы из лука, а также управлять лошадью.
К нескольким тысячам чужеземных воинов примкнуло почти столько же солдат, стоявших под флагом Ксантена и Дании. Кримгильда предложила объединить два войска, хотя между двумя народами царило недоверие. Люди должны были познакомиться друг с другом в повседневной жизни и за работой. Конечно, возникало много конфликтов и недовольства, но солдатские сердца во всех королевствах были одинаковы, так что многие воины, сидя у костра, братались, как старые друзья.
— Мы дикий и гордый народ, — говорил Этцель, прогуливаясь с Кримгильдой по Грану без всякой охраны. — Но наша душа знала раньше одни только походы, но не цель этих походов. Мой отец хотел дать гуннам родину. Гран, конечно, не Рим и не Константинополь, но это уже начало государства, которое, несмотря на все завоеванные нами королевства, никогда не было отмечено на карте — королевство гуннов.
Кримгильда кивнула. Ее не пугали ни шум, ни грязь.
— Всего лишь несколько поколений назад варварство было свойственно и моему народу. Вряд ли мы можем упрекать гуннов в том, о чем поется во многих песнях в Бургундии.
Этцель улыбнулся. Для воина-варвара у него была умная и приветливая улыбка.
— С каждым твоим словом я убеждаюсь в том, что сделал правильный выбор. Ты поможешь нам сравняться с галлами, готами, франками и саксами. Мы заслужим уважение не мечом, а благородством и великими достижениями. Очень жаль, что ты не можешь познакомиться с Мундцуком. Старый гунн очень любил своих сыновей, но в то же время умел ценить мудрых и сильных женщин.
— Я тоже сожалею о смерти великого предводителя. Меня лишь удивляет, что народ, кажется, не очень опечален его смертью: на лицах твоих соотечественников я не увидела горя.
Этцель рассмеялся, по пути шлепнув по заду стоявшую посреди улицы лошадь, от которой исходило зловоние, туманом повисшее в воздухе.
— Мужчины живут и мужчины умирают. Восторгаться первым так же глупо, как горевать по поводу второго. Завтра утром мы проводим тело моего отца в последний путь. Если ты чувствуешь себя готовой к этому, можешь присутствовать на прощальной церемонии вместе со мной.
Кримгильда кивнула.
— Я всегда буду рядом с моим королем.
Впервые с тех пор, как Этцель в Ксантене получил шанс завоевать руку бургундской принцессы, в его душу закрались сомнения.
— Честно говоря, в моей голове не укладывается тот факт, что королева твоего положения без всяких колебаний согласилась жить в Гране. Учитывая твое происхождение, все это должно казаться тебе свинарником.
Кримгильда с улыбкой посмотрела на него.
— То, что я вижу здесь, — это искренность. Поверь мне, свиньи живут и в мраморных залах.
— А ты уверена, что эта жизнь сможет дать что-то тебе и твоему сыну?
Кримгильда взяла гунна за руку, чтобы развеять его сомнения.
— Этцель, здесь мой сын вырастет воином — именно этого я и хочу. А что касается меня самой, то я не очень притязательна. Я готова смириться с тем, что в Гране мне потребуется намного больше платьев, чем в Ксантене. — Королева указала на подол своего платья, который уже успел пропитаться грязью и нечистотами.
Этцель рассмеялся, и Кримгильда рассмеялась вместе с ним.
Около тысячи бургундских солдат проехали через Дунай, преодолев треть пути в Гран и собравшись у горных городов — Пассау и Вены. Вскоре король пересел на корабль, плывший под гордым бургундским флагом, в то время как войска продолжали идти пешком. Еще на трех кораблях перевозили провиант. Дунай был не столь извилист, как Рейн, и бургунды решили, что им намного проще перевозить груз на кораблях, чем делать это с помощью лошадей.
Гунтер стоял на носу корабля, и все думали, что король погрузился в свои мысли, но на самом деле он прислушивался к наставлениям Хагена, который не скрывал своего возбуждения:
— Мой король, настали славные времена! Все неблаговидные поступки скоро будут оправданы достижением благородной цели!
— Что ты имеешь в виду? — прорычал Гунтер.
— Когда мы надеялись создать союз Бургундии и Ксантена, судьба подарила нам Данию и Исландию. Когда мы думали, что теряем свое влияние в связи со смертью Зигфрида, появилась возможность — благодаря Кримгильде — завладеть остатком континента. Вы только представьте себе: новое королевство с новым названием! И Гунтер будет уже не королем — нет, он будет императором.
Король сплюнул в воду.
— Что ж, тогда убийство Зигфрида было не позором, а долгом, предписанным нам богами.
Тонкогубый рот Хагена растянулся в улыбке.
— Так и есть. Вам не придется оправдываться за это перед судьей ни в жизни, ни в смерти.
— Остается вопрос, как же нам заполучить себе королевство гуннов?
Советник погладил себя по бороде.
— Это зависит от того, какой из Этцеля правитель. Если он слаб, то всеми делами будет заправлять Кримгильда. Если он силен… Что ж, Зигфрид тоже был силен…
— Ты что, снова хочешь обнажить мечи? — прошептал Гунтер.
Хаген покачал головой.
— Это привело бы к войне, которой никто не желает. Но ведь есть настойки, порошки и мази, при использовании которых даже молодой король может умереть, казалось бы, естественной смертью.
Гунтер хотел что-то возразить, но тут подошел Гернот, и советник быстро отступил в сторону.
— Брат, можно с тобой поговорить?
Гунтер обнял принца за плечи.
— А что? Ты когда-то не мог со мной поговорить?
Гернот опустил взгляд.
— Я боюсь за Бургундию.
— Это еще почему?
— Мне кажется, что Кримгильда, покидая нас, не очень дружелюбно была настроена по отношению к нашей стране. Да и у Этцеля вряд ли остались от Бургундии приятные воспоминания, — с тревогой в голосе произнес он. — И теперь мы едем с таким войском прямо в сердце королевства гуннов. Может, нам следовало сначала помириться с Кримгильдой на расстоянии?
Гунтер кивнул.
— Возможно, ты прав. Но отказ от приглашения был бы воспринят как прямое оскорбление. Я ищу примирения с сестрой, ведь она — ключ к миру с гуннами. Даже Хаген… — Он вовремя опомнился и сумел не вызвать лишних подозрений неосторожными словами. — Даже Хаген всегда говорил, что умная королева сможет мудро управлять самым глупым королем.
— Бургундия всегда славилась умными женщинами, — пробормотал Гернот. — Но почему тогда все так вышло? Почему земля за последние месяцы впитала в себя столько крови?
Гунтер вздохнул:
— Вероятно, для власти требуется кровь. А может, ошибка Зигфрида состояла в том, что, идя к своей цели, он полностью положился на золото нибелунгов.
— Ты веришь в древние легенды?
Король проникновенно посмотрел на брата. Его глаза казались удивительно ясными, чего уже давно с ним не было.
— Я крещен в христианстве, Гернот, и вся эта болтовня о нибелунгах мне не нравится. Но с тех пор как Зигфрид победил Фафнира и принес золото в Вормс, хорошие поступки приводили лишь к горю. Я открою тебе одну тайну, чтобы доказать свою готовность идти на компромисс. Это я украл золото из собственной казны.
Глаза Гернота расширились.
— Ты украл у нашей сестры ее наследство? Король Бургундии — вор?
Гунтер схватил его за плечи.
— Ты что, не понимаешь? Золото приносило несчастья! Отдавая его нибелунгам, я хотел снять с нас проклятие!
