Семена Распада. Том I (СИ) - Никольский Олег (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
В один из последующих дней она просто не открыла глаз.
До крови прикусив губу, и с мокрыми от слёз глазами, Эжен сам вознёс Поль на погребальный костёр. И в первый и последний раз поцеловал таинственную пророчицу, прежде чем бросить пылающий факел.
Позже он, поднявшись на самый высокий из скальных пиков, окружавших долину, развеял её прах. И оставил на холодном камне вырезанную кинжалом погребальную надпись: «Ты пришла из ниоткуда и ушла в никуда, но навеки осталась в моём сердце».
Эжен стоял на продуваемой ветрами каменной площадке, и плакал. Слёзы, не прекращаясь, текли по его лицу. Во рту горчили воспоминания. Он с болью в сердце вспоминал несдержанное обещание, и предсмертные слова отца, наказывающие беречь пророчицу.
Простите, отец… я не смог… но, я знаю, вы смотрите на меня из Пепелища, и гордитесь мной… Теперь я Лазурный Князь, отец! Никто из де Ителей не поднимался так высоко! И ты прости меня, Поль! Я всегда любил тебя, проникся любовью с того самого первого дня, но так и не смог сказать тебе об этом… я ведь даже не узнал твоего настоящего имени, не раскрыл тайны твоего дара… Воистину насмешка судьбы!
Вьюрок ещё долго говорил, и хлещущий ветер заглушал его слова. Ему было безразлично, сердце требовало отдать последний долг, прежде чем принять корону из клыка лазурного дракона.
Глава 20. Опасные игры
Когда-то Дэя считалась величайшим городом в Старой Ольтрии и во всей пустыне Фер-Арун, а её цитадель Сердце Бури, словно подпирающая небеса, по праву именовалась неприступной. Но те годы уже давно позади: стены из жёлтого кирпича ныне искрошились и осели, а от величественной твердыни Песчаного Шаха остались только полуразрушенные башни.
Этот город ещё не мёртв, но и живым его назвать трудно. Как рассказал имперским посланникам старик у колодца: Песчаный Шах увёл на войну всех мужчин способных держаться в седле. Маски воинов надели даже на ещё ни разу не брившихся юнцов. В Дэе остались лишь женщины, дети и немощные старцы — отныне единственные жители этого царства пыли и ветра.
Ольтрийцы долго не хотели открывать ворота отряду Лунца, не веря в безобидные намерения наёмников, и сделали это лишь после того, как с городским элишем переговорил чародей Стеврос.
Древние изъеденные жучками-древоточцами врата привычно раскрылись, пропуская в песчаную обитель неожиданных гостей. Обычно этим путём в город возвращались царевы налётчики, гружённые богатой добычей или же одной только тягостью потерь. Сейчас же их место занял малочисленный, но грозный отряд пришельцев из Южного Шохея. Верные Долгу шли настороженно, Лунц заранее приказал им натянуть тетивы арбалетов, готовясь к возможным сложностям.
— Здесь пахнет… печалью, — не сразу подобрав слово, заметил Кейнис.
— Нет, это запах старости, смерти и обречённости. Это место давно мертво, а они… — Дий указал на измученных жарой и жаждой людей, с испугом взирающих на наёмников. — …лишь черви, день за днём пожирающие труп когда-то великого города.
— Не всё так плохо, друзья мои! — вмешался в разговор норинец. — Стоит отметить, что беды Старой Ольтрии кроятся исключительно в гордости её правителя. Если бы Шах Песков признал себя проигравшим и сдался на милость своего стеклянного собрата, то это стало бы окончанием мучений для его народа. Но… он ольтриец, в его жилах течёт старая горькая разбойничья кровь. Шах скорее выкажет себя глупцом и безумцем, пожертвовав всем, что имеет, но никогда не признает первенства тех, кто решает вопросы с помощью кошелька, а не сабли.
Отряд прошествовал по пыльной обрамлённой грязными арыками главной улице, от которой извилистыми древесными корнями во все стороны тянулись переулки. Выбрав один из них, наёмники постепенно начали смещаться в сторону Старого Города. Стеврос рассказывал, что они ещё с прошлого раза хорошо запомнили место, где можно остановиться на день другой. Им оказалась самая крупная в Дэе таверна под странным названием «Мраморный Конь». Это было трёхъярусное здание из серого песчаника, построенное ещё те в далёкие времена, когда этот город являлся частью единого и могущественного государства, объединённого под твёрдой рукой Артеана Ольтрийского. Изначально диковинную для Ольтрии плоскую крышу таверны украшал каменный жеребец. Ярящийся вздыбленный конь воплощал в себе неукротимую волю Песчаного Шаха и верного ему народа, но время не пощадило и его. От внушительной статуи остались только обломки задних ног.
У входа позёвывал охранник в белом тюрбане и с саблей на поясе. Судя по круглым голубым глазам и светлой коже, тот был наёмником откуда-то с севера. Заметив приближающийся отряд, страж заливисто свистнул, нарушая покойную тишину распаренного города. И откликаясь на его зов, отовсюду начали появляться люди, все как один в длинных до пят лиловых плащах и со стянутыми в высокий хвост волосами. Они выходили из тёмных переулков, выглядывали из оконцев ближайших домов, а то и возникали внезапно на их крышах. У большинства на поясе висели сабли, некоторые вооружились ещё и короткими метательными копьями — сулицами.
— Вам лучше вернуться в повозку, — изменившимся голосом проговорил чародей. Дий молча кивнул и направил свою лошадь в обратную сторону, но его помощника мучило любопытство.
— Почему? Кто это такие? — вопросил тот, схватив норинца за рукав.
— Пурпурные Змеи — наши собратья по ремеслу, однако с дурной славой, их наэмир, Квецион Прекрасный при последней встрече обещал лично вырвать Лунцу глаза, — свистящим шёпотом ответил ему Стеврос.
А между тем появлялись всё новые и новые плащеносцы, хотя их уже было раза в полтора больше чем Верных Долгу. Откуда-то из подвалов таверны выбрался высокий наёмник в таком же, как и у остальных лиловом плаще, но с чёрной перевязью через правое плечо. Лицо он имел длинное, обрамлённое неровными кустиками бороды, а яблоко кадыка выпирало сильно вперёд, что делало его ещё безобразней.
— Тавиар — первый помощник, — шепнул чародей, указывая на того глазами. Кадыкастый смачно плюнул на землю, утёрся рукавом и обратился к стрелковому наэмиру дребезжащим пропитым голосом:
— Эй, Лунц, бледная ты поганка, выходь! Разговор есть!
Сероглазый наэмир выехал вперёд строя на своём тонконогом кауром коньке, и смерил первого помощника презрительным взглядом.
— Говорить не хочешь?! Думаешь, старый Тавиар тебе не ровня?! А мне плевать, хоть подавись своей гордостью, опарыш! Мне приказано поглядеть, чтобы ты не сбежал, пока Квецион с девицами не нарезвится!
Пурпурные Змеи и не думали скрывать своих намерений, по их лицам явственно читалось желание скорее получить повод для драки. Пальцы нервно теребили рукояти сабель, наконечники копий угрожающе подрагивали, но арбалетчики Лунца будто бы не обращали на это внимания, продолжая стоять, вытянувшись по струнке.
Наконец, когда казалось, что напряжённое ожидание достигло своего пика, двери таверны распахнулись, как от сильного удара. Старинное здание исторгло из себя человека в белых шароварах и лиловом плаще, накинутом на голый торс. Судя по неверной походке, тот был изрядно пьян.
— О! Лунц, старый друг! Как я рад тебя видеть! — дурачась, воскликнул пьяный, откидывая со лба длинные пряди спутавшихся волос.
— Доброго здоровья, Квецион, — негромко откликнулся наёмный наэмир, спрыгивая с лошади, и это была самая длинная фраза, которую деффские посланники слышали от него с начала путешествия.
— Хе-хе… а ты постарел и п-подурнел, помотала тебя судьба… ох, выпьешь со мной? — вопросил человек, по непонятным причинам носящий прозвище Прекрасный, принимая из рук помощника плетёную бутыль хлэда. — Нет ничего лучше на ольтрийской жаре, чем выпить кружку другую морозного напитка! Ну, так что?
— Нет, — коротко ответил Лунц.
— Ох, я и забыл, до чего же ты скучная зараза! Зачем ты вообще подался в наёмники, Лунц?! Хлэда не пьёшь, баб не хочешь, на кой ляд такому как ты деньги?!
