Хозяйка Судьба - Мах Макс (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗

«Интересно… — мысли Карла еще не набрали привычной для него скорости, они были медлительны и неповоротливы, как снулые рыбы, но уже то хорошо, что он снова мог мыслить. — Интересно, что заставило их забыть о моей просьбе, время или…?»

«Тет… — неожиданно припомнил он. — Тет ведь означает два!»

Действительно, буквы трейского алфавита имели и числовые значения тоже, что, и дало когда-то толчок возникновению трейской нумерологии, которая со временем благополучно превратилась в герменевтику. Впрочем, трейская нумерология много чего породила и много чему дала жизнь. А «тет», который Карл выбрал сам и не случайно, тет — это, и в самом деле, была не только буква.

«Два… Выходит, я позвал их сам?!»

2

Карл хотел было окликнуть их, но этого не потребовалось. Женщины неожиданно остановились и заозирались с таким видом, как если бы вокруг них сейчас происходило нечто замечательное и необычное, чего Карл, по-прежнему сидевший, откинувшись в изнеможении на стену около Зеркала Ночи, видеть, не мог. Впрочем, так оно все, по-видимому, и обстояло. Он ведь пришел сюда раньше них, и серебристый мерцающий свет зала Врат приветствовал его тоже первым. А теперь вот пришел черед его женщин.

Между тем, на лицах Деборы и Валерии возникло вдруг выражение удивления и настороженности, вполне объяснимое, если принять в расчет, что предстало теперь перед их взорами, а еще через мгновение обе они увидели Карла, и настроение их снова изменилось.

— Зачем вы здесь? — хрипло спросил он, глядя на одновременно шагнувших к нему встревоженных женщин. Слова дались Карлу с трудом, но все-таки с задачей своей он справился, его услышали и поняли.

— Тут творятся страшные вещи, — сказала Валерия своим высоким напряженным голосом, и гулкое эхо ее слов, отразившись от высокого черного купола, обрушилось на Карла, как удар грозы.

— Сердце неспокойно, — коротко и тихо ответила на его вопрос Дебора, с видимым беспокойством осматривая Карла. — Что здесь произошло?

«Хороший вопрос. Что, в самом деле, здесь произошло?»

— Ничего, — Карл просто не знал пока, как рассказать им о том, что пережил за то время, которое они провели без него.

«Они без меня, я без них…»

— Вероятно, поэтому, отец, вы и выглядите так, как если бы пережили здесь хорошую битву, — холодно усмехнулась Валерия, в глазах которой, впрочем, сгустилась сейчас глубокая, знакомая ему до сердечной боли, синь не меньшей, чем в глазах Деборы, тревоги. — И потом, чем-то же вы, герцог, здесь столько времени занимались?

— Сколько времени? — Карл непроизвольно взглянул на свой все еще продолжавший гореть на мозаичном полу факел и перевел взгляд на другой, погасший, который держала в руке его дочь.

— Не знаю, — ответила за Валерию Дебора, и его обдало теплой, врачующей раны сердца, волной ее любви и участия. — Трудно судить без луны и солнца, но наш друг утверждает, что никак не меньше половины ночи.

«Три часа… может быть, даже четыре…»

Впрочем, скорее все-таки три, потому что факелы просто не могут так долго гореть. Значит, три. Три часа и две жизни, настоящая и мнимая. И зов, который он снова, не отдавая себе, впрочем, в том отчета, послал в вечность. Но послал ли? Трезво рассуждая, Дебора и Валерия могли прийти к нему и по собственному разумению. И причины — веские — если иметь в виду время, у них на то имелись.

«Время, — повторил он про себя, как будто пытаясь запомнить это слово раз и навсегда. — Время и… забота, рождающая тревогу».

Однако и без этого, ему было в чем усомниться. В первый раз Карл вызвал рефлеты. Случайно или все-таки нет — боги ведают как — но, что случилось, то и случилось. Рефлеты он вызвал, но мог ли он с такой же легкостью вызывать живых, обладающих свободой воли людей, Карлу было пока неизвестно. Возможно, но не обязательно, вот в чем дело. Однако интуиция подсказывала, что все так и произошло: мог и сделал, позвал, и они пришли. Вот только зачем он их позвал?

Карл попытался сосредоточиться на этой мысли, но думать — тем более, думать быстро, то есть так, как привык он это делать — было пока сложно. Изнурительный это труд ворочать неподъемные глыбы смыслов, однако, и сдаваться было тоже не в его характере.

«Место это особенное, — напомнил он себе, преодолевая апатию и немощь. — И магия его такого сорта, что ожидать от нее можно всего, что угодно».

Однако и то верно, что догадку, мелькнувшую у него перед самым приходом женщин, было легко проверить.

«Тет — два, а капет — пять… А думал я, подходя к Зеркалу Ночи об Алмазной Мотте, вот в чем дело».

Мотта…

— Место это особенное, — сказал он вслух, ощутив вдруг, как мучительно пересохли его гортань и язык. — И со временем здесь происходят очень странные вещи…

Преодолевая предательскую слабость, Карл отстегнул от пояса флягу, вынул, стараясь не показать женщинам, как дрожат его руки, пробку и на несколько долгих секунд приник к горлышку. Вино, терпкое и чуть сладковатое неразбавленное вино с южного берега, из запасов — спасибо им за предусмотрительность — бана и банессы Трир, освежило его и придало сил.

— Мотта, — сказал Карл, когда, наконец, оторвался от почти опустевшей полулитровой фляги. — Я думаю, дорога привела нас в Мотту.

И в тот же момент, как дрогнул воздух, потревоженный силой его голоса, Карл достоверно узнал, что не ошибся. Это и в самом деле была Мотта. Впрочем, ничего, кроме подтверждения этой созревшей в его собственной душе догадки, зал ему про Мотту не «сказал». Подтвердил и все.

Мотта.

— Или это сама Мотта призвала нас. Возможно, и так.

— Мотта, — повторила за Карлом Дебора. — Ты…?

В голосе ее звучала сейчас растерянность, граничащая с испугом. И не напрасно, потому что, если Карл не ошибся, и это, в самом деле, была Алмазная Мотта, то чудо это было такого рода, что трудно так сразу решить, ликовать ли по этому поводу, или горевать. Но дело, судя по всему, было сделано, оставалось только дождаться еще одного, последнего, подтверждения.

— Мотта, — повторила за ним Дебора.

— Мотта? — переспросила Валерия и, как будто в поисках помощи и защиты, оглянулась на дверь, через которую вошла в этот зал вместе с Деборой всего лишь минуту назад.

«Минута или две, какая разница, если они все равно сейчас встретятся. Здесь или там, но они не разминутся».

— Думаю, он уже к нам идет, — сказал ей Карл и полез в карман за трубкой.

3

Ну что ж, вычурная магия Мотты и древняя магия чисел не обманули его ожиданий. И художественное чувство не подвело. И узы, связавшие его самого со всеми этими людьми, точно так же, как и многих из них между собой, выдержали проверку перед ликом Неведомого. Все это так, и, однако, ни о чем подобном Карл даже не подумал, видя, как вновь — уже в третий раз за эту ночь — открываются так долго остававшиеся запертыми двери, чтобы пропустить в зал Врат еще пятерых неслучайных здесь и сейчас людей. Думал Карл в этот момент совсем о другом.

«Это будет длинная ночь», — решил он, глядя на входящего из «света дня во мрак ночи» Конрада Трира. И в мысли этой смешались усталость и восхищение, и понимание огромности чуда, свидетелем которого ему посчастливилось теперь стать, и готовность не упустить этот единственный в своем роде шанс, чего бы это ему не стоило, что бы ни ожидало его затем, за замкнутыми «неснимаемой» печатью Задона Вратами Последней Надежды.

«Это будет длинная ночь…»

За Конрадом, державшим в левой руке ярко пылавший факел, а в правой — обнаженный меч, шли, взявшись за руки, Виктория и Анна. Обе колдуньи были бледны и едва ли не напуганы, но головы, тем не менее, держали гордо поднятыми, и глаза их были бесстрашно открыты в неизвестность. При виде женщин Карл вновь испытал мгновенный приступ ужаса, вспомнив то, что желал бы забыть, но обречен был теперь нести в своей душе до последнего дарованного ему судьбой шага, последнего вздоха, последнего удара сердца. Да и нельзя ему было об этом забывать, никак нельзя.