Хозяйка Судьба - Мах Макс (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Глава 6
Зеркало Дня
1
Все кончилось. Карл снова был в зале Врат. Стоял, тяжело дыша и все еще содрогаясь от волн нестерпимой боли, прокатившихся мгновения назад через его тело и душу, а из резной каменной рамы, оттуда, где жизнь назад неслись сквозь великую Тьму Кости Судьбы, по-прежнему слепо глядела на него глухая, тщательно отшлифованная гранитная стена.
«Ничего».
Ему потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы осознать, что испытание его закончилось, но воспоминания о непрожитой жизни отпустили его не сразу, да и, отпустив, отступив в тень, вовсе не покинули, оставшись с ним, в его душе и сердце, и уже, по-видимому, навсегда. Впрочем, сейчас Карл находился в таком состоянии, что не смог бы даже с уверенностью сказать, какая из двух версий его жизни была истинной, а какая ложной. Изощренная ловушка, поджидавшая его в Зеркале Ночи, была — что и говорить — из тех, которые так просто свою жертву не отпускают. Если отпускают вообще. И Карл понимал — не умом, так сердцем — ощущал, знал, был уверен (насколько в таком деле вообще можно было быть в чем-то уверенным), что окажись он хоть немного другим, из этого «зеркала» ему уже не возвратиться. Возможно, впрочем, что плоть его и сохранила бы свой привычный облик, но, в любом случае, это был бы уже совсем другой человек, притом такой, каким Карлу — прожившему свою жизнь так, как он прожил ее на самом деле — быть совсем не хотелось.
С тихим стоном, прорвавшимся сквозь плотно сжатые, запекшиеся от внутреннего жара губы, он опустился на мозаичный пол и, совершив нешуточное физическое усилие, развернулся так, чтобы опереться спиной о стену. У него не было сил даже на то, чтобы просто сидеть. Он был опустошен и обессилен, а лицо его, как оказалось, было мокрым от пота и слез. Карл поднял руку и провел ею по лицу. Его обычно твердая и сильная рука предательски дрожала, хотя и слезы, и такая очевидная физическая немощь были ему раньше едва ли знакомы. Впрочем, воспоминание об исковерканной и извращенной жизни и сама эта жизнь, какой предстала она перед Карлом в Зеркале Ночи, оказались тяжелым испытанием даже для его стойкого сердца, а тело… Что ж тело всего лишь платило свою обычную цену за все, что случилось принять в себя его душе. Возможно так же, что тяжесть охвативших его переживаний была неразрывно связана с тем, что душа Карла и неотделимое от нее, не ведающее границ и пределов, воображение легко восполнили пробелы в картинах, виденных им там, в темном зазеркалье магического «окна». Они дополнили неполное до целого, и создали, в конце концов, живой и непротиворечивый образ иного, такого узнаваемого и такого отвратительно чужого Карла. Ведь тот непохожий на самого себя Карл Ругер — и это было самым страшным для него открытием — являлся настолько же реальным, насколько таковым он ощущал себя теперь, здесь и сейчас, в гулком многовековом запустении зала Врат. Все дело было в том, что два эти Карла имели не только одни и те же внешние черты, они и внутренне были одним и тем же человеком со всеми его достоинствами и недостатками. А в том, какие именно из этих черт стали главными, доминирующими, было слишком много случайного, чтобы сказать с определенностью, какая из двух прожитых Карлом жизней была неизбежным порождением его судьбы.
«Неопределенность, — подумал он с тоской. — Случайность и неопределенность. Так что же, тогда, есть человеческая судьба?»
Однако и то верно, что увиденное, а вернее, прожитое им там, за гранью реального, уже успевшего состояться для него и вместе с ним, мира, не было ни ужасным миражом, ни страшным бредовым сном, вроде того, что привелось увидеть Карлу много лет назад в Высоких горах, когда его отравила там местная колдунья. Хочешь, не хочешь, а приходилось признать, что это был особый род реальности, потому что в этом Зеркале, как, впрочем, и в Зеркале Дня, Карл не только жил своей особой человеческой жизнью, но и узнал много совершенно неизвестных ему ранее вещей. И если и это не было обманом — а он чувствовал, что так оно и есть — то существование в «зазеркалье» оказывалось таким же реальным, как и та жизнь, которую человек проживает «под луной и солнцем».
«Так сколько же раз мы живем? — спросил он себя. — Сколько судеб приготовлено нам в сияющих чертогах Высокого Неба?»
Карл посмотрел на факел, горевший в его руке, и, не задумываясь, отшвырнул его прочь. Он уже понял, что свет в этом зале никогда не погаснет. Во всяком случае, он не погаснет до тех пор, пока Карл не покинет это место насовсем. Вопрос был лишь в том, куда, в конце концов, он отсюда уйдет, и уйдет ли вообще. Магия зала Врат поражала воображение своей невероятной силой и неслыханной изощренностью. Даже время здесь текло совсем с другой скоростью, чем, скажем, там, в мире, создаваемом магией волшебных зеркал. Однако и это, если разобраться, являлось не большим чудом, чем сами прожитые Карлом нигде и где-то жизни. Впрочем, теперь, когда снова получила продолжение его собственная, не приснившаяся и не пригрезившаяся ему жизнь, небезинтерсно было узнать и то, отличается ли скорость течения времени здесь, внутри этих гранитных стен, от той, что определяет жизнь человека вне их. Как ни мало было ему известно на сей счет, Карл склонен был полагать, что отличается, но для проверки этого предположения, ему следовало покинуть зал Врат.
«Врата Последней Надежды…» — теперь он знал со всей определенностью, что это не художественный образ и не символ веры, а реальный, на самом деле существующий предмет. При том, существующий не где-то вообще, а именно здесь, в этом древнем зале, куда, в конце концов, и привела его дорога длинною в жизнь.
«Последняя надежда — мысленно повторил он, пробуя привычные, как молитва, слова на вкус. — Последняя… Но чья это надежда?»
Впрочем, ответ на этот вопрос, кажется, был уже им получен. И если все так и обстояло, то и многие другие вопросы, составлявшие предмет его размышлений в последние шесть месяцев, получили, наконец, свое разрешение. Однако и то правда, что спешить с выводами было бы опрометчиво. Кто знает, возможно, такова и была цель Зеркала Ночи, чтобы внушить Карлу некоторые ложные истины?
«Возможно…» — но он давно уже знал, что ответить сразу на все вопросы, значит, не ответить ни на один.
Не спешите с выводами, господа студиоузы, — сухой, как старый пергамент, голос мэтра Горностая прозвучал в зале Врат так явственно, как если бы старый философ оказался теперь здесь во плоти.
«Не буду», — согласился с ним Карл, возвращаясь к своему самому первому вопросу.
«Как быстро бежит время?»
Любопытный вопрос. Как раз из тех, что так любил старик. Но что бы проверить гипотезу о разности в скорости течения времени в разных частях лабиринта, Карлу действительно необходимо было покинуть это место, чего сделать он не мог. Но если так, то кто-то другой должен был придти к нему сюда, что, как показалось ему сейчас, вполне могло теперь случиться. Мысль эта заставила Карла перевести взгляд на дверь, через которую — то ли вечность, то ли всего лишь несколько минут назад — вошел сюда он сам, и, как оказалось, посмотрел он туда вовремя.
Тихо, едва слышно, скрипнула отворяющаяся вовнутрь створка двери, и, держа перед собой прогоревший почти до самого конца факел, в зал вошла Дебора. Она вышла на свет из плотной тьмы, заливавшей пространство за ее спиной, однако, шла так, что создавалось впечатление, что все обстоит как раз наоборот. Дебора двигалась медленно и осторожно, то есть, так, как если бы это именно здесь, в зале Врат, царил сейчас непроглядный мрак, в который она неожиданно для самой себя вошла со света. И факел она держала так, чтобы «осветить» как можно больший участок пола под своими ногами, и глаза ее были широко распахнуты, подобно тому, как делают это обычно люди, оказавшегося во тьме. А между тем, Дебора сделала еще один неуверенный шаг вперед, и сразу же в проеме двери появилась Валерия, державшая в опущенной руке свой уже окончательно погасший факел.
