Дождь в полынной пустоши. Книга 2 (СИ) - Федорцов Игорь Владимирович (книги онлайн полностью TXT) 📗
О вкусах рекомендовано не спорить. Теми, у кого он совершенно отсутствует или в зачаточном состоянии.
Вино расставлено в зеленом привозном стекле, причем стекло значительно превосходит количеством собственное содержимое. Экзотические сладости: ладду и шербет собрали к себе всю не вымерзшую мухоту. Фрукты непривлекательны и пахнут залежалым. Остальное…. Слишком много ароматов определиться с предпочтениями и не запутаться в тарелках и приборах. Как не вспомнить Мечи и свиристелку? Все по-простецки и можно честно и безоглядно черпать и плехать ложкой в миске. Шумно дуть и шумно сербать горячее. Отскабливать картофельные подгарки и золотисто-коричневое сало. Натыкивать на вилку или подхватывать шмат пальцами, тащить в рот. Слизывать жир чуть ли не с локтя. Говорить с набитым ртом, ковыряться ножом в зубах, выбирать лучшие куски, вылавливать из соуса тараканов и показывать соседям. Сбивать мух в суповую чашку и похваляться удалью. Дохлебывая вино, мыкать погодить со следующим разливом. Подставлять кружку, жадно следя за рубиновым потоком, и стремительно пить, проливая на грудь. Отдуваясь, млеть от вкуса и хмеля. Выглядит, возможно, дурно, но так и в глаз никто не ткнет. И косо не посмотрит. И необязательно вникать в тайный смысл слов, взглядов и вздохов.
− Твоя молитва, Поллак? — вернули мечтателя к проистекающей действительности.
− Что простите? — прикинулся глухим Колин.
− Твоя молитва. Хваление Всевышнему, за…., − Эция провела ладонью над изобилием стола.
− В Унгрии за подобное не благодарствуют, — не согласился Колин с Бюккюс. — Хлеб наш − пот наш. Так у нас говорят. Причем тут бог?
− В его власти лишить нив, садов, и тучных стад, − с удовольствием постращали юнца.
− Вы рисуете какого-то записного злодея. Бог не тот, кого больше всего бояться. А тот, кого более всех любят, − очень рассудителен Колин. − Принцип просите и воздастся, порочен. Сделай и пользуйся, куда верней и справедливей.
− Ты не в Унгрии, − жестко заткнули владетеля Хирлофа. Попытались заткнуть.
− Совершенно верно, эсм, − сожалеет Колин. О чем только? То, что не у себя на родине, или отсутствию привычного ему порядка.
− Тогда присоединяйся, − гырчит Эция, не желая разбираться в тонкостях сказанного унгрийцем и ожидая повиновения. С голоду помрет или куском рот порвет, ей не важно, но должен исполнить требование. Проверено, худшие тираны не сидят во дворцах, облаченными в пурпурные тоги правителей, но делят с нами дырявый кров, скудный стол и тесный ночлег. Их власть мизерна, от того нетерпима к любому прекословию.
Подчинение Хирлофа не обсуждалось, но те, кто унгрийца знали, в капитуляцию перед настырной старухой не верили. Расходились лишь в подозрениях, как он поступит в сложившихся щекотливых обстоятельствах.
Колин попросил слугу и, тарелку от него убрали. Перед ним пустой стол. Ни крошки, ни глотка….
Изворотливость похвали — Лаурэ повела острым носом и дернула бровкой. Но не простили — Эция прошипела коротко и непонятно:,Выблядок!ˮ Или что-то в этом роде.
Ему уготованы смотрины. Ничем иным происходящее в Сомон-холле не объявить. Несложный ребус Колину, не загадка всем остальным. Но что хотят увидеть? И кто хочет? Покупатель-то кто?
Человек сложный товар. Чем-то напоминающий луковицу. Сколько слоев снять, добраться до сути? И доберешься ли? Опять же, кому-то потребна шелуха, другим сочная сердцевины, третьим подавай наклюнувшуюся зеленую стрелку. Сложно угадать, не зная, наверное.
ˮВсе убеждены не флюгер указывает ветру, куда тому дуть. Но что известно о ветре и флюгере, так однозначно думать,ˮ − таков подход унгрийца к многим устоявшимся понятиям в его окружении. В том числе и торговле. Ведь искусство продаж в большинстве случаев заключается не в соблюдении интересов покупателя, а способности доказать совершеннейшую необходимость приобрести выставленный товар. Берите и владейте.
− Как ты находишь столицу? — обратилась к Колину Лаурэ, совершенно по приятельски, предлагая запросто, на равных, поболтать.
ˮНе только десерт, весь обед я!ˮ — принял унгриец свою незавидную участь.
− Поверьте, прекрасно обходился и без Карлайра, − признался он гостье.
− Горожанки хуже крестьянок? — полное непонимание барона граничит с возмущением.
− Не надо таскаться в Глобус и водить по ювелирным лавкам, − не иронизирует унгриец, но намекает на столичную избалованность. Лаурэ и Эция эскападу восприняли спокойно. За долгий век наслушались и не такого и не от таких умников.
− А куда в таком случае?
− Куда обычно водят крестьянок. На сеновал.
− И вся разница? — приятно Лаурэ слушать собеседника. И не шутка, и не подначка, осторожная попытка отвязаться. Даже не попытка. Проба.
− В этом, да, − подтверждает Колин.
− А в остальном? — добиваются от унгрийца большей определенности.
− Наши храмы скромней и не столь множественны.
− То есть бедны и вера ваша шатка.
− Зачем пастырям злато, если их служение словом? А вера, она не в храмах.
− Скажи еще паперти пусты! — тонко готовит подвох старшая Бюккюс.
− Грех выпрашивать то, что добывают трудами.
− Это же без малого Рай, − посмеялась Лаурэ. Но смешно ли ей? — Нищих нет, хворых и немощных тоже.
ˮНе досталось бы за фрей,ˮ − внимательно отнесся Колин к словам старухи. Ему незачем выносить встречи с Арлем на всеобщее обсуждение. Слишком все хрупко у него с исповедницей. Плохо коли Бюккюс решат на этом его подловить.
− Был, рай, − преисполнен мрачного сожаления Колин, обозначить свою уязвимость, увести от опасной и нежелательной темы.
− Отобрали тарелку с супом? — тут же добавила, соли на рануˮ Эция, порадовав барона.
− Благородный человек всегда найдет способ прокормиться, − звучит, как вызов и он Бюккюс принят.
− Но окажется ли он достаточно хорошо?
О ком она? О способе? Или человеке?
ˮУма у старухи не отнять,ˮ − польстил Колин противнику. Друзья подобным редким качеством обычно не блещут.
− Вне всяких сомнений, − зеркален в двузначности ответ унгрийца.
− И никаких подробностей?
ˮДааааа…,ˮ − только и мог сдержано выдохнуть унгриец, от вдруг наметившихся королевских милостей, загреметь в Анхальт. С грандой, без гранды, ему там делать абсолютно нечего. Как донести до других, понять?
− Управляюсь с оружием должным образом, − похвалился Колин, дорого себя предложить. То, что дорого, необходимо всем. И не обязательно в баронствах. Вложения в недвижимость и в движимость лучше держать под рукой.
− И только? — перестаралась старуха с удивлением. Младшая справилась бы лучше.
− Смотря, что под оружием подразумевать, − готов Колин обсудить тонкости. В мутной воде не только хорошо рыбу ловить, но и рыбе неплохо наживку объедать.
ˮХитер,ˮ − признала Лаурэ наиболее близкое ей.
− Тем не менее, твоя Унгрия теперь лишь пфальц, − отверзла злые уста Эция. Выдержанность юнца её не вполне устраивала. В негодовании являют на обозрение худшее. Ей того и надо. Грязи со дна унгрийской души.
− Хорошее не значит вечное, − не раскрылся Колин младшей Бюккюс.
− А ты, милочка? Тоже скучаешь по дому? — обратились к Кэйталин, отступившись на время от унгрийца.
Эсм-рыцарь не ожидала удостоиться внимания высоких особ и надеялась скромно отсидеться серой мышью. Сколь ревниво она не относилась к взлету унгрийца, сколь ни противилась его влиянию на Сатеник, но ничего поделать не могла. Теперь же свитская гранды рада уступить ему пальму первенства. Всех первенств. Старухи вгоняли её в нервную дрожь. С подачи камер-медхин, она знала о Бюккюс больше унгрийца, серьезно остерегаться их и избегать если не встреч, то разговоров с ними. Тем более, накоротке.
Повторять за унгрийцем не разумно. Выдумывать еще неразумней. Красиво врать и не менее красиво не врать, способен далеко не каждый. Отчего положение Кэйталин совсем худо. Страх быть уличенной, путал куцые мысли.
− Лучший город из мною виданных, − держит, голос и спинуˮ эсм-рыцарь.
