Клинки и крылья (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
Нет.
— Я тоже собрался, — сказал Альен и снова стал смотреть вперёд. Толпа жителей Гюлеи, придя в движение, волна за волной падала ниц перед мужчиной в маске, пока тот поднимался на палубу.
— Король так и не сказал о старухе, — заметил Ривэн после стянутого молчания, когда над берегом разлились удары гонга — ритмичные, ровные, как чьё-то громадное сердце. — А он ведь отпустил её на волю, верно? Разве это не событие?
— Событие, — согласился Альен. — Он просто старается не упоминать Сен-Ти-Йи. Пришлось бы объяснять, с какой стати он сделал это, объясняться с Люв-Эйхом… Всё-таки по закону, как рабыня, она оставалась его собственностью.
— Понятно, — кивнул Ривэн. — Проще уплыть, и дело с концом.
Альен улыбнулся — на этот раз через силу. Если Ривэн рассчитывал на шутку, получилось не так уж смешно. Хотя точнее точного: уплыть, и дело с концом… Что они совсем скоро и сделают.
Придя к морю ночью, Альен ощутил затхлый привкус дурной повторяемости. Он чувствовал это и в прошлом, когда доводилось изо дня в день, неуклонно тупея, заниматься одним и тем же (возможно, поэтому при мыслях о месте профессора в Академии или о законном титуле лорда Тоури его всё ещё пробирала дрожь)… И вот будто бы кто-то властный и насмешливый снова пустил его по старому кругу, как бродячие артисты на потеху детям пускают дрессированную белку в колесе.
Точно так же он стоял на берегу с Зелёной Шляпой. Тогда с ним тоже был Ривэн — но и Бадвагур тоже был.
И тогда Альен не пропах ещё этими проклятыми пряностями, от которых теперь не отмыться, словно от крови.
— Красиво, — вырвалось у Ривэна сдавленным шёпотом. Звёзды над Гюлеей отличались от привычных ему, и он засмотрелся на небо.
Пусть уж лучше на небо засматривается — шепнул внутри Альена кто-то объективный и злой. Он отмахнулся от этого голоса: стыдно признаваться, но копаться в чувствах Ривэна он сейчас не очень настроен.
Ривэн вызвался тащить их вещи, чтобы Альену не пришлось тратить силы, пользуясь магией. Нечего сказать, благородное предложение; но от этого Альену не стало бы ни лучше, ни хуже. Они уже плывут в Лэфлиенн с Сен-Ти-Йи — с врагом, — причём их принудили к этому: разве что-то более постыдное можно себе представить?…
Если только дом сотни поколений предков, по доброй воле отданный альсунгцам… Впрочем, хватит думать о лорде-отце — сейчас совсем не тот момент.
Альен наконец-то дорвался до моря, по которому так тосковал на душных островах Минши. Добрался до его переливчатой, тихо шуршащей глади — той ночью она казалась почему-то не чёрной, а исчерна-синей, как тёмный сапфир. До его солёного запаха, до его толщи, знающей всё обо всех. Знает ли море о новой жертве, принесённой на его берегах? Или на Бадвагура в каменной гробнице ему так же плевать, как на тело ювелира Сен-Иля, давным-давно обглоданное рыбами?…
— Ты смотришь туда, словно влюблённый, Альен Тоури, — с дребезжащим смешком заметила Сен-Ти-Йи. Старушка просеменила к воде, неловко клонясь на один бок (Альен почувствовал естественный и глупый порыв помочь); охнув, присела на корточки. Тишина стояла такая, что Альен расслышал, как скрипнули её кости, и невольно поморщился.
Отвечать он не стал. Сен-Ти-Йи глубоко ошибалась, если думала, что после похорон Бадвагура он будет снисходительнее.
— Не могу поверить, что она правда из этих, — шепнул Ривэн, остановив взгляд на затылке старухи — на растрепавшемся пучке седых волос, который выглядел, точно наспех пришпиленный комок паутины. — Ну, из тех, о ком говорил Зелёная Шляпа. Из бессмертных, тэверли или как их там…
— Она не в своём теле, — ответил Альен, злобно радуясь тому, что Сен-Ти-Йи явно слышит их шушуканье. — Здесь только её сознание — так действует эта магия. Бессмертная вынуждена много лет существовать в этом жалком, сморщенном мешке.
Ривэн тихо ойкнул, зажав себе рот. Но Сен-Ти-Йи даже не пошевелилась в ответ на выпад — лишь водила кончиками пальцев по мокрой гальке, бормоча что-то себе под нос. Мелкие волны по-прежнему набегали на берег, точно волны ленивого, малоподвижного войска, которое слишком уверено в победе. Наверное, именно так Хелт сейчас атакует Дорелию.
О, пусть её самонадеянность и в самом деле окажется глупой — во имя Хаоса и во славу его…
— Не таком уж и жалком, волшебник, — всё-таки отозвалась Сен-Ти-Йи пару минут спустя, поднимаясь. — Лет тридцать-сорок назад это тело было красиво, почти как твоё сейчас. Откуда тебе знать, что ты или твой друг не позарились бы в ту пору на маленькую рабыню?…
Насмешливое мурчание послышалось в её голосе — нотки, знакомые Альену по речам другой Сен-Ти-Йи. Той, что обладала прекрасными струящимися волосами и рожками… Он выстоял, не позволив себя смутить.
— Ну вот ещё… — брезгливо проворчал Ривэн и со вздохом опустил их вещи на песок — видимо, устал держать. Он завернул до локтей рукава рубахи — родной, дорелийского пошива, — так что от прохладного ветра кожа покрылась мурашками. — Кстати, о мешках. Долго мы ещё тут простоим? Или придётся до утра перетаскивать всё это с места на место?
Альен хмыкнул: Ривэн даже теперь может рассуждать деловито не по годам. Практичного супруга найдёт в нём потом какая-нибудь девчонка — лет через десять, когда воришка перебесится и станет степенным мужем…
Если, конечно, у него будут эти десять лет. И если ещё раньше он не превратится в безвольного раба тауриллиан.
— Пока госпожа колдунья не завершит всё, что нужно, отплыть не получится, — сказал он. — Что делать — таков уговор… А что там у тебя, снова еда? — Альен ради интереса приподнял один из мешков и кашлянул, удивившись тяжести. — Ты булыжников туда набросал?…
Ривэн поскрёб в затылке.
— Ну, почти… Я вернулся в ту ночлежку, как мы хотели. Сегодня сбегал… Хозяин никуда не дел агховы статуэтки, продать хотел. Ну, я и…
Стало солоно во рту, и Альен осознал, что уже несколько секунд стоит с больно прикушенной губой. Он забыл о последних работах Бадвагура — позорно забыл, несмотря на их разговор… Вроде бы мелочь, если смотреть широко — но уже давно его не охватывал такой отвратный, до тошноты, стыд.
— Спасибо, что забрал их, — сказал он. — Я…
И тут что-то словно толкнуло его в грудь, в глазах потемнело, и чутьё подсказало: магия. Могучая, древняя магия где-то рядом. Альен инстинктивно выставил мысленную защиту — так резко, что Ривэна отбросило на пару шагов, и он еле устоял на ногах. Потом развернулся к Сен-Ти-Йи, собирая жар силы на кончиках пальцев.
Но старуха всё возилась у кромки воды, словно ничего не случилось. Альен в смятении сглотнул горькую слюну. Берег Гюлеи был пронзительно тих, и звёзды мирно перемигивались в небе — но что-то непоправимо изменилось. Его точно позвали издали — тоскливо, рыдающе, с неизбывной жаждой, — и зов этот длился, и длился, и конца ему не было.
— Альен? — Ривэн подкрался и в кои-то веки позволил себе тронуть его за плечо. — Милорд?… С Вами всё в порядке?
Снова милорд, снова «с Вами»… Погрузившись в странное волнение, Альен сумел только сбросить ладонь Ривэна и промычать что-то невнятное. Напряжение не отпускало, он по-прежнему слышал этот зов.
Через пару мгновений удар повторился, и теперь сердце Альена сбилось с ритма — заколотилось, затянуло надсадной болью, как от перебора с вином или снадобьями…
Что-то огненное, манящее, важное звало его, тянуло к себе — оттуда, с западных берегов, куда вечно рвался Фиенни. Море, серп месяца, мешки с вещами, чумазые скулы Ривэна — всё поплыло перед ним, смешалось в бессвязную кучу. Там, далеко, были белые врата, за которыми гудело пламя древнее всех живущих, древнее фундамента Кинбралана, древнее Долины Отражений, драконов и тауриллиан. Силу и свободу обещал его жар — страшную, нечеловеческую свободу от смерти. Не истина была в нём, но много истин, и вечная игра ими, и вечный перебор карт. Жар предлагал смену масок, и каждая маска легко приживалась, врастая в лицо, а потом так же легко давала себя отбросить. Жар предлагал подчинение или борьбу, предлагал необъятный выбор из тысяч возможностей — игру без правил. Пламя готовилось выбраться из-за белых врат, оно почти лизнуло щёку Альена, он почти протянул к нему руки…
