Человек, которого не было (СИ) - Кросс Элис (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Бессмысленное кружение наконец снова прервал рыцарь, сделав новый выпад, но так и остался не у дел. Может, на поле боя он и был хорош, но стоя один на один с человеком, подобным Бестии, он терялся. Она легко парировала его выпады и сбивала с толку тем, что не нападала сама. Она не предпринимала никаких попыток ударить его и была совершенно спокойна, переставляя ноги, как делала бы то в танце, продолжая ходить по кругу. Люди, заполняющие трибуны, заскучали, однако постепенно заметили, что Бестия вывела траекторию своей, казалось бы, бессмысленной ходьбы так, что теперь ходила лишь она одна, а рыцарь крутился на месте, стараясь не поворачиваться к ней спиной.
Его ноги постепенно начали путаться, он слегка покачивался из стороны в сторону, продолжая держать щит перед собой, показывая Бестии лишь тонкую полосу шлема, открывающую глаза. Его руки устали, он время от времени встряхивал заслон, слегка разогревая затёкшие мышцы, и когда он сделал это крайний раз, на мгновение закрыв себе обзор, женщина, вопреки прежней траектории, отскочила в противоположную сторону и оказалась сбоку от рыцаря. Уиллар и Миссантия не видели, что произошло в тот момент — им мешал щит, который оказался развёрнут к ним, но трибуна напротив снова взвыла, а затем рыцарь опустился на колени, выпуская его из рук. «Занавес поднялся», и оба смогли рассмотреть, как точно остриё глефы прорезало рыцарю шею, угодив в прореху между шлемом и кирасой. Рыцарь упал.
«Для человека, который сам выбрал себе такой наряд, она слишком осторожна», — мысленно отметил Уиллар и перевёл взгляд на короля, неотрывно наблюдающего за ареной, подперев голову рукой.
На арену тут же выбежали несколько человек, они неумело подхватили мёртвого рыцаря и волоком утащили в проход, из которого тот вышел, прочертив на песке отчётливую красную линию. Толпа на это зрелище реагировала неоднозначно: ненависть к Бестии сменилась неподдельным интересом, и они буквально требовали нового участника. И их не заставили ждать.
Ещё один рыцарь уверенно вышел на арену. Он также поприветствовал зал и выразил почтение королю. Уиллар задумался, что сподвигло всех этих рыцарей выйти против Бестии: слава или деньги? А для чего королю выставлять на всеобщее обозрение навыки своего телохранителя, делать из него шута? Мужчина осмотрел зал и прикинул количество мест на трибунах… Неужто юный Грэйкасл решился заработать на дурной славе своего телохранителя: поглядеть на неё желающих немало, и сам Уиллар был одним из них.
А тем временем на песке уже появились новые полосы крови. Этот воин был куда смелее и учитывал ошибки предыдущего: он не давал Бестии закружить себя, дерзко шёл в атаку, стараясь зацепить изворотливую противницу, и один раз даже сумел прорезать платье на её правом боку, но дав воину почувствовать свою уязвимость, Бестия незамедлительно нанесла ответный удар, не менее смелый, чем рыцарь, но более точный, и смогла пробить доспех на его груди. Однако рыцарь не упал, он схватился за длинную рукоять глефы и сам протолкнул ту в себя, стараясь вместе с тем приблизить к себе и женщину, но она отпустила руки. Рыцарь припал на одно колено, по-прежнему крепко держась за рукоять, и бессильно опустил свой меч. Бестия стояла рядом совсем неподвижно, ожидая развязки.
— Убей! — неожиданно крикнул кто-то позади, и трибуны тут же подхватили, повторяя как марш: — Убей! Убей! Убей!
— «Ну убей ты его уже», — нетерпеливо подумал Картер.
— «Не делай этого, Морриган», — подумала Миссантия, веря в сестру.
Морриган предпочла подождать, пока рыцарь умрёт сам. Прекратить его мучения было бы гуманнее, но она не хотела приближаться, по себе зная, что отчаявшиеся люди способны на многое. Пока мужчина ещё держался, пытаясь встать или не упасть, у неё было немного времени на отдых. Собственная кровь, перемешанная с кровью первого рыцаря, ещё стекала по ногам и наполняла её правую туфлю, из-за чего та норовила соскользнуть с ноги. Наконец рыцарь умер, и Морриган подошла, с трудом вытаскивая глефу из его груди. Телохранителю даже пришлось схватиться за рукоять двумя руками и упереться в его доспех ногой — слишком плотно засела, а другого оружия не было.
Тело снова унесли, и на арену вышел третий противник. У Миссантии часто перехватывало дыхание, она замирала на месте, боясь моргнуть или отвести взгляд. Разобрав тактику Бестии, основанную сугубо на хитрости, третий противник не поддавался на открытые провокации нанести удар и не подставлялся сам. Безрезультатные метания по арене пока не сулили победы никому: оба ни разу не задели друг друга, но противостояли достойно. Наконец Бестия будто бы взбесилась, демонстрируя публике именно то жестокое чудовище, «подавившее бунт» на главной площади Криудора пять лет назад. Она бездумно кидалась на противника, размахивая глефой так, будто рассчитывала разрубить его пополам. Она набрасывалась снова и снова, спотыкаясь, скользила по песку и поднималась, продолжая нападать, даже стоя на коленях.
Толпа и сидевшая рядом Миссантия охотно поверили безумию Бестии, но Уиллар внимательно наблюдал за ней, анализирую каждое движение. Для неистовства Бестия двигалась слишком слажено, даже её якобы случайные падения удивительным образом происходили именно в тот момент, когда меч противника уже просвистел мимо. Бестия притворяется. И он не ошибся.
В следующее мгновение она снова упала и рассекла воздух где-то под ногами рыцаря. Он тут же повалился на песок, согнуться ему мешали стальные доспехи, отчего тот даже не мог взглянуть на свою отрубленную ногу, но, наверняка, ощущал это увечье всем телом. Однако Бестия не дала ему времени прийти в себя, и ловко поднялась, вогнав остриё глефы прямо в шлем. Она опёрлась на рукоять, как на трость, и встала во весь рост. Достать оружие из костей в этот раз получилось быстрее. Она отошла от мертвеца на несколько шагов и посмотрела в сторону королевского балкона, но только на миг. С её разодранных о песок колен щедро текла кровь, волосы растрепались и липли к покрывшемуся испариной лбу. На арене становилось жарко, в зале — тоже.
Тело утащили, а паренёк, отдельно забравший ногу, несколько раз содрогнулся, но всё же сдержал подступающую рвоту.
Острия глефы, прорезая металл, затупились. Бестия тяжело дышала, понурив плечи, в ожидании следующего противника. Едва четвёртый рыцарь показался, привычно приветствуя зал, женщина уже не стала ждать завершения этого представления и решительно кинулась к нему, забыв про боль и усталость. Рыцарь едва успел выставить щит, как сквозь него, ломая вымоченные дубовые доски, прошло лезвие. Рыцарь отбросил заслон, уходя в сторону, и он остался на глефе, точно хлеб на палке.
«Похоже, тебе надоело», — ухмыльнулся Уиллар.
И щит легко соскользнул с острия, когда Бестия брала разворот. Уиллар снова привстал на месте, как-то сделало и подавляющее большинство зрителей. Бестия двигалась настолько быстро, а её движения были чрезмерно плавными. Она кружила по арене, поднимая в воздух волны песка, заставляя рыцаря пристально следить за собой, и в один момент песчаный брызги угодили ему в глаза.
«Ты же могла убить его ещё когда пробила щит. Разыгрываешь спектакль для короля?..»
Морриган расправилась и с четвёртым, верным способом пронзив шею. Так она не вредила лезвиям своего единственного и изношенного оружия. Кровь, брызнувшая из вспоротой артерии, попала Бестии на лицо, и та брезгливо вытерла её ладонью. Теперь со скучающим видом стояла уже Бестия, развернувшись к проходу в ожидании последнего противника так, будто очень не хотела, но её заставили.
Уиллар снова ухмыльнулся и отчего-то полез в карман.
Невозможно заставить человека сделать то, чего он действительно делать не хочет. Как его ни упрашивай, что ни обещай, чем ни угрожай — если человек в своей позиции твёрд — он не сделает то, чего не хочет: ни во благо, ни во вред. Именно это для Уиллара отличало настоящего человека от фальшивок. И в личности Бестии он видел лишь жалкое подобие человека, пытающиеся приспособиться к изменчивой среде, а не изменить её под себя. До чего Бестию это довело можно было лицезреть прямо в тот самый миг, пока он думал. Заработавшая ненавистно-окрашенное имя она дерётся на потеху толпе. Он презирал её и презирал всех, ей подобных. Они не достойны жить. Никогда не были достойны. Из-за таких безропотных овец, что были способны изменить мир, но не захотели, он и пошёл ко дну.
