На родной земле (СИ) - Пылаев Валерий (читаемые книги читать TXT) 📗
Я вернулся назад. В Каменец — а заодно и в собственное тело. Руки и ноги двигались, интерфейс показывал целую россыпь дебаффов, даже дышалось пока с трудом — похоже, Молчаново зелье все еще отыграло не до конца, и все же я кое-как перекатился на бок и дотянулся кончиками пальцев до руки Рагнара. Кожа была холодной – но не такой, как у мертвеца. Хель сдержала слово и отпустила нас обоих, и теперь ему уже ничего не грозит. Совсем скоро он встанет на ноги – уж Злата постарается! – а от страшной раны останется лишь шрам.
Получилось! Я вновь побывал в Хельхейме и вернулся обратно, прихватив уже почти мертвого Рагнара. Проделал то, что не удалось бы и Молчану. И даже выпил бокал вина с самой Владычицей, также известной как Гертруда Станиславовна…
А заодно и открыл для себя новый слой правды, в котором мне еще предстояло разобраться.
— Алекс, — прошептал я еще непослушными губами. – Если вы здесь, если слышите – ответьте!
Тишина – только где-то вдалеке у реки закричал петух. Длинно, протяжно и будто бы даже издевательски. Птица не только возвещала начало нового дня, прогоняя ночную навь, но и ненавязчиво намекала – никаких ответов не будет. Не будет советов и разъяснений, и конкретных указаний тоже не будет. Хитрый старец, обманувший даже саму смерть, появлялся, только когда это было нужно ему самому. Подбрасывал в топку пару лопат угля – и снова исчезал, оставляя меня одного в кабине паровоза, на все парах несущегося к станции «Рагнарек».
А теперь к его интерпретации происходящего добавилось еще одна – от Хель. И, надо сказать, весьма убедительная. В самом деле: почему Романов так легко и непринужденно отказался от охоты за осколками ключа к собственной системе? Выбыл, объяснив это отсутствием времени, сил, возможности и банальным «не судьба» — а меня ненавязчиво подталкивал к мысли, что именно мне предстоит выковать разбитый еще до начала времен клинок и выполнить…
Что? Свое предназначение? Или его план? Избавить человечество от несвоевременного подарка в виде цифрового бессмертия, обрубить волшебным мечом вход в «Гардарику» и спасти оба мира, пусть и ценой собственной крыши, которая непременно съедет от всемогущества?
А если нет? Сама Гетруда Станиславовна продержалась в «загробном» вирте целых два года, и выглядела вполне вменяемой. «Светоч» наверняка нагрузит разум посерьезнее, но Романов явно не из тех, для кого шевеление мозгами может стать фатальным. Перестраховывается? Не исключено.
Но и сходу поверить Хель почему-то не получалось. Как и в этот самый бесплатный сыр. Я уже не раз успел убедиться, что в этом мире никто и ничего не делает и не говорит просто так. Самая банальная разгадка – что называется, «в лоб»: Хель вовсе не скончавшаяся пару лет назад Гертруда Станиславовна, мать двоих детей и бухгалтер отставке, а кто-то из «R-Corp». Не просто же так она так упорно убеждала меня, что вся эта возня с осколками – не мое дело.
Вариант?
Пожалуй, нет. Слишком толсто. И все же стоит задуматься: таким уж ли страшным «Оружием Судного Дня» станет попавшая в руки корпорации и Павла Викторовича технология оцифровки сознания? Какие бы интересы не преследовала Хель на самом деле, здесь она в любом случае права: «R-Corp» не станет торговать бессмертием направо и налево. Еще долгие годы гениальная разработка Романова будет служить лишь избранным. Совету директоров, их семьям… и еще некому «закрытому клубу». Политики, бизнесмены из списка «Форбс». Может быть -- знаменитости вроде голливудских актеров или поп-звезд. Гениальные ученые, чьи исследования не уместятся в короткую человеческую жизнь. Элита.
Закономерно. Так было и, пожалуй, будет всегда. Блага цивилизации – даже такое суперблаго, как бессмертие – в принципе не могут распределяться равномерно. Крыльев не хватит на всех. Кто-то будет жить вечно, отыгрывая мелких божков или вечных героев в мире, созданном Романовым, а кому-то придется остаться в понемногу загибающемся реальном. Хотя бы для того, чтобы обслуживать компьютерную сеть. Черта, разделяющая плебеев и правящую верхушку, станет шириной с реку Гьёлль – и кто я такой, чтобы этому препятствовать? Что изменится оттого, что я подгажу Павлу Викторовичу, и он заберет золотой ключик не сейчас, а через десять тысяч ведер? Да ничего!
И кто я после этого? Рыцарь с картонным мечом, еще более нелепый, чем тот, с кого гейм-дизайнеры срисовали Мигеля Кехану из Сааведры? Опереточный Владыка с половинкой «Светоча», но без внятного плана действий. Не лучше ли будет послушать старую женщину и плюнуть на все? Пристроить осколки в надежные руки за шестизначную сумму в долларах, забрать Катю и отвезти на море. И прожить там столько, сколько ей потребуется, чтобы понять, что на самом деле никак по-другому нельзя!
Может быть, она когда-нибудь снова сможет смотреть мне в глаза.
Может быть, я когда-нибудь снова буду просыпаться, не увидев ночью наполненные болью глаза Хроки и его пальцы, скребущие камень под моими ногами.
– Хрен вам, – простонал я, кое-как усаживаясь на своем меховом ложе. – Всем. Не дождетесь!
Через пару минут я смог подняться на ноги. Силы понемногу возвращались – но их все еще было слишком мало, чтобы поднять на руки Рагнара. Предосторожности Молчана, загнавшего весь Каменец в дома, сыграли злую шутку. Даже если я начну звать на помощь – вряд ли кто-то придет. Скорее уж закроет ставни, стиснет оберег и примется бормотать молитвы, отгоняя нечисть… Так что придется немного прогуляться пешком.
Полсотни шагов до ближайшей хаты заняли у меня минут десять. Я три раза падал, но упрямство победило, и вскоре я уперся вспотевшими лбом в дверь.
– Открывай, хозяин! – Я громыхнул кулаком по гладко выструганным доскам. – Помоги!
Мне пришлось позвать еще дважды перед тем, как по ту сторону двери послышался негромкий шорох.
– Кто таков будешь? – раздался встревоженный мужской голос. – Дед Молчан велел до утра никого не пущать!
– Так утро уже, сам слышал, как петухи кричали, – отозвался я. – Это я, ярл Антор, князя Вышеградского человек.
– А почто мне знать, что это ты, а не нечисть лесная пожаловала?
– А по то, что ежели не откроешь, я тебе дверь с петель сниму! – рявкнул я. – А потом таких оплеух всыплю, что до весны пролежишь. Открывай, чтоб тебя, покуда не осерчал!
Угроза подействовала. Похоже, мужик за дверью боялся бояр из плоти и крови куда больше, чем некой абстрактной нечисти, и через полминуты я уже сидел у печи, закутанный в меха и с огромной глиняной кружкой молока в руках. Сон тут же навалился снова – но я боролся, что было сил.
– Ступай, позови князя, – попросил я хозяина. – Пусть велит конунга в тепло отнести. И деда Молчана покличь… Всех покличь… Награжу!
Не знаю, сколько я так просидел с кружкой в руках – но из мутного оцепенения меня вывел только громкий топот в сенях.
– Здравствуй, княже. – Я склонил голову. – Вот уж не думал, что ты вперед Златы с Молчаном пожалуешь…
– Притомилась сестра твоя – всю ночь глаз не смыкала, да под утро задремала. – Мстислав шагнул вперед и устроился рядом со мной. – А Молчан и вовсе идти не захотел. Говорит – ежели ты на своих ногах вернулся, значит, дело сделано. А ежели бы не сдюжил – так и вовсе бы помер, а без конунга не вернулся.
Вот ведь старый…
– А ты, выходит, усомнился, княже? – усмехнулся я. – Зачем пожаловал?
– Не усомнился. – Мстислав вздохнул и покачал головой. – Ты, ярл, и в ведовстве, и в ратном деле силен – оттого и поспешил к тебе. Выгнал ты Саврошку из Каменца, да новая беда пришла, откуда не ждали. Войско булгарское уж близко. Никогда раньше не бывало, чтобы они к зиме в поход собирались – а тут на тебе. Третьего дня Круглицу сожгли, а теперь на Вышеград идут.
Глава 27
— Сильны, гады, — вздохнул Мстислав. — И ведь быстро идут. Дивлюсь, что еще у стен не стоят – у булгар и пеших-то, считай, нету.
– Села вокруг Круглицы грабят, сучьи дети. – Здоровенный одноглазый детина по прозвищу Топтыга сплюнул на землю. — Грабят, да народ режут, почем зря. Ни девок, ни детей не щадят.
