Красные камни (СИ) - Савин Владислав (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Сергей Степанович, вы хоть в одной комиссии или комитете участвовали? Вам известно, что для принятия любого общего решения необходимо согласие общее, или хотя бы большинства. И как вы это представляете в тех первых Советах, куда входили представители разных партий, политических течений — ведь даже среди большевиков были фракции, для запрещения которых потребовалось особое решение съезда, одни лишь "левые коммунисты" чего стоят? — достичь такого согласия, тем более в обстановке гражданской войны, всеобщей вооруженности и привычки решать дело самым радикальным способом? Какое согласие возможно в местном Совете, за исключением сугубо муниципальных — как там решать политические и военные вопросы, касающиеся всей страны? Или вы хотите, чтобы было как в республиканской Испании, где Народный фронт даже оперативные военные вопросы решал после долгих дебатов и обсуждения в газетах — чем это кончилось, все помнят?
— Вы могли бы меня не перебивать, товарищ Ольховская? — огрызнулся Линник — приведенное же вами, это исключения, которые подтверждают правило! Коллективные решения всегда, в конечном счете, более правильны и мотивированны, чем чьи-то единоличные. Допускаю, что в чрезвычайной ситуации отдельные уполномоченные товарищи могут действовать без отлагательств — но после непременно предстать перед судом коллективного органа, обоснуя свои поступки. Некоторое снижение эффективности, это меньшее зло в сравнении с тем, что мы получили в итоге — с засильем комбюрократии, всеобщим разложением и превращением даже заслуженных прежде товарищей в мещанское мурло, не отказывающееся от привилегий! Товарищ Ольховская, это я вас конкретно в том числе имею в виду, если вы не поняли. Что, снова мне глотку заткнете? А то ведь я, когда не мою, а ленинскую правду извращают и втаптывают в грязь, не могу молчать!
— Ты не много ли себе позволяешь, от имени Ленина говорить? — не выдержал Федоров — или ты с самим Ильичом общался, и он это все тебе сам сказал?
— Алексей Федорович, вы не беспокойтесь, все что товарищ скажет, записывается — говорю я — и оценку ему после дадим, какую заслуживает. А пока, пусть говорит, а мы послушаем. Мне непонятно вот, какую это ленинскую правду кто-то втаптывает в грязь? Про так называемую "комбюрократию" уже разъяснили.
— Да хоть касаемо того, кто нами сейчас правит! — рубит Линник, как бросаясь в воду — а Ленин в своем письме к съезду завещал свой пост вовсе не ему! Недаром же он то письмо скрыл!
Шум в зале. Ой мама, сейчас же все из-под контроля выйдет! И на разборе полетов не только Линнику (который вообразил себя камикадзе) но и всем присутствующим (и допустившим) мало не покажется, в прямой эфир же идет!
— Гражданин Линник, так СССР в 1924 году не был монархией, где пост правителя можно было "завещать"! — говорю я, повышая голос — и при всем уважении к Ильичу, его мнение было для делегатов съезда не больше чем пожеланием. Так что наш народ тогда вполне демократически выбрал как раз ту власть, ту Партию и того Вождя, какого сам пожелал.
— Может быть, тогда и выбрал правильно! — орет Линник — а после что вышло? Засилье комбюрократии — потому что забыли заветы Ильича о демократическом централизме, выборности и сменяемости! А главное — вместо обещанного отмирания государства, стало его укрепление! А где государство, там и бюрократия — ну кто же по своей воле от кормушки уйдет?
Да что это происходит? У нас сейчас, в сравнении с иной историей, чуть больше "гласности", как бы там сказали — но товарища Сталина бранить, даже намеком, это абсолютное табу. На дурака Линник не похож, тогда на что же он рассчитывает? Понимает ведь, что по-всякому на лагерный срок наговорил!
— Странно, что вы не ссылаетесь на программный труд товарища Сталина "Государство и социализм" — с показным удивлением замечаю я — где сказано, что Ленин, при всей его гениальности, сделал ту же ошибку, что и Энгельс с Марксом, считая, что коммунистическая революция победит одновременно во всех развитых странах. И не ожидал, что придется строить социализм в одной отдельно взятой стране, находящейся во враждебном капиталистическом окружении.
— Неправда! Читайте "О лозунге соединенных штатов Европы"! Где Ленин прямо указывает, что из-за неравномерности развития империализма, победа революции возможна в той стране, которая является наиболее слабым звеном.
— Победа, как начало все той же мировой революции — парирую я — которая должна последовать в самый короткий исторический срок. А не строительство социализма в одной стране, находящейся во враждебном окружении исторически долгое время. После Ленин написал "Государство и революцию", уже летом семнадцатого, где повторил все тот же вывод, поспешно сделанный им на основе единичного, короткого и неуспешного опыта Парижской Коммуны — об отмирании государства при социализме. Не следует его в этом винить — даже в двадцать третьем году по Европе еще гуляли последние искры так и не разгоревшегося мирового пожара, и не угасла еще надежда, что все же начнется. Но я уверена, проживи Ильич дольше, он обязательно бы написал, что в условиях осажденной крепости, в окружении капиталистических держав, сильных и мечтающих уничтожить нашу Страну Советов — организующая роль социалистического государства огромна для труда и обороны. Гениальность Ленина не в том, что он изрекал лозунги, вечные и неизменные на все времена — а в том, что он умел находить соответствие конкретным историческим условиям, текущей обстановке. А вы этого так и не поняли, сделали из Ильича икону, из его учения подобие священного писания, и молитесь на это как в церкви — а лично себя, новым пророком вообразили? Ответьте мне на вопрос…
За спиной Линника на стене натянут экран. И весь зал видит изображение, обложка той самой книжки, что у "новых молодогвардейцев" как программа. Лючия у проектора сидит — аппарат такой, что не диапозитивы показывает, а любой рисунок или текст можно вниз положить — недавно лишь такие появились, удачно что в университете нашелся.
— Сергей Степанович, касаемо вашего идеала — считаете ли вы, что мир, описанный в этом романе, который, смею предположить, хорошо знаком большинству присутствующих здесь, это истинный коммунизм?
— Да, без всякого сомнения! — кричит Линник — именно так мы видим идеальное общество будущего! И замечу, что этот роман в СССР не находится под запретом!
— Сергей Степанович, а чем научный коммунизм отличается от утопического социализма? Тем, что включает в себя не только описание конечной цели, но и пути ее достижения. И как вы видите переход к тому, что желаете — от того, что есть сейчас? Если как вы выражаетесь, "мелкобуржуазная стихия", желание собственности, семьи — пока преобладает в чаяниях большинства нашего советского народа. Честь и хвала тем, кто добровольно стал на стезю коммунара — но не будете же вы требовать от масс того же, что от отдельных энтузиастов? А что будет через сто, двести лет, как в этой книжке — уже не мы, а наши далекие потомки увидят.
— На потом хотите отложить? — восклицает Линник — "строил мост в социализм, не достроил, и устал, и уселся у моста"! Гнить в мещанском уюте конечно, куда приятнее, чем стиснув зубы, превозмогать и идти! Есть такое хорошее средство, дисциплина и самодисциплина — по капле выдавливать из себя буржуйчика! И самому, и товарищу помогать. Заставить, кто не хочет. Ну а безнадежных — отбраковывать. Это и есть классовая борьба, обостряющаяся при социализме, как учил товарищ Сталин. И как писал Ильич — легко расправиться с кучкой крупных хозяев, гораздо труднее одолеть океан мелкобуржуазной стихии, захлестывающий нас!
Ну вот вы и подставились, гражданин Линник! Сейчас я буду вас убивать. Пока что морально и идейно.
— И как же вы видите коммунизм, Сергей Степанович? Якобы добровольный труд по четырнадцать, шестнадцать часов — но каждый, кто не живет на работе, тот враг. Нет государства, как аппарата принуждения, зато каждый коммунар может и должен убить каждого, заподозренного в уклонении от построения коммунизма. Семьи и личное имущество под запретом — все должны работать за койку и пайку. И для поддержания трудовой дисциплины — над коммунарами есть доверенные, над ними особо доверенные — чье слово для нижестоящих, закон. И это ваш коммунизм?
